Vergiss mich nicht (Slash, Angst, R)

[society-optimist]

Название: Vergiss mich nicht
Автор: алКошка
Бета: Нет
Статус: Закончен
Жанр: Slash, Angst
Рейтинг: R
Персонажи/Пейринг: Хайдрих/Эд
Размер: Мини
От автора: Написано на 3 октября '11
Дисклаймер: Хирому Аракава - владелец и демиург
Размещение: Строго запрещено

Осень в этом году выдалась на удивление сухая и тёплая, и Альфонса как всегда разбудили солнечные лучи, бесцеремонно пробравшиеся в комнату через незанавешенное окно. Прежде чем открыть глаза, он улыбнулся - под щекой лежала чужая мягкая ладонь, а её обладатель тихо сопел у Хайдриха за спиной. Приподнявшись, Альфонс повернул голову и провёл сухими губами по нежному запястью - пальцы чуть дрогнули от лёгкой щекотки, но Эдвард не проснулся. Оставив на коже невесомый поцелуй, Хайдрих откинул одеяло, встал и потянулся во весь рост, слыша хруст суставов. Надо бы побольше двигаться, а то всё рассиживает за чертежами и скоро начнёт скрипеть, как старая телега.
Впрочем, вчерашний вечер был достаточно активным - окинув взглядом комнату, Альфонс усмехнулся и стал собирать раскиданные вещи. Что ж, можно спокойно прибираться и шуметь в своё удовольствие - Элрик по утрам спит так крепко, что его вряд ли способен разбудить даже инструментальный оркестр, играющий над самым ухом.
Подняв с пола брюки Эдварда, Хайдрих услышал металлический лязг и взял в руки круглые карманные часы на оборванной цепочке. Красивые, явно серебряные, ручной работы - Элрик хранил их как зеницу ока, потому Альфонс сейчас впервые мог разглядеть их вблизи. Не успев задуматься о правильности своего поступка, он нажал на кнопку, и крышка легко раскрылась, являя заинтересованному взгляду циферблат с остановившимися стрелками под треснувшим стеклом и выцарапанную на обратной стороне крышки надпись - "Не забудь 3. Окт. 11". Возможно, это была очередная проделка Судьбы, которая когда-то абсолютно случайно свела Эдварда и Альфонса, но сейчас она будто управляла рукой Хайдриха, заставляя оторвать старый лист календаря. Третье октября. Сегодня. 1922 год.
Альфонс перевёл растерянный взгляд на часы - если надпись была сделана одиннадцать лет назад, Эдварду тогда было всего шесть, и вряд ли он сам выцарапал её. Покопавшись в памяти, Хайдрих не вспомнил ни одного исторического события, связанного с этой датой, а значит, она имела личный характер... Поспешно захлопнув крышку, Альфонс убрал часы в карман брюк и продолжил прибераться.
А потом его будто осенило: Элрик ведь постоянно твердил о своём выдуманном мире, о брате и алхимии. Однажды он сказал, что получил звание госалхимика в двенадцать лет, и как-то раз упомянул, что родился в 1899 году. Хайдрих тогда лишь рассмеялся, мол, в таком случае Эдвард не выглядит на свой возраст, а потом выслушал лекцию о том, что в их мирах просто разное летоисчисление. Сейчас же, сложив все эти части мозаики вместе, он получил чёткое объяснение появления этой надписи... Если, конечно, согласиться с тем, что все рассказы о другом мире были правдой. Если Эдвард действительно жил в другом мире, и там, получив серебряные часы госалхимика, сжёг свой дом и отправился с братом - огромным железным доспехом, - на поиски Философского Камня. Бред, безусловно.
Но Альфонс взглянул на практическую часть вопроса: если Элрик сам верит в свой параллельный мир, то эта дата действительно является для него памятной. А значит, сегодня будет особенный для него день.
Боль накатила внезапно, обожгла лёгкие изнутри и сдавила их стальным обручем, не давая дышать. Хайдрих едва успел закрыть рот рукой и, задыхаясь, выбежать в коридор, где и позволил себе болезненно откашляться. Когда он сполз по стене, хватая ртом спасительный кислород, в голове так шумело, что он не услышал шагов Эдварда.
- Ты как? - обеспокоенно спросил он, падая рядом на колени и протягивая стакан воды.
Сделав пару глотков, обжигающих надорванное горло, Альфонс едва заметно улыбнулся.
- Всё хорошо. Я тебя разбудил?
- Дурак, - буркнул Элрик, поднимаясь и протягивая ему руку.
В такие моменты, когда Хайдрих загибался от очередного приступа кашля, а Эдвард был рядом, оба чувствовали себя неловко: первый - потому что заставлял Эда беспокоиться, а второй - потому что ничем не мог помочь... На этот раз спасением стали обычные домашние дела, и к тому моменту, как оба умылись и позавтракали, обстановка стала менее напряжённой. А Альфонс успел всё обдумать.
- Кстати, пойдём Октоберфест? Уже третье октября, - как бы невзначай посреди разговора упомянул он. Элрик замер, глядя в пустоту, будто кто-то остановил время на долгие две секунды, и почти сразу отвернулся, убирая посуду в мойку.
- Конечно сходим, - согласился он, принимаясь намывать тарелки, чего раньше за ним никогда не водилось.
"Вот как, - грустно улыбнулся Хайдрих, сжимая пальцами ткань рубашки на груди. - Это третье октября ты тоже будешь помнить."

***

Весь день стояла замечательная погода, но даже сидя у приоткрытого окна в лучах солнца, Эдвард умудрялся выглядеть пасмурным и подавленным. Альфонс не трогал его, но и не упускал из виду - либо сегодня, либо никогда.
Солнце скрылось за горизонтом, шторы сошлись на окнах, и единственное, что освещало их комнату - тусклое бра над кроватью. Бутылка коньяка опустела лишь на половину, хотя Элрик не отрывался от неё весь день. Хайдрих ещё раз взглянул в зеркало, пригладил чёлку, затем снова её растрепал и мотнул головой, чтобы она легла на лоб более естественно. Кто бы знал, как он волнуется: сейчас ему предстояло вести себя не так, как всегда, чтобы обескуражить Эдварда. Именно сейчас, когда он витает где-то в своих воспоминаниях, когда его реальность надломлена, надо сбить его с толку и вклиниться в этот разлом. Чтобы остаться там навсегда. Возможно, это жестоко, зато гарантированно.
Альфонс в последний раз нерешительно замер перед дверью и, наконец, открыл её. Элрик, сидящий за столом, даже не обернулся, а Хайдрих подошёл к нему сзади, взял из рук стакан, из которого тот только что пригубил, и тоже сделал пару глотков. Пока коньяк жёг горло, а Эдвард не успел на это отреагировать, Альфонс взял его за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на себя, и, наклонившись, поцеловал. Сразу глубоко и страстно, без всяких прелюдий.
Сегодня не будет игр, сегодня они не остановятся на взаимных ласках - всё будет по-настоящему.
- А... - только успевает сказать Элрик, как тут же тонет во влажном требовательном поцелуе, а сильные руки тянут его наверх, заставляя подняться из-за стола. Эд не успевает ничего сообразить, отвечает на автомате, доверчиво прижимается всем телом - как всегда. Просто не может сопротивляться, а Альфонс старается не задумываться о причинах этой его слабости. Главное, что сейчас Эдвард мысленно витает где-то в воспоминаниях, в своём мире, а чувствует - его. Именно сейчас можно вмешаться в его мир, стать его частью, привязаться к тому воспоминанию, которое он обещал себе никогда не забывать. Ведь совсем скоро - Хайдрих знает это, - от него тоже останутся лишь воспоминания...
Они уже в постели, и Эдвард комкает руками подушку, пытаясь прижаться всем телом плотнее, чувствовать больше. Его не пугает то, что они оба впервые раздеты полностью, что он лежит под Хайдрихом, бесстыдно раздвинув ноги, а тот ласкает его так, что не остаётся сомнений - они займутся любовью, и роли уже распределены. Он на всё согласен.
Это больно для них обоих, но каждое движение всё равно желанно, каждый тяжёлый выдох, ложащийся на вспотевшую кожу, каждый сорвавшийся против воли с губ стон, и сильные руки, сжимающие так крепко, что болят рёбра.
Эдвард закрывает глаза, не смотрит Альфонсу в лицо, но тот всё же подгадывает момент - ловит мутный взгляд золотых глаз, хватает Элрика за подбородок и прерывисто, но твёрдо выдыхает ему на губы:
- Обещай, что никогда меня не забудешь.
Хайдрих едва успевает заметить, как взгляд проясняется и зрачки расширяются, и тут же наклоняется, целуя шею, кусая за ухо, и непереставая шепчет:
- Обещай, Эдвард, обещай, что не забудешь...
Он не ждёт ответа, он просто знает - Эдвард не забудет. Никогда.