[society-optimist]

Название: Осень
Автор: Мей (Mad Selena)
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: RG
Пейринг: Эд/Лиза, Рой/Лиза
Персонажи: Эдвард Элрик, Лиза Хоукай, Альфонс Элрик, Рой Мустанг и вся его контора
Статус: закончен

Ночь. Сколько уже? Час, полвторого? А сна не в одном глазу. Завтра буду ходить как варёный. Ой, как не хочется в Штаб… Я увижу там её!.. Как же по-дурацки всё вышло!
Эдвард переворачивается на живот и со стоном утыкается лицом в подушку.
- Эд, что с тобой?
- Ничего, - отвечает Эдвард глухо из подушки. – Абсолютно ничего.
- Да ладно, что случилось? Ты сам не свой сегодня после Штаба был.
Приставучий Ал. Как хорошо, что он такой настырный, иначе смелости бы не хватило ему рассказать.
- Понимаешь, брат, я обидел кое-кого… Лейтенанта Хоукай.
Альфонс приподнимается на локте и спрашивает удивлённо:
- Обидел? Как? Ты что, братец?
- Ну, я не хотел… Так получилось… Ты же сам всегда говорил, что я кретин! Хотя нет, я не совсем виноват… Всё этот Хавок идиотский!

…Иду по коридору к кабинету Мустанга, никого не трогаю, и вдруг меня окликают:
- Эй, Эдвард, иди-ка сюда!
Напротив меня около окна подпирают стенку трое лоботрясов: Хавок, Бреда и Фарман. Чуть поодаль от них Фьюри с лицом красным, как у варёного рака.
- Давай, Эд, - Хавок подманивает меня со своей идиотской ухмылочкой.
Подхожу к ним.
- Привет. Чего надо?
Хавок хихикает и подмигивает мне:
- Здорово, Эд. Посмотри, что у нас есть!
Он достаёт из-за пазухи журнал. Мужской журнал. Показывает мне его и снова хихикает.
- Эд, глянь, ничего девочки?
Бреда и Фарман смеются, а Фьюри демонстративно отворачивается.
Бросаю только беглый взгляд, отвожу глаза и бормочу под нос:
- Нормальные девочки, - Господи, только бы не покраснеть.
Эти придурки гогочут, как гиены.
- Эд, а тебе какая больше нравится? - Хавок почти в лицо мне тычет своим журнальчиком. Отмахиваюсь от него и говорю сердито:
-Ай, отстань уже. Лучше полковнику покажи, он точно оценит.
Идиоты ржут ещё громче.
- Неее, ты что, он у нас теперь человек несвободный, - мотает головой Хавок.
- Говорят, что он всерьёз влюбился и даже о женитьбе подумывает, - вклинивается Бреда.
Фыркаю:
- Что? Который раз уже?
- Теперь, говорят, точно, - с умным видом кивает Фарман.
- Бедная лейтенант Хоукай, - вздыхает Фьюри, который решился-таки подойти к троице извращенцев.
- Почему – бедная? – удивляюсь я.
Они переглядываются с ошарашенным видом.
- Ты что, не знаешь, что ли? – басит Бреда. – Она же влюблена в него.
Несколько секунд могу только молча смотреть на него и хлопать глазами.
- К… Как? В Мустанга? Да вы чего? Издеваетесь, да?
- Эд, ты серьёзно не знал? По ней же видно. Как у Мустанга загул, так она как в воду опущенная ходит.
По-моему, по лицу лейтенанта Хоукай никогда нельзя понять, что она чувствует, но раз они говорят… Почему бы и нет, служебный роман… Односторонний.
- Нашла в кого влюбляться, - говорю я пренебрежительно.
- Сердцу не прикажешь, - пожимает плечами Бреда. – Да и полковник у нас – видный мужчина.
Терпеть не могу, когда они начинают хвалить моего начальника.
- Что? Да как его вообще можно полюбить? – взвиваюсь я. – Хоукай не с кем встречаться, что ли, что она так по нему сохнет?
Хавок делает страшное лицо и показывает мне глазами куда-то назад.
Но уже поздно. Я даже голову повернуть не успеваю, как мимо меня с непроницаемым лицом шествует лейтенант Хоукай.
Блин…

- Я же не знал!
- Братец, ты кре… Ты такой глупый! Ты же наверняка её очень сильно расстроил! Иди завтра прямо к ней и извинись! Слышишь, обязательно извинись!
Эдвард знал, что Альфонс так скажет, но всё равно ему тошно.
Он переворачивается на спину и говорит устало:
- Ладно, ладно, хватит… Не трави душу. Завтра рано встану и пойду извиняться. Пока там нет никого.

В пустом здании твои шаги, кажется слышны на всех этажах, как ни старайся идти потише. А вот и кабинет.
Эдвард кладёт руку на ручку двери и останавливается. Что он скажет ей? Ччччёрт! Вчера полночи с Альфонсом репетировали, спасибо, брат согласился побыть за лейтенанта Хоукай. И понарошку всё прошло гладко. Лиза простила Эдварда и даже пригласила на чай. Ал при этих своих словах хихикал, как ненормальный, Эдвард и сам не удержался от смеха.
Как же, пригласит на чай... Скорее, выхватит свой пистолет и пристрелит за оскорбление личности.
Он глубоко вздыхает, тянет дверь на себя... и видит, что с другой стороны за дверную ручку держится Лиза.
- Здравствуйте, лейтенант Хоукай, - с несчастным видом говорит алхимик.
- Здравствуй, Эдвард. а я думаю, кто там за дверью стоит и не заходит, - отвечает Лиза. Но в её голосе нет обычной приветливости, ощущается скорее какой-то холодок.
Подросток внутренне сжимается. Обиделась, всё-таки.
- Ты почему так рано? - тем же холодным голосом спрашивает она. - Полковник вызывал?
- Нет, я пришёл...- он снова глубоко вздыхает. - Я пришёл поговорить с вами!
Хоукай пожимает плечами.
- Проходи в кабинет.
Эдвард заходит за ней, чувствуя, как горят уши. Как они там с Альфонсом репетировали? И не вспомнить сейчас.
- Ты что-то хотел спросить? - говорит Лиза, присаживаясь за свой стол. - Садись.
Эдвард продолжает стоять перед ней, пылает уже всё его лицо.
- Я хотел... Я хотел извиниться перед вами за то, что сказал вчера в коридоре! - выпаливает он.
-Всё в порядке, Эдвард, - отвечает Хоукай спокойно. - Не волнуйся.
- Нет, не в порядке! - отвечает Эдвард неожиданно даже для себя. - Я не то хотел сказать! И... И не думайте, что я... мы вас часто обсуждаем... Так вышло... И я не думаю, что вам не с кем встречаться!
Слова так и льются из Эдварда. Заткнись, кретин, умоляет он сам себя, но остановиться уже не может.
- Потому что вы... Вы очень красивая, вот, - говорит юный алхимик... и ужасается своим словам.
Однако лейтенант смотрит на него и улыбается. Похоже, её позабавил монолог подростка.
А Эдвард, ненавидя себя и ощущая последним кретином, добавляет:
- И потому, что полковник... Полковник вас просто недостоин!
Лиза прижимает руку ко рту, словно желая сдержать смех.
- И кто же меня достоин? - с интересом спрашивает она.

Он возвращается домой необычайно задумчивым. Альфонс спрашивает с порога:
- Ну как, поговорил с ней?
Эдвард, не отвечая, разувается, снимает плащ, вешает его на вешалку и проходит в комнату. Он садится с ногами на кровать и задумчиво глядит в окно.
- Эд? Что такое? Она не захотела даже видеть тебя? Или сказала что-нибудь плохое?
Старший брат словно в полусне поворачивает голову и смотрит на Альфонса непонимающим взглядом. Потом, очнувшись, тихо говорит:
- Нет, всё в порядке.
- Она простила тебя? - подозрительно спрашивает Альфонс.
- Простила? А, да, конечно...
Эдвард медленно кивает и снова поворачивается к окну.
Альфонс пожимает плечами. Он уязвлён немного, но у брата такой странный вид, что трогать его как-то боязно. Захочет - расскажет сам.
Он вздыхает и погружается в чтение модного приключенческого романа.
- ...Ал, мне пошла бы военная форма?
- Чего?
- Военная форма. Как думаешь?
- Не знаю даже... - Альфонс понемногу приходит в себя. - Ты это узнаешь через полгода, когда тебе стукнет 16.
- Да, долго ещё ждать, - говорит грустно Эдвард .
- Но заказывать надо уже сейчас, - с умным видом говорит Альфонс. - Ты же сам понимаешь, на складе нет формы, рассчитанной на твой рос... размер.
Однако юный алхимик даже не реагирует на обычные подначки брата. Он снова кивает и говорит задумчиво:
- Да, ещё полгода осталось.
Книга выпадает у Альфонса из рук. С братом явно что-то нехорошо.

Девушка полковника... Эдвард и Альфонс видели её, правда, мельком.
Они были в кинотеатре, сидели, как обычно, в последнем ряду. Рост Альфонса не позволял сесть ближе, массивные доспехи загораживали обзор всем находящимся сзади него.
Примерно на двадцатой минуте фильма в зал вошла влюблённая парочка и расположилась через три сиденья от братьев.
Мужчина и женщина смеялись, громко разговаривали, целовались, не обращая никакого внимания ни на фильм, ни на что-либо вообще вокруг них.
С содроганием Эдвард и Альфонс узнали голос полковника. Около десяти минут братья сидели, не шевелясь, не зная, куда деваться от смущения.
Наконец они, не выдержав нервного напряжения, тихо встали, боком-боком прошли мимо своего начальника и почти бегом пустились к выходу.

И теперь полковник ходит весь сияющий и, того и гляди, скоро объявит о женитьбе. Единственное, что портит ему настроение и при виде чего он болезненно морщится - цветы на столе Лизы.
Впервые они появились через два дня после памятного разговора Эдварда с лейтенантом.
Посильный принёс огромный букет роз, без колебаний вручил его Хоукай, а на вопрос: "От кого?" пожал плечами и ушёл.
К цветам не прилагалась открытка, и весь оставшийся день подчинённые Мустанга гадали, кто же мог послать их Лизе.
Через три дня, когда розы слегка подвяли, рядом с ними расположился букет жемчужного цвета лилий. И снова без малейших намёков на личность отправителя.
Лейтенант, такая печальная в последнее время, улыбалась, глядя на два ярких пятна - алое и белоснежное, расположившихся на её столе.
Ещё через три дня, когда окончательно увядшие розы встретили заслуженный конец, к лилиям присоединилась корзиночка с орхидеями.
- Безобразие, - бормотал полковник. - Мою подчинённую скоро завалят цветами, и у неё не будет возможности выполнять свои прямые обязанности.

Альфонс, периодически появляясь с братом в Штаб-квартире, в курсе загадочной истории с цветами, и так же заинтригован.
Однажды дома он застаёт Эдварда, разговаривающего по телефону с фирмой, что занимается доставкой цветов.
-Брат, так это ты... - потрясённо говорит он.
Эдвард, прижав ладонь к трубке, шипит:
- Да, и что? Пусть полковник знает,что не на нём одном свет клином сошёлся. И у неё настроение поднялось... Ой, извините, - это уже в трубку, нормальным голосом, - я вас слушаю. Хризантемы... Почему бы и нет... Значит, завтра в полдень, по тому же адресу, лейтенанту Хоукай.
Альфонс прижимает руку ко лбу. Брат сошёл с ума и лечению не подлежит. Однако... У Лизы действительно не такой расстроенный вид, когда она смотрит на эти цветы. И Мустанг очень забавно злится...

В коридорах Штаб-квартиры пусто. Они оглядываются, проходя по коридорам, но везде тихо и безлюдно.
В кабинете Мустанга сидит лишь Фьюри и с каким-то странным выражением лица настраивает радиоприёмник.
- Добрый день, сержант. А что случилось? - спрашивает Эдвард.
- Где все? - присоединяется Альфонс. - Полковник вчера приказал нам прийти к нему...
- Добрый, - сдержанно отвечает Фьюри. - я думал, уже все в Централе об этом слышали.
Эдвард удивлённо приподнимает брови.
- Вооружённые люди захватил здание детской больницы в южном районе. Мустанг и остальные уже там.
Братья переглядываются, потрясённые этой новостью.
- Мы... Мы к ним, - решительно говорит Эдвард.
За ними хлопает дверь.
Фьюри лишь грустно качает головой.

Перед глазами у Эдварда пляшут белые пятна, лёгкие горят. Он останавливается, опирается рукой о стену дома и еле выговаривает:
- Стой, Ал. Я не могу больше.
Альфонс останавливается.
- Мы почти на месте, - говорит он. - Больница должна быть совсем рядом.
- Сейчас, дай отдышаться...
Мимо них по улице проезжает военный грузовик.
- Едут назад, - говорит Альфонс. - Всё уже закончилось?
Ответ они получают, когда добираются-таки до захваченного здания.
Во дворе полно военных; люди беспрепятственно заходят и выходят из дверей. Плачущих детей утешают родители и врачи.
Эдвард замечает старшего лейтенанта Бреду.Он сидит на ступеньках, доктор бинтует ему голову.
Заметив братьев, Бреда подмигивает им.
- Привет, - он машет рукой.
- Здравствуйте, - говорит Альфонс, подойдя ближе. - А что случилось? Удалось договориться с террористами?
Бреда отрицательно качает головой.
- Как же, удалось. Брали штурмом.
- Но там же дети, - возмущается Эдвард.
Бреда устало пожимает плечами.
- Когда началась стрельба, другого выхода не осталось.
- Стрельба!.. Ничего себе... А заложники?..
- Всё хорошо, заложники почти не пострадали.
Альфонс оглядывается вокруг.
- А где все остальные? - спрашивает он. - Где полковник?
- Разбежались, помогают там... Хавок легко ранен, его сейчас врач осматривает. А полковник... В военном госпитале. Ему досталось едва ли не больше всех.
Эдвард глядит на него расширившимися от ужаса глазами:
- Как? Не может быть! Он ведь в Ишваре воевал, говорят, без единой царапины вернулся!
- Ай! Полегче вы там! - морщится Бреда, когда доктор задевает рану. Потом он поднимает глаза на ребят и произносит с горечью:
- Ишвариты не прятались за спины детей, когда сражались. Они боролись за жизнь, и всего-то. А эти... Главный у них, похоже, имел что-то своё против нашего полковника. По крайней мере, когда он увидел Мустанга, сразу начал стрелять, забыв обо всём.
- И как полковник? - жалобно спрашивает Альфонс. - Его сильно ранило?
- Я же говорю, - раздражённо бурчит Бреда, - что ему досталось больше всех из нас. Эти террористы - какие-то маньяки. Такое ощущение, что им нужны были именно полковник и мы, и для этого всё было подстроено. Сейчас Мустанг в реанимации, и к нему никого не пускают. Да больно же, что вы делаете! - кричит он на несчастного испуганного врача.
Братья переглядываются.
- Кошмар какой-то, - шепчет Альфонс.
Плачущие люди вокруг, раненые солдаты, новость о госпитализации полковника - всё это кажется одним большим кошмарным сном.
- Эй, малый, отойди, - прикрикивает кто-то на Эдварда. Он оглядывается, готовый наброситься с кулаками на "обидчика", и видит, что это военные, несущие носилки. Человек на них укрыт с головой простынёй, сквозь полотно проступают кровавые пятна. Наверное, полковника так же несли на носилках...
Эдвард отступает - под ногами гильзы.
В воздухе стоит запах пороха и гари.
Алхимик закрывает глаза рукой.
- Пойдём отсюда, Ал, - тихо говорит он.

В холле госпиталя светло и уютно. Прапорщик Фарман сидит, закинув ногу на ногу, и читает газету.
- Здорово, ребятки, - машет он газетой братьям.
- Здравствуйте. Как полковник?
Фарман разводит руками:
- Говорят, опасность уже миновала. Главный врач сказал, что после операции как новенький будет.
- К нему можно сейчас? - осторожно спрашивает Альфонс.
Фарман удивляется:
- Конечно. Почему нельзя? Я же говорю, идёт на поправку.
- Нууу... С ним, наверное, его невеста, - застенчиво объясняет младший брат.
- А, вот ты про что... - Фарман мрачнеет. - Её не было здесь, и, думаю, она не придёт. Полковник тут разговаривал с ней по телефону почти сразу, как очнулся от наркоза и немного пришёл в себя. Я был рядом с ним в это время в холле. Они крупно поссорились.
- Как можно расстраивать больного человека! - сердито говорит Эдвард. - А из-за чего, не знаете?
- Знаю. Она так орала в трубку, что слышно было каждое слово. Я так понял, что должен был состояться какой-то приём у неё дома, и вот теперь своей госпитализацией полковник поломал ей и её родителям все планы. "Зачем ты туда пошёл?!" - противным тонким голосом передразнил прапорщик.
- Там же были люди, которым нужна помощь! - возмущённо говорит Альфонс.
- Так он ей и сказал. А она в ответ: "И у меня люди, которым ты испортил вечер"!
- Ого! А что полковник?
Фарман развёл руками:
- А что ему оставалось? Просто повесил трубку.
- Вот идиотка! - в сердцах говорит юный алхимик.- Ему и так плохо. Бывают же такие люди!..
- Спасибо вам, - говорит вконец расстроенный Альфонс. - Мы немножко побудем у него. Хотя он, наверное, никого сейчас не хочет видеть...
Фаман смеётся:
- Почему это? Мустанг - не истеричная барышня, он только рад будет посетителям. Идите, может, он развеется немного.

Они заходят в палату и останавливаются на пороге. Эдвард смущённо сжимает в руках пакет с апельсинами и кефиром.
Мустанг лежит на кровати, небритый, осунувшийся, весь перевязанный бинтами. Выглядит он очень жалко.
Растерянные братья здороваются. Полковник отдаёт честь левой рукой – правая на перевязи.
- Как вы? – спрашивает Альфонс, потрясённый его видом.
Полковник пожимает плечами:
- Ничего. Врачи говорят – жить буду. Может, выпишут уже через недельку-полторы.
- Правда? – вырывается у Эдварда. – Это же здорово!
Мустанг внимательно смотрит на него.
- Да, это очень хорошо. И когда я вернусь, то потребую отчёт о проделанной работе за последний месяц. Посмотрим, не зря ли государство тратит на тебя деньги, Цельнометаллический, - Рой улыбается доброй отеческой улыбкой.
Алхимик скалится в ответ.
- Полковник, я бы на вашем месте... э… не торопился с выпиской. Лучше хорошенько пролечитесь, а то, не дай Бог, раны откроются, или еще чего-нибудь. Полежите, отдохните, когда еще такой шанс представится.
Мустанг серьёзно кивает:
- Может, так и сделаю. Но как только выпишусь…
В этот момент в палату открывается дверь, и заходит лейтенант Хоукай. У неё бледное лицо и покрасневшие глаза, но на губах невозмутимая улыбка.
- Добрый день, полковник, - говорит она. – Как поживаете?
На лице Мустанга появляется ответная ухмылка. Он весь как-то оживает, приподнимается на кровати, приглаживает волосы, поправляет пижаму.
- Добрый день, Хоукай, - отвечает он. – Как дела на службе. Что с… этим делом?
- Всё хорошо, - отвечает лейтенант. – Оставшиеся в живых преступники уже дают показания. Знаете, кое-кто уже проходил у нас по одному старому делу... Но сейчас я бы не стала обсуждать это. Вам нужен отдых. Вот, - она ставит на тумбочку возле кровати большой пакет, - здесь куриный бульон, вам нужно усиленно питаться. А также немного макарон и котлеты. Сейчас я попрошу, чтобы принесли чай. Вы любите пирожки с картошкой?
- Зачем это, лейтенант, - смущённо бормочет полковник, – меня и так неплохо кормят здесь.
Хоукай решительно машет рукой:
- Эта больничная диета, от неё вы вернее протянете ноги, чем от пуль террористов.
Они смеются.
Эдвард и Альфонс переводят взгляд с одного на другую, и вдруг понимают, что они здесь совершенно лишние. Не сговариваясь, они разворачиваются и выходят. Ни полковник, ни лейтенант не замечают их ухода.

Прозрачный осенний вечер. Они идут по старому парку. Все дорожки засыпаны разноцветными листьями, которые почему-то никто не убирает. Идти тяжело, ноги вязнут в жёлто-красном великолепии.
Вдруг дует холодный ветер. Эдвард не замечает его, а Альфонс подставляет «лицо», словно надеется почувствовать что-то.
Эдвард не замечает ничего вокруг. У него задумчивый и одновременно расстроенный вид. Альфонс хочет как-то помочь ему, но что сказать, не знает: в последнее время брат стал таким скрытным.
Вдруг Эдвард останавливается и яростно мотает головой.
- Бред, полный бред. Какая всё же глупость!.. Чёрт, я ведь знал… Ох, какой же кретин… - он сердито смотрит на Альфонса.
Растерянный младший брат не сразу находит, что ответить.
- Эд,- осторожно начинает он, - может, в кино сходим, а?
Эдвард улыбается:
- Нет, у меня идея получше. Пока полковник прохлаждается в больнице, и отчет ему понадобится ещё нескоро, смотаемся на недельку в Ризенпул?

Лизе Хоукай больше не приходят цветы от таинственного поклонника. Но её это совершенно не волнует.

Конец