Автор: Shiwasu
Бета: schuhart_red
Фендом: Full Metal Alchemist
Дисклеймер: не принадлежат, не извлекаю
Пейринг: Эд|Ал|Рой|Эд|Рой|Ал|...
Рейтинг: NC-17 (общий)
Жанр: ангст, романс, ангст
Статус: закончен, в процессе бетинга
Предупреждение: несовершеннолетние
Саммари: флешбек, часть первая
Размещение: с разрешения - пожалуйста
От автора и беты: Автор: - Юст?!
Бета: -Ю-у-у-ст...
Автор: -Полковник?!
Бета: -Полко-о-о-овник...
Круги своя. Часть 2-1
Круги своя. Часть 2-1
-…Да Вы мне даже не нравитесь! Какого черта я должен сидеть тут с Вами?! У меня поезд скоро отходит, что тут непонятного?!
-Стальной, закрой рот, или я прикажу запереть тебя в шкафу.
-Это кто тут такой мелкий, что уместится и в ящике для обуви?!
-Я уговариваю тебя умолкнуть уже битых пятнадцать минут. Скоро мое терпение лопнет.
-А мое уже лопнуло! Я в гробу видал и Вас, и Ваши проверки, и долбанный этот штаб!! У меня пачка билетов, толщиной в палец! Мы с Алом чуть не умерли, сверяя расписание - если я не успею на этот поезд, я не пересяду потом на экспресс! А если я не пересяду на экспресс, то вся оставшаяся дорога летит к чертовой матери, и я застряну на той станции до тех пор, пока не стану таким же старым, как Вы!!
-Стальной, вернись в мой кабинет, это приказ, и он не обсуждается.
-А-а-а-а, я ему одно - он мне другое! Я обещал Алу, что сразу после экзамена приеду, что ж Вы понять-то не можете!..
-Лейтенант Хоукай! - рявкнул Рой так, что Эдвард даже шарахнулся к стене. - Пачку бумаги и ручку! Быстро!
Лейтенант, не дрогнув ни мускулом на лице, вынула из своей папки листов сорок, ручку, и доведенным до автоматизма движением вложила Мустангу в протянутую ладонь.
-Чтобы к тому времени, как я вернусь, - он пихнул это мальчишке, и тому пришлось выронить чемодан, чтобы удержать всю кипу, - написал мне отчеты на всем этом! И чтоб ни сантиметра свободного не осталось, ясно?!
-Про что?! - Эд ошалело сгребал рассыпающиеся листы.
-Про все! - гаркнул Рой, так что даже штукатурка на стенах немного сдвинулась. - Все твои отчеты только что потерялись! Верно?!
-Так точно, - невозмутимо отчеканила лейтенант. - Только что были утеряны.
-А… - только и сказал Эд.
-Чтоб вот это все заполнил к моему приходу! И на всех своих билетах на поезд тоже чтоб написал! - Рой развернулся и двинулся дальше гигантскими шагами, будто раздвигая собой людей и сам коридор. Вслед ему неслось: "Я напишу о том, как я Вас ненавижу! И этой пачки мне не хватит, ясно Вам?! Проклятая армия!!!"
"Проклятая армия! - спускаясь по ступеням к поданной машине, Рой чуть ли не скрипел зубами. - Реформировать все к дьяволу, чтоб детей больше никогда не брали! Какой бы ни был гений - до восемнадцати лет чтоб сидеть дома и не высовываться".
-Прапорщик Фарман! - полковник взялся за ручку дверцы рукой, обтянутой белой перчаткой. - Введите в курс дела… - Хоукай даже замерла, открывая дверь со своей стороны, потому что на миг ей показалось, что сейчас полковник гаркнет: "Эту креветку!" - Стального алхимика. Но без лишних подробностей. Проследите лично, чтобы он оставался в моем кабинете до тех пор, пока я не вернусь, и не выпускайте.
-Так точно.
Дверца с чувством захлопнулась, автомобиль низко, приятно заворчал и тронулся с места, блеснув черным полированным боком, зашуршал по гравию. Фарман постоял, глядя ему вслед, чуть дольше, чем положено по уставу. Полковник уехал, весь кипя, и, видно было, сам же злясь на себя за это.
Служебные машины, словно черные, гладкие морские животные, одна за другой появлялись и подплывали к Штабу. Другие так же неторопливо куда-то отправлялись. Все происходило без давки, организованно, люди были чем-то заняты, все куда-то шли сосредоточенным быстрым шагом. С первого взгляда очень трудно было бы сказать, что происходило в Штабе ЧП. Фарман коротко взглянул в ровное квадратное небо - оно было серым, как мокрая вата, и с утра опускалось все ниже и ниже. Скоро должен был начаться мелкий затяжной дождь. Прапорщик скупым жестом одернул воротник мундира и поднялся обратно по чистым цементным ступеням в Штаб, где уже возле самого КПП слышались вопли: "Куда его понесло?! Да скажет мне кто-нибудь, что случилось и почему я не могу нормально поехать домой?!".
Всю дорогу до места происшествия полковник молчал, недовольно глядя в окно. На улице ощутимо потемнело. Хоукай слышала, как он сердито сопит, не чаще, чем следовало бы, поглядывала на него в зеркало заднего вида и молчание не нарушала.
Его очень нелегко было вывести из себя - полковник всегда был собран, чуть насмешлив и готов ко всему. Но этот пацан заставил бы заорать и бронзовый бюст фюрера у него на столе! Рой каждый раз мысленно делал себе строгий выговор за то, что у него хватило ума взять в армию двенадцатилетнего пацана, да еще и к себе под командование. За два года Элрик подрос, обнаглел, и теперь Рою все труднее и труднее было сдерживать себя, чтобы не потерять лицо и не начать ругаться неуставными словами. Он до сих пор помнит, как однажды все-таки взорвался, и они с мелким Элриком орали один громче другого, так, что слышно было даже в конце коридора. Этому положил конец Хавок, который по простоте душевной не подумал, прежде, чем сказать: " Я, конешн, дико звиняюсь, но вы, простите, как два идиота - один большой, другой маленький". Хавок с Элриком тогда за неделю без выходных разобрали почти половину штабного архива.
Риза услышала, как полковник тихо хмыкнул - о деле он явно пока что не думал.
Подумаешь, что он всегда начинал первым. Должна же у начальства быть хоть какая-то забава. Он поддевал его, а потом слушал его вопли с некоторой долей удовольствия и даже затаенного одобрения, снисходительно улыбаясь. У Эда аж краснели уши от злости, а полковник улыбался еще шире - Элрику вовсе не полагалось знать, что большая часть снисхождения была направлена им на самого себя. Что улыбаясь, положив подбородок на сложенные в замок руки, Рой про себя думал: "Давайте-давайте, полковник, подергайте его еще за косичку…".
-Разбудите меня, когда будем на месте, лейтенант, - полковник сложил руки и прислонился виском к стеклу, волнистому снаружи от начавшегося дождя. - Мне надо подумать…
-…Да Вы совсем озверели!!! Я убью Вас за это! Точно убью!! Вот вырас… А-а-а, черт!!! Да я Вас просто убью, понятно?! - Хавок проследил, как Эд пулей пронесся по коридору, и с непередаваемым сожалением посмотрел на только что написанные документы, заплеванные кофе. Когда дверь кабинета полковника шарахнула об косяк и Эд вылетел оттуда, как пробка из бутылки, оглашая коридор яростными воплями, лейтенант просто-напросто поперхнулся. - Убью! Убью-у!! - раздавалось где-то далеко за углом. На пороге кабинета появился хохочущий полковник.
-О, Боже-Боже, - саркастически промолвил он и изящно утер перчаткой катящуюся из уголка глаза слезу.
-Полковник, - Хавок безрадостно смял испорченный рапорт и кинул в корзину, - я звиняюсь, но что Вы опять с ним сделали?
-Ничего плохого не делал, - с достоинством ответил Мустанг. На его красивом лице играла тонкая, беззаботная улыбка. Он выглядел всем довольным - если бы Эдвард его сейчас видел, он бы, наверное, просто взорвался от злости. - Работайте, не отвлекайтесь.
-Ну да, - так же безнадежно пробубнил Хавок видимо, чуть громче, чем следовало, - кому работай, а кому прикалывайся…
Полковник лениво повел плечом.
-Ничего не происходит, - благодушно заявил он. - Я же должен себя как-то развлекать, - он хмыкнул и удалился, безмятежно улыбаясь.
Хавок выслушал негромкое замечание лейтенанта Хоукай насчет того, что для развлечений отведено специальное время, "выходные" называется, закурил и начал переписывать рапорт заново. От кофе одно зло.
Надо сказать, развлекался полковник последние пару недель что надо - Стальной уже не знал, куда ему деваться. Когда полковнику было нечего делать, он мог довести кого угодно. Он и раньше постоянно подкалывал мальчишку по любому поводу, а теперь, когда на всех фронтах все более-менее затихло и у полковника случился период простоя, он занялся Элриком вплотную. Теперь Эд без трясучки не мог слышать даже Мустангово имя - полковник его достал по самые гланды.
Взять хотя бы вчера: на начальство нашел стих после работы навестить всем вместе майора Хьюза с беременной супругой. Желающие поехать были назначены методом "ты, ты и вот еще ты". Из соображений экономии казенного бензина, решено было взять только одну машину. Хавок знал, что спорить с полковником - все равно что бросаться на танк с перочинным ножиком, поэтому сел за руль, закурил и меланхолично ждал, как начальство прикажет рассаживаться остальным. Лейтенант Хоукай, которая в нерабочее время являлась все-таки в первую очередь дамой, заняла место впереди. На заднем сиденьи предлагалось разместиться: полковнику, Стальному, Фарману и, что немаловажно, майору Армстронгу. Хавок выпустил длинную струю дыма в окошко и недоверчиво глянул в зеркало заднего вида:
-Армстронг-доно, - галантно пригласил Мустанг. Машина накренилась и чуть осела. - Прапорщик Фарман, - Фарман стоически промолчал и полез в середину. Послышалось еще неуверенное: "Э, а я куда?". Полковник с достоинством опустился на оставшийся краешек сидения сам.
-Эй, а я?! А я куда сяду?! - раздался сердитый вопль. - Какого…
Полковник подался вперед, легко подхватил его, усадил к себе на колени и захлопнул дверцу.
-Трогайте, - приказал он. Хавок меланхолично завел и стал выводить машину на дорогу.
-Какого ЧЕРТА?! - раздалось сзади, и лейтенант вяло подумал, что радио, наверное, включать не имеет смысла. - Что Вы делаете?!
-Хочешь ехать в багажнике, Стальной? - снисходительно спросил полковник.
-Да я… Что?! Кого ты сейчас назвал таким мелким, что поместится и в бардачке?! - прапорщик неестественно закашлялся. - Да я лучше в багажнике поеду, чем у Вас на коленках! - от сказанного он тут же сам покраснел, весь как-то сморщился, и лицо у него сделалось такое смешное, что Хоукай тоже коротко откашлялась. - Нет, черт, я так не могу! Пустите, я правда в багажнике поеду! Не хочу я у Вас…
-Почему нет? - голос у Мустанга был низкий, бархатный, ленивые черные глаза с поволокой искрились весельем. Он вдруг обнял мальчишку поперек живота, нежно притянул и что-то тихо прошептал прямо в маленькое ухо. Маленькое ухо тотчас же побагровело, от раздавшегося вопля машина чуть не выехала на встречную полосу:
-Кто?! Да сами Вы хорошенький, понятно?! Вы… - он снова оторопело примолк, поняв, что ляпнул. Хавок чуть не перекусил фильтр сигареты, Фарман хрюкнул, Хоукай сосредоточенно уставилась в окно.
-Ты правда так считаешь? - томно промурлыкал Мустанг, приобнимая его покрепче. - М-м-м…
-Да ПОШЛИ ВЫ!!! - заорал Элрик отчаянно, во всю силу легких.
Приблизительно с такими воплями он периодически вылетал из кабинета полковника все эти две недели, уже боясь лишний раз показаться Мустангу на глаза и молясь, чтобы быстрее прошла уже эта аттестация алхимиков, и он мог свалить от ополоумевшего полковника куда подальше.
Через три дня, на ежегодной аттестации государственных алхимиков "ничего не происходит" кончилось.
Через полчаса после завершения ежегодной аттестации был убит генерал-майор Вессон. Рой был с ним в достаточно хороших отношениях и, собственно, ни для кого не было секретом, что через пару лет, когда генерал уйдет в отставку, он собирался занять его пост. Пожилой генерал был очень благосклонен к молодому амбициозному полковнику и даже дал понять, что сам не против порекомендовать его на повышение.
Старик был задушен в зимнем саду Дворца приемов Ист-Сити, где в этом году проводилась аттестация. Роя настолько очевидно подставили, что даже не сочли нужным скрыть этот факт. Если бы Хьюз как всегда быстро не сориентировался, вероятнее всего до выяснения обстоятельств полковника могли бы забрать.
…Всю обратную дорогу из Дворца Рой исподлобья глядел на редкие мокрые штрихи, чертящие по боковому стеклу - его отнюдь не радовала мысль, что Маэс сидит сейчас под допросом, собой прикрывая его, Роеву спину. Сделать прямо сейчас он ничего не мог и очень надеялся, что генерал-полковник Грумман приедет в Штаб вовремя, потому что под допрос или в камеру сейчас мог попасть любой из его подчиненных. Он не думал, что все окажется настолько серьезно. Лейтенант гнала машину на полной скорости - хотя бы она была у него под присмотром. Остальные оставались в штабе. Надо было думать, крепко, крепко думать.
Рой стащил перчатки, убрал их во внутренний карман плаща и потер руки. Прикосновение ладоней друг к другу живой кожей было приятным, пальцы скоро согрелись. Полковник помассировал ими виски, но это помогло мало - голова гудела от нескольких часов в закупоренном, недружелюбном, душном от напряжения помещении. Без помощи Хьюза ему не удалось бы даже на время убедить их в своей невиновности и получить возможность как-то действовать.
Успокоиться. Думать.
Рой снова сложил руки на груди и сделал вид, что дремлет. С закрытыми глазами сырой запах дождя, плоской струйкой текущий в салон, ощущался особенно резко и остро. Полковник чувствовал пустое сиденье рядом с собой и отчего-то вдруг подумал, что Стального надо было взять с собой. Если он все-таки сбежит, неприятностей потом ни один из них не оберется. Спал бы сейчас, привалившись к окну… Или например…
Рой очень отчетливо вспомнил, как посадил его к себе на колени, и мягкая, хитроватая улыбка почти против воли тронула его губы. А в этом определенно что-то было. Такой теплый и так ерзал… Полковник отвлеченно подумал, что было бы здорово сидеть с ним на коленях во время, к примеру, долгого совещания Военного Совета. Часа за три - как бы он там весь изъерзался, м-м-м… На такое собственных коленей было не жалко - задница была маленькая, но что надо - полковник сам пощупал. Правда, потом чуть не оглох от вопля, лейтенант Хавок, кажется, тогда даже поперхнулся. Кстати, а сдал он тот рапорт или нет…?
-Полковник, - Роя пронзило острое чувство тревоги, и он проснулся. Расслабился, называется, заснул. - Мы почти на месте, - проговорил приятный голос лейтенанта Хоукай. Уже завидев вдалеке здание Штаба, полковник почувствовал, что что-то пойдет не так.
Естественно, и Элрик, и приставленный к нему Фарман к тому времени, когда он вернулся, уже часа два как находились на допросе.
…-Сидеть здесь, писать отчеты! - гаркнул полковник и оглушительно захлопнул дверь, снова исчезая.
-Да пошел ты знаешь, куда… - тихо пробурчал Эд и кинул вывернутый при обыске чемодан с наполовину оторванной крышкой в угол возле двери.
Все происходило очень быстро: десять минут назад он еще находился в закрытой комнате без окон где-то на первом этаже, о существовании которой даже не подозревал. Люди в штатском задавали ему одни и те же вопросы, о смысле которых он смог догадаться только благодаря тому, что удалось вытянуть из Фармана, когда полковник уехал. Где находился сам прапорщик, было неясно - когда пару часов назад спавшего Эда силком выволокли из Мустангова кабинета, Фарман был уже в коридоре, со скрученными руками, в сопровождении двух слишком суровых и сосредоточенных для гражданских типов с удостоверениями с зеленой корочкой в карманах.
Такие же типы битых два часа допрашивали и Эда. За два часа повторяющихся по кругу вопросов он вообще перестал что-либо соображать, отупел, осатанел от отсутствия свежего воздуха в закупоренной комнате, проголодался, вконец утратил расположение к сотрудничеству и в итоге уже вознамерился просто-напросто послать всех в такое место, о котором даже бабуля Пинако скорее всего не догадывалась, когда дверь в комнату эффектно распахнулась и на пороге возник злой, как собака Мустанг. Эд уже хотел было перенаправить все накопившиеся эмоции в его адрес, как вдруг полковник загрохотал так, что все присутствующие, включая самого Эда, присели. За ту минуту, которая ушла у Мустанга на то, чтобы построить всех по ровненькой, словно волосок, линеечке, Эдвард успел невольно вспомнить все те слова, которые он сказал ему хотя бы за сегодня, и с чувством признать, что не улыбающийся своей загадочной полуулыбкой, полковник, оказывается, был страшен, как пожар в степи. Он пискнуть не успел, как его схватили за шиворот и вместе с чемоданом и всеми его шмотками выволокли в коридор, потом протащили вверх по лестнице. Он, кажется, не успел толком даже коснуться ногами земли. "А…" он сказал уже в кабинете полковника.
Приладив на место сломанную крышку и убедившись, что Мустанг совсем ушел, он осторожно высунул нос в дверь. В коридоре никого не было, в штабе царила удушающая тишина, от которой мурашки начинали бежать под кожей, как будто с изнанки. Полковник ушел, и она повисла в комнате и коридорах, как будто забивая уши ватой, а голову непонятно откуда взявшимися тревожными, нервными мыслями. Все куда-то делись… Вот уж бы никогда не подумал, что захочет видеть этого полоумного карьериста…
Эд от нечего делать послонялся по комнате - он в первый раз в жизни был в кабинете полковника один. Темный жесткий ковер с короткой щетиной, строгие шторы и пустые стены, ни картин, ни каких-то безделушек, медалей или грамот, как Эд видел в кабинетах у других полковников и генералов. Он с удовольствием и злорадством подумал бы, что ему просто похвастаться нечем, но знал, что это не так.
Мустанг этим попросту не интересовался. Он был заинтересован только в результате и в том, чем непосредственно пользовался. Поэтому стол у него был большой, просторный - строгие линии, тяжелая дубовая крышка, толстенная - Эд подозревал, что если хватит сил перевернуть эту махину, за ней вполне можно укрываться от пуль или даже небольшой ручной гранаты. Кресло - про кресло ходили легенды. Лейтенант Бреда на полном серьезе рассказывал, что оно стоит бешеных денег. Видимо, свою задницу полковник ценил. Эд с некоторой опаской присел в него и вынужден был признать, что да, кресло что надо.
Вот, значит, что он видит, сидя за своим столом. Эд положил подбородок на сложенные в замок руки, прищурил глаза и пробубнил:
-Бу-бу-бу, Стальной… ты такой хорошенький… тьфу! - он почувствовал, что у него опять порозовели уши, и сердито переложил бумаги на Мустанговом столе. - И почерк у тебя, между прочим, кривой!
Стакан с карандашами, всеми до единого сломанными, стоял на фотографии. Эд осторожно, с любопытством потянул ее за уголок. Подписана она не была, но он все равно ожидал увидеть на оборотной стороне какую-нибудь пышную и привлекательную блондинистую даму. Но на фотографии были всего лишь Мустанг с майором Хьюзом. Вернее, майора был виден только подмигивающий кусочек - основную часть как всегда занимал полковник собственной персоной. Он широко, беззаботно улыбался, ямочка на щеке, темные ленивые глаза прищурены и смеются. Лицо у полковника было такое же, как сейчас, просто он был почему-то лохматый - черная, как вороново крыло, челка падала ему на глаз аж до самой щеки. Эд долго смотрел, все пытаясь понять, когда был сделан снимок, потом убрал фотокарточку туда же, откуда взял, так и не поняв. Черт его разберет, этого полковника.
За окном незаметно загустели сумерки, что-то темное, серо-синее, однородное. Дождь стал невидимым, от него остался только шелест. Тусклой цепочкой один за другим загорались на улице фонари. Все предметы в комнате вылиняли и начали терять свой цвет. Пахло деревом, бумагой и дождем. Из коридора все так же не доносилось ни звука.
За шкафом, отделяющим ее от всего остального кабинета, стояла кушетка - туда, чуть подумав, Эд и направился. Паркет поскрипывал под ковром от каждого его шага. Эд почему-то уже отчетливо понимал, что ни сегодня, ни завтра отсюда никуда не уедет. Что-то происходило.
Только он успел стащить с ног ботинки и усесться на кушетку, открылась дверь, и голос Мустанга прямо с порога настороженно позвал:
-Стальной?
-Я тут, - неохотно отозвался Эдвард. Поспал…
Мустанг появился из-за шкафа - он был какой-то весь растрепанный. Мундир застегнут, перчатки на месте, форма в порядке, и все равно выглядел он устало и зло. Эду пришло в голову, что той беззаботной лохматой фотографии должно быть на самом деле лет семь, не меньше.
-Ты спал?
-Собирался, - пробурчал Эд, так чтоб стало ясно, кто нарушил его планы.
-Можешь располагаться, - ответил Мустанг без обычного в таких случаях сарказма. - Сегодня ты ночуешь здесь.
-Это еще с какой нечаянной радости? - сразу ощетинился Эд.
-Хьюза фактически обвинили в убийстве генерал-майора Вессона. Но все мы все равно еще под подозрением, - коротко ответил полковник и двинулся к столу.
-Как это? - Элрик опешил, подумал, что чего-то недопонял. - То есть как, обвинили?.. И что ему теперь за это может быть?
-Трибунал и расстрел, - сухо сказал Рой, со злостью стряхивая с себя мундир и швыряя его на спинку кресла. Эд поморгал. Потом хмуро посмотрел ему в спину, затянутую кобурой, и ногой задвинул ботинки под кровать.
-Что мы будем делать? - чуть погодя спросил он.
-Ты - будешь сидеть здесь и не высовываться, до вечера, пока не приедет генерал Грумман, - под ремнями, перечерчивающими светлую рубашку его плечо двинулось, когда он потер переносицу. - Вы все находитесь под моей ответственностью, это ясно?
-Ясно, - неожиданно тихо на такой резкий тон ответил Эд. Он думал. Потом поднял глаза, непрозрачные в потемневшей комнате, на полковника и спросил. - А Вы?
Рой обернулся к нему через плечо и нахмурился.
-Я?
-Вы что будете делать?
Черт бы побрал… Полковник расстегнул кобуру, пистолет с тяжелым металлическим звуком брякнул об стол. Вслед за ним в твердую дубовую крышку уперлись руки в белых перчатках.
-Пока ничего, - сухо ответил полковник.
-Почему нет? - не понял Эд. - Там же майор Хьюз, что если…
-Стальной, - Эдвард смотрел ему в спину и в черный, все-таки слегка взъерошенный затылок, но слыша его голос, прекрасно мог представить и какое у него было лицо. Только не знал, каким словом его описать. Голос полковника звучал глухо. И отчего-то очень неприятно. - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе это вслух? - Рой развернулся, в полутьме его рубашка с расстегнутым воротом отчетливо белела. Ослепительная, белоснежная рубашка. - Хорошо, говорю: потому что не могу.
Эд смотрел на рубашку, на тускло поблескивающий на столе пистолет, на спинку кресла, обрисованную серо-синим светом из окна, куда угодно, только не ему в лицо. Как-то не хотелось. В комнате сделалось тесно.
-Потому что я ни черта не могу сделать, Стальной. Потому что я большую половину своей жизни живу от звания до звания, жду его год, другой, третий, четвертый, работаю на него, потом наконец получаю - и не могу ничего сделать, даже имея его. Потому что я прохожу войну, где мне приказывают сжигать людей живьем - ты представляешь себе, что это такое, Стальной, жечь людей? Даже не резать, не стрелять их. Жечь. Это смерть не сразу. Это гарь, вонь, запах паленого человеческого мяса. И крики. Меня учили смотреть на это и не падать в обморок, учили убивать людей. И за то, что я убил больше других, мне дали звание. И с ним тоже, к которому шел 6 лет, я ничего не могу. Ничего не могу, когда мой друг может умереть, причем не на войне, не от рук врага - от рук своих, - Рой смотрел на него, не шевелясь, только говорил этим чужим голосом. Эдвард не слышал в нем боли - не то, что полковник сожалел о чем-то или плакался, Эд просто никак не мог различить, что это. Его голос был почти задумчивый, без надрыва. И страшный. Эду ужасно хотелось подтянуть к себе коленки и отодвинуться, чтобы почувствовать за собой стену, угол, чтобы точно знать, что у него за спиной. - Знаешь, что мне хотелось сделать? - спросил полковник ровным тоном и продолжил, не дожидаясь ответа. - Мне хотелось спалить их всех прямо там. Вот так, смотри, один-единственный щелчок, и все взлетает на воздух. Огромный столб пламени, представил? - Эд представил. - Меня преследует желание однажды прийти и спалить всех - Военный совет, фюрера, правительство. До золы, - Эд понял, что это. Это ненависть. - Пусть они потом снятся мне по ночам - мне и так снится достаточно, уже не станет хуже. Если что-то случится с Хьюзом, я так и сделаю, пускай это будет глупо. Я найду каждого из них и заставлю жрать землю. А потом сожгу. Каждого.
В комнате потемнело от дождя. За дверьми кабинета была тишина, и казалось, что весь штаб напряженно замер. Жестяной звук падающих капель наполнял комнату через приоткрытые окна.
Эд осторожно пошевелился, пользуясь паузой, потом неловко подтянул колени к себе и отодвинулся вглубь кушетки, стараясь производить как можно меньше шума. Ему подумалось, что что ему меньше всего на свете хотелось бы увидеть, как полковник кого-то убивает. Да и оказаться на войне вообще. Полковник молчал.
-Ал будет с ума сходить, - негромко, удрученно заметил Элрик. - Я так и не приеду…
-Ни звонить, - четко отозвался полковник, - ни выходить из здания до выяснения обстоятельств.
-А когда они выяснятся?
-Сколько нужно, столько и будешь здесь сидеть, - жестко ответил Мустанг, расстегивая еще пуговицу на рубашке, словно ему было душно. - Заодно отчеты напишешь.
-Спокойной ночи, - буркнул Эд. Всякое сочувствие к полковнику и его нелегкой судьбе пропало. Лучше он сам ляжет и подумает, что можно сделать.
Единственный предмет мягкой мебели скрипнул у Роя за спиной - кажется, Элрик в самом деле собрался укладываться спать.
Ресницы… тонкие блестящие веки… губы… глаза… глаза…
-Можете даже не идти сюда, двигаться я не буду! - сразу предостерег Эд, когда Мустанг повернулся и направился к нему, и осекся. В непогожей полутьме комнаты глаза у полковника были черные, как угли, которые уже отгорели оранжевым, но жаром все еще можно опечься. Тяжелый, нехороший взгляд. - То есть, - добавил Эд ужа на два тона тише, - у Вас есть кресло.
Когда Рой подошел и уселся на кушетку, неладное почуял бы даже идиот. Эд подтянул вытянутые было ноги обратно к себе, чувствуя скользкую плюшевую обивку под босой ступней. Кушетка стояла у стены, отгороженная огромным старым шкафом с документами и книгами - это из-за него в комнате стоял такой приятный запах старой бумаги. Стена, шкаф, полковник. Запах одеколона полковника - пряный, холодный, похожий на запах мокрой травинки, размятой в пальцах. Аромат, к которому хотелось обернуться и еще раз прислушаться.
-Пойду в кресло, а Вы тут тогда…
-Сиди, - безразлично. То ли проявление вежливости, то ли приказ. То ли " я скоро уйду", то ли " ты останешься". Рою не надо было даже поворачивать голову, чтобы видеть, как у мальчишки беспокойно передвинулись глаза. Эд замолк и напрягся, у него начал учащаться пульс, словно при приближении опасности, по позвоночнику вверх от уколов адреналина поползли мурашки. Тревога. Полковник, наверное, это чувствовал, слышал, как каждый волосок встает у него на руках дыбом.
Мустанг был так близко, что Эд мог вытянуть босую ногу и ткнуть его носком в бок. Он сидел, сложив руки на коленях и свесив тяжелую черноволосую голову. Снимать сапоги и укладываться он явно не собирался, просто сидел, и Эд не понимал, зачем он вообще пришел. Ссутуленная спина у него была широченная. Длинные ноги в форменных синих брюках. Эд посмотрел сначала на свою руку, потом на его, и с очень неприятным чувством понял, что запястье у него в обхвате с два Эдовых.
В позе чувствовалось тоже что-то тревожное и настораживающее, и Эд тоже не мог понять, что, пока не проследил за взглядом Мустанга. Тот смотрел на свои руки. На белоснежные перчатки с алыми алхимическими кругами. А потом, пошевелив только кистью руки, вдруг взял и потер пальцы, словно растирая щепоть соли. От еле слышного шершавого звука у Эда скрутило что-то в животе. Вот тут, не сиди он и так в углу, он бы попятился.
-Стальной, как думаешь, - сердце взяло ритм быстрого бега, - может быть, поехать все-таки туда к ним и спалить все дотла? Как по-твоему? - большие пальцы проходились по подушечкам остальных мягким повторяющимся движением, как будто у полковника чесались руки. Эд сухо сглотнул - проведи он пальцами чуть резче, и на плюш кушетки упала бы искра. Кажется, у полковника поехала…
-Стальной, - снова позвал Мустанг.
-Что? - пробормотал Эд, боясь оторвать глаза от его рук. Как угодно - снять с него перчатки. Что там бабушка обычно делает? Спокойный разговор, горячий чай, теплое одеяло… Где взять теплое одеяло?..
-Ты веришь, что человек может в одночасье сойти с ума? - спросил полковник. В этот момент Эд впервые ощутил, что у него зуб на зуб не попадает… горячий разговор… спокойное одеяло…
-Да, - выдавил он. У полковника подрагивали пальцы, неосознанно. Чесались. Один щелчок.
-А я нет. На самом деле, люди сходят с ума постепенно, за один час ничего не делается. Из-за чего ты мог бы сойти с ума, как думаешь?
"Да совсем ты ополоумел, что ли", - в отчаянии подумал Эд.
-Если вдруг Ал… - почти уже проговорил он, но успел прикусить язык. Вот уж к черту. Такое он никогда в жизни не скажет.
-Видишь, тоже из-за того, что ничего не сможешь сделать, - тонкие светлые губы тронула усмешка, похожая на вечную его, снисходительную. От улыбки темные глаза сузились, стали раскосыми, с тяжелыми черными стрелками ресниц. - Уже началось… Страшно?
Еще как страшно. Эд понял, что боится, что сейчас умрет. Пальцы растирали невидимую соль в пудру с тихим шуршащим звуком. Одно резкое движение… Эд молчал. И так же молча глядел, как полковник медленно поднимает голову, поворачивается к нему, кладя на кровать одно колено.
-Рассказать тебе, от чего я могу сойти с ума?
Эд понял, что даже молиться толком не умеет. В глазах у полковника были черти. Полная голова чертей. Наверное, тем, кого он убивал, в последнюю минуту было очень страшно.
-Расскажите, - просипел он.
Полковник поднял руки и медленно, как-то даже осторожно, как протягивают орешки всяким маленьким пугливым тварям, протянул к мальчишке обе руки ладонями вверх.
-Снимешь - расскажу.
У него в глазах ни единого проблеска, как в бездонной черной дыре под водой. Всего один щелчок. Они смотрели друг на друга, не моргая.
Страшно. Удушающе страшно.
Эд медленно, вслепую потянулся к его ладоням, словно чтобы вложить свои руки в его. Один щелчок… Еще миллиметр, и…
Он рывком выбросил вперед обе руки, вцепился в шершавую ткань на пальцах и сдернул.
А полковник схватил его.
Белая вспышка разорвалась перед глазами, словно в мозгу взорвался пучок нейронов. На мгновение Эд ослеп и оглох. Ему показалось, что что-то щелкнуло.
Нет.
Ничего.
Ничего…
Очень тепло и тесно. Он осторожно вдохнул носом запах. Пьяный запах размятой травы, прямо с кожи полковника, вместе с его теплом. Цепочка, которая висела у Мустанга на шее и иногда виднелась в вырезе рубашки, когда он расстегивал воротник, была теплая, нагретая телом и на вкус медная, кисловатая. Он держал во рту цепочку, которая висела у него на шее, на сильной, крепкой шее, о которой он в жизни не задумывался, что она может быть теплой, что она может пахнуть...
-Страшно? - невозможно близко, над самым ухом.
Эд понял, что у него под щекой то место, откуда идет его голос. Что чувствует носом маленькую пуговицу его рубашки, пришитую тонкой шелковой ниткой. Вот это все… полковник?
Мустанг схватил его обеими руками, за плечи и за голову, и крепко прижал к себе, Эдовы руки, в которых он сжимал его перчатки, оказались притиснутыми к груди. Невольная поза крайнего испуга.
Эд еще ничего не соображал, из всего его существа двигалось только сердце, колотилось в окаменевшем теле, как в глиняном кувшине, он живой рукой чувствовал, как оно прыгает. Как же он перепугался.
Полковник пах близко и странно, его кожа, рубашка. Эд утыкался носом ему в незакрытую воротником, голую ключицу и отчетливо слышал его запах, теплый, незнакомый, похожий на мокрую, просоленную морем и высушенную солнцем древесину.
Эд даже не пытался сообразить, что происходит, не пытался пошевелиться, подать голос. Голоса и не было. Он просто как пойманный зверек замер, так и вцепившись в свой орех.
Хватка на его голове в какой-то миг ослабла, превратилась в щекотное прикосновение к макушке. Пальцы. В волосы. А потом ладонь - она спустилась по затылку вниз, как будто гладя, ниже, и обхватила его за шею сзади. Если бы полковник сжал руку чуть посильнее, ему не хватило бы совсем немного, чтобы его пальцы встретились. Эд чувствовал свой собственный пульс по бокам мягко сдавленной шеи. Воздух кончится внезапно. В любой момент. Вот сейчас…
В подушечки пальцев Рою заколотилось часто-часто, почти отчаянно.
Целую вечность Эд ждал на пределе, с зажмуренными глазами, он уже чувствовал, что от напряжения, от обволакивающего, заползающего в самое нутро тепла сейчас провалится в сон, в этот запах, как в обморок. Если бы это был кто-то другой, он уже давно рванулся бы, вывернулся, освободился, он сражался бы - с кем угодно. Но тут не мог. Иррационально не мог.
Подушечка большого пальца сдвинулась и прошлась по коже у него под челюстью. Полковник немного пошевелился и склонил к нему голову. Что-то теплое сползло у Эда по щеке. Потом обратно. Потом опять вниз. Мальчик не сразу уловил, что полковник тихонько трется о его висок щекой. Потом еще, уже ощутимей. Губами.
Горячий… горячий… чай… одеяло… разговор… горячий… снится, что ли?
Вздох. А потом его губы сделали такое движение, словно сняли сливочную пенку с края чашки кофе. Помедлили, а потом еще. Мурашки посыпались по животу вниз. Эд чувствовал, как его кожу осторожно прихватывают, словно снимая губами пушок со скулы, потом со щеки, потом ниже. За окнами продолжал монотонно шуметь дождь. Дождь шумел так же. Может, сильнее. А полковник осторожно касался его кожи своими губами, придерживая за шею большой широкой ладонью. Рука немного потянула его назад, и к его лбу прижался влажный лоб. Дышит. На губы ему, на подбородок. Эду хотелось втянуть внутрь нос, чтобы не задеть его кончиком. Полковник снова вдохнул, но так и не выдохнул.
Эдова рта коснулись чужие губы. Не нечаянно, не просто так. Они были шершавые и теплые. Провели сухо и мягко из стороны в сторону, легонько, как будто прощаясь, а потом, вместо того, чтобы исчезнуть, как не было, коротко, нерешительно поцеловали. А он только напоследок ошеломленно и даже обиженно подумал: "Я же снял перчатки… А рассказать?..".
Рой почувствовал себя так, словно разжал руки, которыми держался, и повис в невесомости, не чувствуя тела. Поцеловал. Его. Губы у мальчишки были припухлые и нежные-нежные, кажется, прикуси тонкую кожицу, и покажется розовая капелька сладкого сока. И он поцеловал снова, на этот раз дольше, всего на секунду, чтобы рецепторы успели ощутить тепло, а потом еще, уже не отрываясь, прихватил нижнюю губу поглубже. Она была горячая и влажная изнутри. И сладкая. Четырнадцать лет. Его еще никто никогда не трогал... У Роя все поплыло в голове, как в пряном дыму.
-Стальной, - шепотом позвал он, понимая, что начиная заводиться от его близости, не отодвигаясь, зная, что греет своим дыханием ему губы. - Эй…
Медовые глаза открылись, ошалелые и бессмысленные. Он увидел Роя, и сердце заколотилось о ребра в еще хрупкой грудной клетке. Еще мальчишка… Рой снова подвинулся на сантиметр вперед и снова прижался губами к его. Целовать… На этот раз было горячо, а потом Эд дернулся, когда на секунду что-то скользнуло ему под нижнюю губу.
Сладкий, как леденец.
-Стальной, - тихо проговорил Рой, - открой рот.
Тот с секунду затравленно глядел на него, точно не узнавал, потом как-то вяло мотнул головой, словно поцелованными в первый раз в жизни губами теперь шевелить не мог. - Ну, открой, не жадничай, - полковник подвинул колено на скользком плюше поближе к нему, - Ничего плохого не будет. Открой рот…
Он пах грушевыми карамельками, чем-то нежным, золотым.
Эд бессмысленно смотрел на него, потом блестящие губы все-таки дрогнули:
-З-зачем?
Шепот проник ему в самое ухо, внутрь, мягко надавил на барабанную перепонку.
-Я хочу поцеловать тебя взасос, Стальной. Поэтому просто открой рот…
-Да пошли Вы знаете, куда… - одними губами прошептал он. И вдруг близко увидел черные, блестящие глаза. Они смотрели на него в упор, так, что в животе все сжалось от сладкого испуга. А потом сжалось еще раз, судорожней, когда губам опять сделалось горячо и мокро. Полковник своим ртом прижался к его рту. Они этими ртами всю жизнь разговаривали, орали, иногда ругались. А теперь вот это…
Мустанг смотрел ему прямо в зрачки, его губы, вечно растянутые в тонкой саркастической усмешке, серьезные и теплые. Живые. Прихватывают и трогают его, Эдварда, губы…
Эд внезапно понял, что он целуется с полковником. Господи! У него чуть сердце не выскочило. В ту секунду, когда ему показалось, что у него отнялись ноги, ему в рот вдруг ворвалось что-то горячее и скользкое, и если бы полковник по-прежнему не держал его за затылок, он бы шарахнулся назад, потому что ему показалось, что это что-то живое. Оно исчезло, и Эд вдруг увидел, как глаза полковника щурятся и искрятся весельем, а губы на его губах сморщились от улыбки. А потом это горячее и скользкое узким, неопасным кончиком ласково тронуло его губы, потерлось, будто просясь внутрь. Это было приятно и немного щекотно. И ужасно страшно, потому что уже и идиот бы понял, что это язык полковника. Он этим языком разговаривает, называет его "креветкой"… И вообще, это чужой язык, как это…
Эд приоткрыл рот совсем чуть-чуть, почти нечаянно, и язык полковника тут же нырнул кончиком туда, осторожно двигаясь, трогая, словно пытаясь расширить узкую щелочку. Приятно, тепло, близко. Немножко, еще чуть-чуть, и наконец чужой язык целиком прижался к его собственному. Странный, чуть отдающий медью вкус…
Рука прижала Эдварда крепче, а вторая слегка повернула ему голову - и Эд почувствовал, что ноги у него правда отнялись, а низ живота аж скрутило. Так вот, зачем они в фильмах закрывают глаза, когда целуются. Глаза закрылись сами. Эд был ошеломлен. Трогая его сначала осторожно, полковник просто игрался. По-настоящему все началось только сейчас - полковник целиком запустил пальцы ему в волосы, а язык - ему в рот, лизнул его, прикусил, а потом вдруг навалился на него всем телом, прижимая к себе.
Вкус, жар, движение и трение Эду было даже не с чем сравнить, сумасшедшее, никогда раньше не пробованное. Он не успел додумать мысль до конца, как уловил ритм, в котором полковник двигался. Полковник не спрашивал об отчетах, полковник не смотрел на него насмешливо, полковник не командовал - он целовал его, лаская языком, подчиняя, посасывая в таком ритме, как будто он его… Эд возбудился мгновенно, одной волной, так что даже задохнулся и весь вспыхнул. Горьковатые твердые губы прижимались к его, терлись - и он вдруг ответил. Положить руку ему на горячий бок под тонкой, нагревшейся рубашкой смелости ему не хватило, поэтому он просто осторожно сомкнул губы, обхватывая его язык… Через секунду они вцепились друг в друга, как при борьбе, так, что у мальчишки хрустнули кости, целуя друг друга, с замиранием, торопливо и жадно, будто стремясь успеть ухватить побольше, всего и сразу.
После первого стука в дверь они рванулись друг от друга в разные стороны. Эд ударился затылком о стену, полковник вскочил, как пружина, и рванул к двери, распахнул ее и вылетел из кабинета, не оглядываясь, не обращая внимания на испуганное аханье стучавшего. Эд несколько минут сидел, прямой, как деревяшка, зачем-то все еще плотно прижимаясь затылком к стене и невидяще глядя огромными, ошарашенными глазами прямо перед собой. В мыслях царила распирающая пустота, как от тяжелого удара по макушке. Пустота звучала так: "……ЧТО?!"
Спустя сколько-то времени, он неверно помотал головой, потом просто сполз на подушку, там, где сидел, закрыл глаза и тупо куда-то провалился.
Сквозь сон он слышал, как кто-то ходит, слышал незнакомые голоса, которые глухо о чем-то разговаривали и стихали, снова заглушенные дверью. Эда не трогали - он дремал под своим плащом, тревожным, нервным сном, постоянно вздрагивая и просыпаясь. Его одолевали какие-то яркие и путанные, пронизанные чувством острой и сладкой тревоги сны. Он слышал тихий голос полковника, дергался, распахивая в темноте глаза. Один раз, когда он проснулся, в кабинете горел свет. Эд понял, что накрыт сверху чьей-то шинелью. Он услышал старый, негромкий голос, смешно выговаривающий слова - кажется, это приехал генерал Грумман. Свет скоро погас, находившиеся в кабинете вышли, негромко стукнула дверь, оставляя яркую полосу света снизу. Эд снова закрыл глаза и отвернулся к стене, натягивая шинель на себя повыше: голова была горячая, какая-то бредовая. Он вдруг вдохнул и снова невидяще, резко распахнул в темноте глаза - шинель пахла пряной, растертой травой. Это была шинель полковника.
Тяжелым, глухим сном без сновидений Эд забылся только под утро.
От автора: если элрикцест - тема уже более-менее знакомая и обкатанная, то полковник - новинка