2.
После неразберихи, последовавшей за Тем Днём, организовали
Временное правительство, создавшее некую видимость власти, за которую всё время
велась подковёрная борьба. И оно
худо-бедно пыхтело уже семь лет.
Мустанг каким-то чудом пережил первое время смуты, и удержался в штабе
при бездарной военной реформе, но Эду, кажется, повезло меньше. Сперва его при
расформировании института государственных алхимиков оставили на действительной
службе в должности майора, намекали на его ценность, а спустя всего месяц он
оказался в страшной дыре на восточной границе, в гарнизоне, недосягаемо далеко
от ещё не до конца оправившегося брата и беременной Уинри. Уинри Элрик.
И два года Эд не
видел никого из прежней жизни, кроме бывавшей наездами Уинри, да подраставших
близнецов, которые родились уже в Ризенбурге. Отпуска ему не давали. Едва Ал смог переносить
дорогу, Уинри перебралась вместе с ним к
бабушке Пинако. Та чувствовала себя тоже уже не лучшим образом, но все вместе
они могли бы сойти за одного взрослого, как невесело шутил Эд.
А потом они уже насовсем появились в новом доме Эда: брат,
жена, дети, - и с удивлением обнаружили, что Эд по-своему позаботился об
увеличении семейства. Взял на попечение двух уже не маленьких сирот, до этого
промышлявших, чем бог пошлёт. Перед войной это странное семейство кроме Уинри и
братьев состояло из собственных трёх сыновей и дочери Эда, пяти разномастных
приёмышей и не поддающегося подсчёту количества живности. «Старший сын», едва
ли пятью годами старше самого Эда, первый из подобранных им малышей, учился в
медицинском колледже районного центра и мечтал о столице, он считался уже
человеком самостоятельным. Уинри разрывалась между хозяйством и мастерской, но
уверяла, что у неё «столько маленьких помощников». «Через пару лет станет ещё
легче, уже внуки пойдут, старушка», -
подбадривал её Эд. Хотя кто-кто, а он знал, что через пару лет будут не
внуки, а очередная бойня. Потому что в последнее время подозрительно хорошо
относился к своим служебным обязанностям. И каждую свободную минуту отдавал
семье и детям. Дети звали его «папа Эд», а брата – «папа Ал». Больше всех этому
поначалу почему-то противилась Уинри, но потом ничего, привыкла. Её все дети
звали просто «мама». Ал… Ал был кормильцем семьи. Пользуясь правом старшего
брата, Эд запретил Алу в каком бы то ни было виде связываться с государством. Тот
начал с приведения в порядок путевых заметок братьев, поделил их на науку и
беллетристику, издал... Альфонс стал довольно известен в научных и писательских
кругах. Основал книгоиздательский дом «Элрик бразерс». Расширил сеть мастерских
«Автомейлы Рокбелл». И был главой совета попечителей окружного «Дома призрения
дряхлых, малолетних и слабосильных». Легендарный же алхимик Эдвард Элрик как-то
поизгладился из памяти народной. И разве что изредка кто-то из новых знакомцев
спрашивал Ала, тем более редко, что Эд был больше известен как Стальной, не
родственники ли они. Ал отвечал, потупив взор, что земляки и дальние
родственники, конечно же, и даже есть некое фамильное сходство, разве вы не
обратили внимания? А где же он теперь, участливо спрашивал интересующийся.
Женился. Работает. Ещё один вундеркинд, из которого вышел обыкновенный занудный
взрослый. Очередной пшик. Я вас не очень разочаровал?
Ал был постоянно в деловых разъездах. Начало войны с Кретой
застало его где-то на юге, точнее Эд сказать не мог. Сам он едва ли за пару
дней до начала событий взял с Уинри обещание немедленно навестить бабушку
Пинако, и лично загрузил вещи и продукты в старенький грузовичок, относившийся
к хозяйству мастерской. Затемно он ушёл на службу, откуда его уже не выпустили:
ожидался «налёт штабных», внеочередная ревизия из самого Генштаба, и Эд почти
не сомневался, кого там увидит. Зря они наводили лоск в старой, казалось бы,
давно потерявшей оборонительное значение крепости. Но смогли всё же
продержаться целую неделю, боевая алхимия рулит. Может быть, даже против
дальнобойных пушек, если их вовремя заметить… Конечно, уцелеть в этой мясорубке
удалось только двум бывшим госалхимикам, да и то одному пришлось тащить другого
ночью к лесу, потому что тот был контужен.
И Эд, встречавший инспекторов, и Рой, покидавший Столицу,
знали: война всё спишет. Был претендент на фюрерское кресло – и нет его.
- Да. И повлияйте как-нибудь на этого безумца, он, кажется,
ваш бывший подчинённый, - добавил бригадный генерал НН, напутствуя Роя перед
поездкой. – Я уже устал отказывать ему в отставке дважды в месяц. Передайте,
что армию он покинет только вперёд ногами, и напомните, что у человеческой
трансмутации нет срока давности.
3.
Сперва Эд решил, что ещё не до конца проснулся. Всё-таки он
простыл. У него поднялась температура и начался бред. Там было много старого и
много нового – даже химеры на основе гомункулов. Эд звал маму, но почему-то
пришёл полковник и уложил его в постель, укрыл до самого подбородка и положил
руку на лоб. Заботливо улыбнулся – и вдруг навалился всей тушей, зажал рот,
перехватил руки… «Ал! Помоги!» - простонал Эд и перелистнул очередную страницу
кошмара. Он был в сарае какой-то фермы, подвешенный к потолочной балке за руки
с таким расчётом, чтобы ни соединить руки, ни дотянуться ими до какой-либо
поверхности было невозможно, и едва скрёб ногами пол. Автопротезы пока были при
нём, но отключены, и представляли собой всего лишь груду тяжёлого, бесполезного
железа.
А в двух шагах – парни из армии Креты в своей зелено-бурой
форме. Эдвард в последнее время видел это во сне не однажды, потому что были к
тому немалые основания, и не сразу поверил в реальность происходящего.
- Очнулся, Стальной?
Как мило, – произнёс молодой офицер, подходя поближе и спокойно глядя сверху
вниз. – Какой подарок для правительства Креты, богатейший источник информации в
двух шагах от границы. У нас много вопросов к тебе, мы заплатили фермеру
золотом и надеемся окупить свои затраты. Что произошло в столице в Тот день?
- К-какой день? – Эд тряхнул золотыми кудрями, пытаясь
ухватить ускользающую реальность. Жар волнами расходился по телу. Болела
голова. Ныли вывернутые руки. Сколько же он провисел? – Вы меня с кем-то
спутали.
Ох, как же некстати он расклеился!
- Приметы…Правая рука и левая нога – автомейл. Кроме того,
со слов фермера, спутник звал тебя «Стальной».
- Бывают похожие э…м… травмы.
- Светлые волосы, золотые глаза, восточный выговор.
Трансмутированная одежда. Ты ведь её без круга трансмутировал, да, уникум? Отличное умение, очень пошло бы на
пользу армии Аместриса, если обучить хотя бы пару сотен, остальных можно
отпускать домой. Но ты почему-то отказался. Наверно, плохо просили. Философский
камень, человеческие трансмутации и прочая мелочь. Для начала, например,
что-нибудь о той системе подполья восточного округа, которой кое-кто занимался
последние три года.
Позади раздался сдавленный писк, и Эд, скосив глаза, увидел
полковника в таком же дурацком положении, да ещё с разбитой физиономией.
Сопротивлялся.
- Восточный говор в восточном округе. Отличная особая
примета. Я обыкновенный лавочник.
- Обыкновенный лавочник уже давно обоссался бы со страху.
Вот эта вещь, - офицер вытянул из кармана обычный гаечный ключ, - Госпожа
Элрик… и не смотри так, а то я решу, что ты трансмутируешь предметы одним
взглядом… так вот по слухам госпожа Элрик лупит им по твоей бесценной голове
почём зря. А у нас в Крете предпочитают использовать и то и другое по
назначению.
Он резко крутанул ключом влево и вправо, и Эд не выдержал,
закричал.
- Полегче, - прошептал он, облизывая прокушенную губу. – К
вашему сведению, ощущение такое, как будто заново отрывают руку. От болевого
шока, бывает, и умирают. Разве Уинри вас не предупреждала, когда одалживала
ключ?
Короткое замешательство. Ага, как же! Она не у них!
- Я спрошу при очередной встрече.
- Давай-давай, спросит он! – заорал Эд в своём обычном
стиле. – Да здесь таких гаечных ключей больше, чем людей с восточным выговором!
- Наконец перестал отпираться от очевидного факта, Элрик.
- Хрена в глаз! Уинри мой механик!
Поворот ключа.
- Нелепо. В области, где тебя каждая собака знает. Не зли
меня.
- И ты меня тоже, - сквозь сжатые зубы пробормотал Эд.
- С каким удовольствием я порезал бы тебя на маленькие
кусочки, золотое будущее кретской алхимии…
- Я быстро кончусь, - сердито буркнул Эд.
- Но этот совершенно бесполезный тип – у нас и без него
достаточно информаторов в вашем генштабе, - вступил второй офицер, сидевший за
столом в относительно тёмном углу. – Можно начать с него.
- Да я его в лесу встретил, мне он до фонаря…
- Ну хватит пыжиться, - старший офицер поднялся и подошёл
ближе. – Вчера пустили под откос поезд, третьего дня был налёт на штаб Уларской
полевой бригады. Интересно, ты мог бы восстановить поезд? Или моих людей?
- Да пошёл ты, - упрямо сдвинул брови Эд. Этот хмырь был ему
знаком по «визитам дружбы равных» - что-то вроде помеси совместных учений с
экскурсией по военным объектам аместрийского приграничья для офицеров дружественной
Креты.
Рывок ключа. Эд весь сжался. Напрягшиеся мышцы как будто
завязались в узлы. Живот просто скрутило.
- Как негостеприимно, господин Элрик. Мы здесь всерьёз и
надолго. NN прекрасный
городок. Тот же приют – просто чудо архитектуры.
- И он пополнится вашими стараниями!
Новый поворот ключа. Эда вырвало.
- Ну да, у да. Вы так трогательно заботились о них. Давайте
пригласим их сюда. Они, наверно, без вас скучают? Захватим с собой на прогулку
в Крету… столько, сколько надо, чтобы вы стали сговорчивее.
Эд собрал остатки сил и плюнул. Недолёт. Поворот ключа.
Темнота. Свет. Холодная вода стекает по облепившим лицо волосам. Тёплая кровь
капает из носа. Жив.
- Жив? Это чудно. Мы не спешим.
Первый офицер не торопясь подошёл к Эду, вынул складной
армейский нож, распрямил блестящее лезвие. Провёл холодной сталью по шее
пленника. Зашёл со спины и резким движением отрезал косичку.
- А это для вашей семьи. Вдруг они волнуются – где вы и как.
Всё, что боевой товарищ смог принести из-за линии фронта жене… простите, вдове
героя.
Эд забился, как пойманная бабочка с уже изрядно потрёпанными
крылышками, и тут левый бок пронзила резкая боль. Нож?
- Доктор, что с ним? Сделайте что-нибудь! Насколько он
сейчас опасен? Уложить его?
- Ему сейчас лучше не шевелиться. Это сердечный приступ.
Хотите, чтобы жил, обращайтесь аккуратнее.
Это старость, малыш.
Двадцать три. Или, если считать правильно, на такой работе год за три, -
пятьдесят семь. Немыслимо…
Спустя какое-то время Эда уложили на пол. Пол был земляной,
и это было такое счастье… Доктор со шприцом в руках присел рядом с левой рукой,
и набирает жидкость из ампулы, пускает из иглы маленький фонтанчик, и все трое
невольно следят за его жутковатыми манипуляциями. А рука между тем осторожно и
быстро скребёт по полу…
- Это всего лишь снотворное. Там, куда мы отправимся, нам
никто не помешает. И есть одно экспериментальное лекарство, развязывающее любой
язык.
Каменные щупальца взметнулись из пола и спеленали всех троих
кретян.
- Зачем же, - просипел Эд, - эти фокусы с ключом, *** и
***!!! Где же он, кстати?
Он обвёл взглядом комнату, чувствуя, что всё плывёт, и
увидел: на столе, на другом её конце. С трудом волоча за собой две бесполезные
железки, он пополз. Комната показалась Эду бесконечной, ножка стола – как
фонарный столб. Нет, она росла, уходила всё дальше в недосягаемую высоту.
Чувствуя, что уже не в состоянии рисовать круги, он повалил стол на бок и снова
пополз за отлетевшим в другой угол, неуловимым ключом. Рывок. Боль на мгновение
стряхивает сонную муть. Ещё рывок. Теперь и нога на месте. Только в глазах
потемнело. Воздуху! Где-то здесь должна же быть дверь.
- Никогда… не думал… что однажды… сделаю это сам… по доброй
воле…- алхимику казалось, что он говорит громко, но из горла вырывались шёпот и
свист. – А вот так… давно мечтал… попробовать… - и запустил гаечным ключом по
макушке ведшего допрос офицера.
Где же, ***,
дверь?!!! Скрученные напряжением мышцы отказывались слушаться. Эд наконец
углядел расплывающуюся дверь, она открылась и – чего он так боялся – вошли ещё
двое. Будет тебе преобразование без круга, сволочь!
Тут он узнал вошедших, хотя они то и дело меняли очертания.
«Это мои детки, - с гордостью и теплотой подумал Эд. – С сюрпризами, как все
Элрики…»
Один из парней наклонился к нему, губы бывшего госалхимика в
последний раз дрогнули, и янтарные глаза остановились. Парень перевернул Элрика
на спину и приложил ухо к груди. «Умер», - констатировал он и обернулся к
спелёнутым кретянам. «В-вы!»
Полковник Мустанг взвыл. Второй парень молча подошёл к нему,
перерезал верёвки и жестом предложил следовать к двери.
- А эти? – руки отказывались слушаться полковника. За дверью
что-то ухнуло.
- Нет времени.
- Можно, я его понесу?
- Себя донеси, - хмуро буркнул парень, таща Мустанга за
шкирку. И тот поразился, до чего мальчик похож на Эда. Нет, не чертами, а
выражением лица и интонациями. Родственник? Гомункул? Полковник похолодел и
осторожно заглянул молодому человеку в глаза. Красные. Ишварит?
Снаружи была небольшая заварушка, и в суматохе Рой выпустил
из виду чернявого парня, который тащил Эда.
Второй, который при свете дня оказался несомненным ишваритом, потянул
Роя куда-то совсем в сторону. «Через три дня будете в столице, в лучшем виде,
вы, ценная жертва!» - сказал он и подмигнул.
-
-
02.04.2010 в 23:07-
-
02.04.2010 в 23:31-
-
02.04.2010 в 23:42-
-
02.04.2010 в 23:49Да, я ещё когда вслух читаю, делаю это быстро-быстро
-
-
02.04.2010 в 23:52