Я, конечно, жадный, но ещё и умный...(с)
Название: Уничтожить, чтобы сохранить
Фэндом: FMA
Автор: _belko
Бета: _bitch
Гамма: Ugarnaya_uno
Статус: закончен (в процессе бетинга)
Направленность: джен, яой
Жанр: детектив, драма
Рейтинг: NC-17 (общий)
Пейринг: Рой/Эд
Персонажи: Альфонс, Хьюз, Кимбли, Хавок, Армстронг, Фарман, Брэдли и др.
Предупреждения: полное AU; как следствие, возможен ООС; смерть второстепенного персонажа
Саммари: Лондон, наше время. Кинг Брэдли – владелец одного из самых авторитетных и солидных изданий Англии, «The Total». Рой Мустанг уже давно занимает пост главного редактора этого журнала, а Эдвард Элрик работает в нем же фотографом на полставки, совмещая работу с учебой.
В то же время Лондон сотрясает серия преступлений – неизвестный с особой жестокостью убивает молодых людей, выбирая в качестве жертв юношей определенного типа внешности…
Дисклеймер: на персонажей не претендую... только, если в своих самых сокровенных фантазиях =)
Размещение: только с согласия автора
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4Очень хотелось пить. Всё тело неприятно ныло. Наверно, вчера он всё-таки заснул на кухне, так и не дождавшись брата. Хотя, подождите! Нет, он вчера не заснул над книгами!
Альфонс резко открыл глаза. Потолок… Чужой… Крутится. Он зажмурился, но голова по-прежнему шла кругом. Ему почему-то сразу вспомнилась маленькая карусель, которая стояла перед их домом. Одно время она была их любимым местом для игр. Пока однажды Эдвард, видимо чересчур уж увлёкшись, не закрутил его до дурноты. Альфонс хорошо запомнил, как он тогда лежал на траве, делая медленные и глубокие вдохи, чтобы прогнать подступавшую к горлу тошноту. А небо двоилось и выписывало в глазах невообразимые виражи. С тех пор он больше и не любит карусели.
Вот и сейчас… Потолок крутился и расплывался в глазах так же, как тогда небо.
А ещё Ал вспомнил, как брат ему рассказывал, что примерно такие же ощущения испытываешь, когда отходишь от наркоза. Да, точно. Эд тогда только очнулся после операции на ноге. И сказал, что горные лыжи не забросит – и не просите! А вот на карусели в жизни больше не полезет.
И тут у Альфонса мелькнула страшная догадка: неужели он сейчас в больнице? Ох, ну и влетит же ему от брата… Всё-таки надо было послушать Эда и никуда не выходить из дома. Но сидеть одному в пустой квартире было так тоскливо, а на улице стояла такая тёплая погода… И он уже давно хотел прогуляться по парку рядом с домом Эдварда… Младший Элрик непроизвольно поёжился, представив вопли Эда, когда тот поймёт, что с братом всё в порядке. Относительно, конечно, но в порядке.
Так, глубокий вдох, выдох… И ещё раз: вдох, выдох… Ал медленно и осторожно повернул голову на подушке. И открыл глаза ещё раз. Всё по-прежнему было нечётким и расплывалось, но он понял, что это не больница. И не квартира Эда. Он вообще понятия не имел, что это за место!
Вокруг всё неестественно, даже пугающе, белоснежное. Потолок, стены, немногочисленная мебель – кровать, маленький столик и одинокий стул в центре комнаты. Если это помещение, конечно, можно назвать комнатой. Нет ни окон, ни дверей, а из-за режущей глаза белизны почти невозможно разглядеть границы между стенами, полом и потолком.
Альфонс нервно сглотнул, тут же поморщившись от боли в пересохшем горле. По телу прошёл неприятный холод. Внутри всё сжалось от предчувствия чего-то страшного и непоправимого.
Ему кажется или в комнате есть кто-то ещё? Тело почти не слушалось, поэтому все попытки встать с кровати закончились провалом. Он попытался сфокусировать взгляд на стуле. Глаза заслезились от напряжения…
- Белый цвет символизирует чистоту, мудрость, добро и высоту духа. Соотносится с солнцем и золотом, олицетворяя центр всего. Но в то же время некоторые его разновидности несут в себе негативную оценку, соотносясь со смертью и луной. Белый цвет может вызывать ощущение бесконечного холода и дискомфорта.
Это был голос человека, который прекрасно отдаёт отчёт всем своим словам и действиям. Спокойный, с бархатистой хрипотцой, без какой-либо грубости или злости в интонациях. Именно это спокойствие и пугало, лишало всяких надежд…
Мужчина встал со стула и направился к кровати. Ал понял, что ещё никогда не испытывал такой тоскливой пустоты внутри себя. Вот и всё? Сейчас всё и закончится? Странно, но ему совсем не было страшно. Грустно, обидно и горько – да, но не страшно. В голове крутилась самая банальная мысль: жизнь ещё и начаться толком не успела, а уже всё. Конец.
Ещё никогда Альфонс Элрик настолько сильно не хотел жить. Он не кричал, не лил бесполезные слёзы и не молил о пощаде. Нет. Но всё происходящее казалось ему чем-то бредовым и неправильным. Так не должно быть!
Перед глазами маячило единственное яркое пятно во всей окружающей обстановке. Обивка стула, на котором сидел незнакомец, оказалась ярко-алого, кровавого цвета.
- Красный цвет проникает глубоко в организм человека. Цвет огня и крови. У многих народов это синоним лучшего, красивого, почётного. Хотя в Индии красный считался цветом ужаса, смерти и траура. В наши дни его ассоциируют в основном со страстью, борьбой и жизнью.
Альфонс почувствовал резкий сладковатый запах. Ему сразу вспомнились бинты, лекарства и больница.
- В средние века сочетание красного и белого пользовалось особенным почтением, поскольку эти цвета символизировали чистоту и милосердие.
Ал плотно сжал губы, глядя на неспешно приближающегося к нему мужчину. От странного, тошнотворного запаха усиливалось головокружение и слабость.
- Красный цвет – это символ молодости, красоты и жизненных сил, а белый поглощает, впитывает его в себя… Белый цвет несёт в себе пустоту, ледяное молчание и в конечном итоге – смерть, а красный это всё заполняет… Это так напоминает тебя и меня…
Быстрое уверенное движение - и он уже склоняется над своей жертвой.
Альфонс почувствовал, как к его лицу крепко прижали что-то мягкое – платок или тряпку. Попытался сделать вдох, и вместе с воздухом втянул в себя тот самый, резкий и сладковатый, запах хлороформа. В горле застрял горечью ком, тело обмякло, а в глазах всё потемнело… Вот и всё. Конец.
Уничтожить, чтобы сохранить…
Смотреть, как вспыхивают их волосы… Чтобы запомнить их блеск и мягкость.
Смотреть, как языки пламени охватывают их юные тела… Чтобы запомнить их гибкость и красоту.
Смотреть, как появляются волдыри на их коже… Чтобы запомнить её упругость и гладкость.
Смотреть, как ужас в их глазах сменяется болью и предсмертной агонией… Чтобы навсегда сохранить в себе их жизнь и тепло.
Сжечь… Уничтожить… Сохранить. Вдохнуть в себя едкий, режущий глаза дым. И с запахом палёного человеческого мяса впитать в себя запах молодости.
Страсть к огню появилась у него давно, ещё в детстве. Однажды родители взяли его с собой на природу – в поход, кажется. Ему тогда было лет шесть, и сам поход он запомнил весьма смутно.
Было самое начало весны. Весь день моросил дождь. И это было отвратительно! Мокрые, ещё голые деревья, сырая земля… Всё вокруг - серое, унылое… Его до сих пор передёргивало от этих воспоминаний.
Он с брезгливым отвращением наблюдал за тем, как другие дети носились, орали, смеялись. Неужели, им действительно это всё нравилось? Ведь, даже воздух был влажным и промозглым.
Его всего один раз, почти силой, вытащили из палатки. На лоб тут же упала большая и холодная капля с ветки дерева. Его чуть не стошнило, и он в ужасе забился обратно в палатку. Всё его маленькое существо наполнилось брезгливым отвращением.
Вечером все собрались у костра. Жарили пойманную днём рыбу, шутили, смеялись. А он, как завороженный смотрел на огонь. Багряные языки пламени сначала робко облизывали, а потом с жадностью набрасывались на дерево. Пожирая, поглощая его целиком. Казалось, что счастье и жизни людей, сидящих вокруг, сосредоточились в этом небольшом пламени. Они сгорали, растворялись в нём…
Он придвинулся к костру почти вплотную. Вдохнул в себя дым, позволил пламенным языкам скользнуть по лицу…Голова пошла кругом, а душу наполнил какой-то непонятный, дикий восторг.
По мере того, как догорал костёр, стихали и голоса. Все постепенно расходились спать. А Зольф Кимбли так и остался сидеть, глядя на тлеющие угольки. Смех, веселье, счастье – всё осталось в огне. Всё сгорело.
Он растоптал угольки. И вдохнул в себя последний, ещё не до конца рассеявшийся дым.
Уничтожить, чтобы сохранить. Сохранить в себе этот восторг и частички чужих жизней, которые поглотил огонь.
Шло время. Он рос. И ему уже было мало той эйфории, что он испытывал, глядя на огонь, который впитывал в себя, а затем отдавал ему через дым, чужые смех и радость. Уже не было прежнего, дикого восторга. Сердце больше не колотилось в том бешеном ритме, когда кажется, что оно вот-вот проломит грудную клетку. Всё стало серым и однообразным. Он больше не чувствовал жизнь.
Кимбли всегда держался обособленно. С детства увлекался химией, ядерной физикой, с интересом изучал медицину и анатомию. Запоем читал любую литературу про Третий Рейх. Ровесники его сторонились, даже побаивались. Чокнутый подрывник… Это прозвище за ним прочно закрепилось после того, как он взорвал школьный кабинет химии. Многие поговаривали, что он это сделал намеренно. Мол, это не тот человек, который может сделать что-то случайно, необдуманно. Да ещё и с такими – гениальными – способностями в области химии.
Лет в пятнадцать он увлёкся древней, почти забытой наукой – алхимией. Огонь, взрывы… Огненная, багровая алхимия. Сам сделал себе татуировки на ладонях: два круга, а в них – треугольники. Символ всех четырёх элементов. Если сложить ладони, то получится гексаграмма… Татуировка на правой руке - символ солнца, а на левой – луны. Инь и Янь… И если багровый алхимик сложит ладони, то получится круг преобразования для реакции со взрывом.
Черноволосый, среднего роста, но физически развитый намного лучше большинства своих сверстников. Безжалостные, всегда немного прикрытые, глаза и вечная ухмылка на тонких губах. Он притягивал к себе взгляды окружающих, вызывая самые смешанные чувства: страх, граничащий с восхищением, и уважение, граничащее с ненавистью.
Вполне понятно, что друзей у него не было. Хотя, нет. Был один… И то Кимбли до сих пор так и не понял: что это было? Странные, непонятные для него, но захватывающие отношения…
У него даже имя было солнечное – Санни. Он пришёл к ним в класс в последний, выпускной год обучения. Невысокий, спортивного телосложения. Черты лица мягкие и правильные, даже по-детски нежные. Но больше всего Кимбли запомнил его глаза: странного, песочно-золотистого цвета. Всегда широко распахнутые - они излучали жизнь и неподдельный интерес ко всему. Вежливая, открытая и располагающая к себе улыбка. И когда Кимбли находился в особенно раздражённом или угнетённом состоянии, то эта улыбка становилась немного виноватой. После чего Санни подходил и запускал свои тонкие красивые пальцы ему по одежду. Одной рукой скользил по груди, твёрдому прессу, а другой – нетерпеливо расстёгивал ремень на его брюках…
Впервые Кимбли трахнул этого «солнечного мальчика» уже через неделю - в школьном туалете. Грубо и жёстко, без каких-либо предварительных ласк и смазки. Он просто «порвал» его. А потом, отдышавшись, разжал пальцы и увидел, как отпечатки на светлой, почти прозрачной, коже уже наливаются тёмно-синим. Вытащил из него свой член и, вытерев кровь и сперму, ушёл. Здесь больше не было для него ничего интересного.
Но через некоторое время Санни пришёл к нему снова. Сам пришёл, как и в первый раз. Когда Кимбли открыл дверь и увидел его на пороге, то некоторое время пристально смотрел ему в глаза, слегка вздёрнув одну бровь. Потом молча отошёл в сторону, пропуская неожиданного гостя в дом.
Санни был его полной противоположностью. Весёлый, открытый и отзывчивый – душа компании. Милое, ещё не потерявшее детской свежести лицо, вежливый и внимательный взгляд тёплых глаз. Люди его любили, тянулись к нему… В принципе, одна его часть именно такой и была – доброжелательной и чистой.
У Санни была необычная манера разговаривать: улыбаясь и слегка прикусывая нижнюю губу, а на щеках появлялись едва заметные ямочки. Все принимали это за очаровательную, ещё немного детскую непосредственность. Но Кимбли видел, что за подкупающей восторженностью во взгляде скрывалась лёгкая усмешка, а за чуткой внимательностью – интерес. Он изучал людей, наблюдал за ними, как за подопытными кроликами. А этот наивный блеск в глазах… Кимбли лишь язвительно усмехался, вспоминая насколько похотливым он был всего лишь час назад.
Их не связывало ничего, кроме секса и взаимного интереса. Санни нравилось его изучать, наблюдать за реакцией на свои поступки. Иногда потакать в безумной страсти Кимбли к разрушению, а иногда заглушать её.
Секс у них всегда был жёсткий, безудержный, почти животный. Кимбли трахал его резкими сильными толчками. Сжимал до боли бёдра, оставлял зубами отметины на шее, ключицах, животе, спине. «Солнечный мальчик» стонал, кричал, извивался в его руках от наслаждения и боли.
- Почему ты приходишь? – спросил как-то раз Кимбли.
- По тем же причинам, что ты меня ждёшь.
Кимбли провёл пальцами по кровоподтёкам на тонких ключицах, а потом опасно сжал зубы на пульсирующей жилке на шее.
- Мне же не составит никакого труда свернуть твою хлипкую шею.
- Я знаю. Но ты не сделаешь этого по той простой причине, что я тебе этого не позволю.
- Или подорвать тебя… Пожалуй, это доставит даже больше удовольствия…
- Я знаю. Но потом тебе вновь станет скучно, потому что я всё ещё так и не понятен тебе до конца. А потому и интересен.
Это случилось за неделю до выпускных экзаменов. Санни ушёл от него часов в десять вечера. Кимбли наблюдал за ним из окна своей комнаты. Санни быстро перешёл дорогу и вошёл в свой дом. Как всегда, бесшумно закрыл за собой дверь. В последний раз…
Взрыв прогремел уже под утро. В некоторых домах взрывной волной выбило стёкла. Причиной взрыва в полицейских отчётах значилась банальная утечка газа.
Кимбли стоял рядом с ограждением и смотрел на горящий дом. Вокруг толпились люди, стояли машины скорой помощи и полиции. Пожарные пытались затушить бушующее пламя. Голоса, крики, плач сливались в единый, безликий и неразборчивый гул.
Он втянул в себя воздух. Запах горелой плоти почти перекрывал запах газа. Усмешка скривила тонкие губы, на самом кончике языка осела горечь. Всё оказалось до смешного простым… Неужели для того, чтобы навсегда сохранить в себе жизнь, её необходимо сначала уничтожить?
Вместо красивого, податливого и горячего тела остались лишь чёрные, обуглившиеся куски плоти. И он больше никогда не распахнёт, широко и с некоторым изумлением, свои странные солнечные глаза… Пустые дымящиеся глазницы – вот что от них осталось.
Остатки крыши с грохотом обрушились. Толпу окатило новой волной ужаса. А Кимбли почувствовал, как сердце колотится уже где-то в ушах.
Санни погиб глупо и внезапно, так и не утолив до конца его интерес. Вместе с едким, беспощадно режущим глаза и лёгкие, дымом Кимбли вдыхал в себя запах его жизни и молодости. Да, чтобы навсегда что-то сохранить в себе, это необходимо уничтожить…
Вскоре жизнь вошла в своё обычное русло, которое практически не интересовало Кимбли. Экзамены, вручение дипломов… Потом был университет и полицейская академия. Туда Кимбли пошёл лишь с одной целью. Ему было интересно, каково это: законно убивать людей.
Академию Кимбли закончил практически с отличием. Правда, карьера в полиции его не интересовала совершенно. Но вскоре молодого, прагматичного и безжалостного сотрудника правоохранительных органов заметили…
Всего лишь несколько лет назад АОООП – Агентство по особо опасной организованной преступности – утвердили официально. Это ведомство возникло в результате слияния ряда элитных полицейских спецподразделений – Национальной криминальной разведывательной службы, Национальной группы по борьбе с уголовными преступлениями, а также следственных отделов таможенной и иммиграционной служб.
Но британский аналог ФБР не занимался борьбой против терроризма и расследованием убийств. АОООП направил свои силы на борьбу с контрабандой, наркотрафиком, незаконной иммиграцией и детской порнографией.
Но официальному утверждению предшествовали долгие годы никому не известной деятельности. Бесчисленные операции «по зачистке», которые проводились далеко за пределами Англии. Существовало несколько секретных отрядов, которые уничтожали не последствия, а сами причины. Именно в таком секретном спецотряде Кимбли и прослужил по контракту почти восемь лет.
Он выполнял приказы верховного начальства без каких-либо возражений. Производил направленные взрывы, хладнокровно нажимал на спусковой крючок. Он буквально наслаждался и упивался своей безупречной работой. Убивал людей без каких-либо терзаний и угрызений совести, считая, что каждый должен отдаваться своей работе до конца. Кимбли никогда не отводил взгляд в сторону. Он всегда смотрел в лицо тому, у кого собирался забрать жизнь.
По данным отдела борьбы с наркотрафиком в Англию из Колумбии должна была поступить самая крупная за последние пять лет партия наркотиков. Второму спецотряду или, как его ещё называли, багровому отряду было поручено «решить или устранить проблему».
За Кимбли уже давно закрепилась слава грёбаного шизофреника и чокнутого подрывника, но такого от него не ожидали… Казалось, что всё в доступном человеческому глазу радиусе превратилось в кровавое месиво. Выжили считанные единицы, и то по чистой случайности. Из второго отряда в живых остался только Кимбли. Были жертвы и среди мирного населения – пятнадцать человек погибли на месте, ещё столько же – в больнице. В общей сложности в больницу - с травмами и ожогами разной степени тяжести - доставили больше тридцати человек. Девять человек так и остались без вести пропавшими – от них не осталось ничего, кроме кровавого фарша. Из тех, кто был хоть как-то связан с наркотиками, не выжил никто.
Международного скандала удалось избежать. Ведь, вполне естественно, что четыре секретных отряда никогда не существовали. Кимбли, например, официально числился при следственном отделе таможенной службы, и выполнял там бумажную работу. Взрыв представили, как несчастный случай – несоблюдение правил пожарной безопасности. А многочисленные жертвы среди мирного населения – результатом столкновения двух соперничающих между собой криминальных группировок.
Кимбли предоставил рапорт, по которому выходило, что в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля. Наркотики и оружие хранились в ангарах частного аэродрома под видом гуманитарной помощи. Но противник оказался предупреждён, и когда они проникли в ангары, то почти сразу попали под обстрел. В ходе перестрелки обе стороны понесли большие потери. Ангары почти под завязку были набиты взрывчаткой. И вполне понятно, что после того, как шальная пуля попала в бак с горючим, всё взлетело на воздух. Рапорт был составлен безупречно, и не осталось никого, кто мог бы его опровергнуть. И у верховного начальства на Кимбли не было ничего, кроме ничем не подкреплённых подозрений в намеренном совершении взрыва огромной разрушительной мощи. Единственное, в чём они были уверены – это его маниакальная тяга к разрушениям и убийствам.
Вскоре официально объявили о начале крупномасштабной реформы правоохранительных органов. Ядром преобразований и должно было стать создание аналога американского ФБР – АОООП. Оставшиеся спецотряды были расформированы. И в связи «с тяжёлой моральной и физической нагрузкой в следственном отделе таможенной службы» Кимбли был отправлен в бессрочный оплачиваемый отпуск с обязательным наблюдением у психолога.
И вновь жизнь стала серой и однообразной. Больше не было адреналина и стекленеющих, отдающих ему свою жизнь людских глаз. Кимбли помнил их все. Он постоянно говорил: «Всегда смотри в глаза тому, кого убиваешь. Забирай жизнь без жалости. Сохраняй её в себе. И не забывай. Никогда не забывай. Они-то уж тебя точно никогда не забудут».
Три года назад Кимбли вернулся в Лондон. И однажды, сидя в кафе, он увидел его. Светловолосый, жизнерадостный, улыбчивый – душа компании… Тёплые, широко распахнутые глаза. Нет, это был не Санни – этот мальчишка лишь отдалённо напоминал его. Но именно он и стал первой жертвой.
Кимбли склонился над Альфонсом. Юный, красивый… Безмятежное спящее лицо. Такие же чистые, ещё немного детские черты. Светлая, почти прозрачная кожа – можно разглядеть даже бьющуюся жилку на шее. Он также улыбался и слегка прикусывал нижнюю губу, когда разговаривал. И на щеках проступали такие же, едва заметные, ямочки. Но за этой вежливой, спокойной и наивной внешностью скрывался твёрдый характер. А за восторженным блеском в глазах – изучающий интерес.
Правда, глаза у Санни были другие. Окружающие говорили, что у Санни глаза цвета солнца, а Кимбли всегда называл их жёлтыми, кошачьими…
Кимбли усмехнулся, глядя на новую жертву. Ведь изначально он «присмотрел» его брата. Тот же голос, цвет глаз и волос… Правда, черты лица у него более резкие, говорящие о прямолинейном и вспыльчивом характере. Но во всём остальном Эдвард Элрик был полной копией Санни.
И вот два дня назад появился этот мальчишка, его брат…
Кимбли на секунду задумался, глядя куда-то сквозь стену. Усмешка вновь скривила тонкие губы, а в глазах загорелся явный интерес.
Фэндом: FMA
Автор: _belko
Бета: _bitch
Гамма: Ugarnaya_uno
Статус: закончен (в процессе бетинга)
Направленность: джен, яой
Жанр: детектив, драма
Рейтинг: NC-17 (общий)
Пейринг: Рой/Эд
Персонажи: Альфонс, Хьюз, Кимбли, Хавок, Армстронг, Фарман, Брэдли и др.
Предупреждения: полное AU; как следствие, возможен ООС; смерть второстепенного персонажа
Саммари: Лондон, наше время. Кинг Брэдли – владелец одного из самых авторитетных и солидных изданий Англии, «The Total». Рой Мустанг уже давно занимает пост главного редактора этого журнала, а Эдвард Элрик работает в нем же фотографом на полставки, совмещая работу с учебой.
В то же время Лондон сотрясает серия преступлений – неизвестный с особой жестокостью убивает молодых людей, выбирая в качестве жертв юношей определенного типа внешности…
Дисклеймер: на персонажей не претендую... только, если в своих самых сокровенных фантазиях =)
Размещение: только с согласия автора
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4Очень хотелось пить. Всё тело неприятно ныло. Наверно, вчера он всё-таки заснул на кухне, так и не дождавшись брата. Хотя, подождите! Нет, он вчера не заснул над книгами!
Альфонс резко открыл глаза. Потолок… Чужой… Крутится. Он зажмурился, но голова по-прежнему шла кругом. Ему почему-то сразу вспомнилась маленькая карусель, которая стояла перед их домом. Одно время она была их любимым местом для игр. Пока однажды Эдвард, видимо чересчур уж увлёкшись, не закрутил его до дурноты. Альфонс хорошо запомнил, как он тогда лежал на траве, делая медленные и глубокие вдохи, чтобы прогнать подступавшую к горлу тошноту. А небо двоилось и выписывало в глазах невообразимые виражи. С тех пор он больше и не любит карусели.
Вот и сейчас… Потолок крутился и расплывался в глазах так же, как тогда небо.
А ещё Ал вспомнил, как брат ему рассказывал, что примерно такие же ощущения испытываешь, когда отходишь от наркоза. Да, точно. Эд тогда только очнулся после операции на ноге. И сказал, что горные лыжи не забросит – и не просите! А вот на карусели в жизни больше не полезет.
И тут у Альфонса мелькнула страшная догадка: неужели он сейчас в больнице? Ох, ну и влетит же ему от брата… Всё-таки надо было послушать Эда и никуда не выходить из дома. Но сидеть одному в пустой квартире было так тоскливо, а на улице стояла такая тёплая погода… И он уже давно хотел прогуляться по парку рядом с домом Эдварда… Младший Элрик непроизвольно поёжился, представив вопли Эда, когда тот поймёт, что с братом всё в порядке. Относительно, конечно, но в порядке.
Так, глубокий вдох, выдох… И ещё раз: вдох, выдох… Ал медленно и осторожно повернул голову на подушке. И открыл глаза ещё раз. Всё по-прежнему было нечётким и расплывалось, но он понял, что это не больница. И не квартира Эда. Он вообще понятия не имел, что это за место!
Вокруг всё неестественно, даже пугающе, белоснежное. Потолок, стены, немногочисленная мебель – кровать, маленький столик и одинокий стул в центре комнаты. Если это помещение, конечно, можно назвать комнатой. Нет ни окон, ни дверей, а из-за режущей глаза белизны почти невозможно разглядеть границы между стенами, полом и потолком.
Альфонс нервно сглотнул, тут же поморщившись от боли в пересохшем горле. По телу прошёл неприятный холод. Внутри всё сжалось от предчувствия чего-то страшного и непоправимого.
Ему кажется или в комнате есть кто-то ещё? Тело почти не слушалось, поэтому все попытки встать с кровати закончились провалом. Он попытался сфокусировать взгляд на стуле. Глаза заслезились от напряжения…
- Белый цвет символизирует чистоту, мудрость, добро и высоту духа. Соотносится с солнцем и золотом, олицетворяя центр всего. Но в то же время некоторые его разновидности несут в себе негативную оценку, соотносясь со смертью и луной. Белый цвет может вызывать ощущение бесконечного холода и дискомфорта.
Это был голос человека, который прекрасно отдаёт отчёт всем своим словам и действиям. Спокойный, с бархатистой хрипотцой, без какой-либо грубости или злости в интонациях. Именно это спокойствие и пугало, лишало всяких надежд…
Мужчина встал со стула и направился к кровати. Ал понял, что ещё никогда не испытывал такой тоскливой пустоты внутри себя. Вот и всё? Сейчас всё и закончится? Странно, но ему совсем не было страшно. Грустно, обидно и горько – да, но не страшно. В голове крутилась самая банальная мысль: жизнь ещё и начаться толком не успела, а уже всё. Конец.
Ещё никогда Альфонс Элрик настолько сильно не хотел жить. Он не кричал, не лил бесполезные слёзы и не молил о пощаде. Нет. Но всё происходящее казалось ему чем-то бредовым и неправильным. Так не должно быть!
Перед глазами маячило единственное яркое пятно во всей окружающей обстановке. Обивка стула, на котором сидел незнакомец, оказалась ярко-алого, кровавого цвета.
- Красный цвет проникает глубоко в организм человека. Цвет огня и крови. У многих народов это синоним лучшего, красивого, почётного. Хотя в Индии красный считался цветом ужаса, смерти и траура. В наши дни его ассоциируют в основном со страстью, борьбой и жизнью.
Альфонс почувствовал резкий сладковатый запах. Ему сразу вспомнились бинты, лекарства и больница.
- В средние века сочетание красного и белого пользовалось особенным почтением, поскольку эти цвета символизировали чистоту и милосердие.
Ал плотно сжал губы, глядя на неспешно приближающегося к нему мужчину. От странного, тошнотворного запаха усиливалось головокружение и слабость.
- Красный цвет – это символ молодости, красоты и жизненных сил, а белый поглощает, впитывает его в себя… Белый цвет несёт в себе пустоту, ледяное молчание и в конечном итоге – смерть, а красный это всё заполняет… Это так напоминает тебя и меня…
Быстрое уверенное движение - и он уже склоняется над своей жертвой.
Альфонс почувствовал, как к его лицу крепко прижали что-то мягкое – платок или тряпку. Попытался сделать вдох, и вместе с воздухом втянул в себя тот самый, резкий и сладковатый, запах хлороформа. В горле застрял горечью ком, тело обмякло, а в глазах всё потемнело… Вот и всё. Конец.
*****
Уничтожить, чтобы сохранить…
Смотреть, как вспыхивают их волосы… Чтобы запомнить их блеск и мягкость.
Смотреть, как языки пламени охватывают их юные тела… Чтобы запомнить их гибкость и красоту.
Смотреть, как появляются волдыри на их коже… Чтобы запомнить её упругость и гладкость.
Смотреть, как ужас в их глазах сменяется болью и предсмертной агонией… Чтобы навсегда сохранить в себе их жизнь и тепло.
Сжечь… Уничтожить… Сохранить. Вдохнуть в себя едкий, режущий глаза дым. И с запахом палёного человеческого мяса впитать в себя запах молодости.
Страсть к огню появилась у него давно, ещё в детстве. Однажды родители взяли его с собой на природу – в поход, кажется. Ему тогда было лет шесть, и сам поход он запомнил весьма смутно.
Было самое начало весны. Весь день моросил дождь. И это было отвратительно! Мокрые, ещё голые деревья, сырая земля… Всё вокруг - серое, унылое… Его до сих пор передёргивало от этих воспоминаний.
Он с брезгливым отвращением наблюдал за тем, как другие дети носились, орали, смеялись. Неужели, им действительно это всё нравилось? Ведь, даже воздух был влажным и промозглым.
Его всего один раз, почти силой, вытащили из палатки. На лоб тут же упала большая и холодная капля с ветки дерева. Его чуть не стошнило, и он в ужасе забился обратно в палатку. Всё его маленькое существо наполнилось брезгливым отвращением.
Вечером все собрались у костра. Жарили пойманную днём рыбу, шутили, смеялись. А он, как завороженный смотрел на огонь. Багряные языки пламени сначала робко облизывали, а потом с жадностью набрасывались на дерево. Пожирая, поглощая его целиком. Казалось, что счастье и жизни людей, сидящих вокруг, сосредоточились в этом небольшом пламени. Они сгорали, растворялись в нём…
Он придвинулся к костру почти вплотную. Вдохнул в себя дым, позволил пламенным языкам скользнуть по лицу…Голова пошла кругом, а душу наполнил какой-то непонятный, дикий восторг.
По мере того, как догорал костёр, стихали и голоса. Все постепенно расходились спать. А Зольф Кимбли так и остался сидеть, глядя на тлеющие угольки. Смех, веселье, счастье – всё осталось в огне. Всё сгорело.
Он растоптал угольки. И вдохнул в себя последний, ещё не до конца рассеявшийся дым.
Уничтожить, чтобы сохранить. Сохранить в себе этот восторг и частички чужих жизней, которые поглотил огонь.
Шло время. Он рос. И ему уже было мало той эйфории, что он испытывал, глядя на огонь, который впитывал в себя, а затем отдавал ему через дым, чужые смех и радость. Уже не было прежнего, дикого восторга. Сердце больше не колотилось в том бешеном ритме, когда кажется, что оно вот-вот проломит грудную клетку. Всё стало серым и однообразным. Он больше не чувствовал жизнь.
Кимбли всегда держался обособленно. С детства увлекался химией, ядерной физикой, с интересом изучал медицину и анатомию. Запоем читал любую литературу про Третий Рейх. Ровесники его сторонились, даже побаивались. Чокнутый подрывник… Это прозвище за ним прочно закрепилось после того, как он взорвал школьный кабинет химии. Многие поговаривали, что он это сделал намеренно. Мол, это не тот человек, который может сделать что-то случайно, необдуманно. Да ещё и с такими – гениальными – способностями в области химии.
Лет в пятнадцать он увлёкся древней, почти забытой наукой – алхимией. Огонь, взрывы… Огненная, багровая алхимия. Сам сделал себе татуировки на ладонях: два круга, а в них – треугольники. Символ всех четырёх элементов. Если сложить ладони, то получится гексаграмма… Татуировка на правой руке - символ солнца, а на левой – луны. Инь и Янь… И если багровый алхимик сложит ладони, то получится круг преобразования для реакции со взрывом.
Черноволосый, среднего роста, но физически развитый намного лучше большинства своих сверстников. Безжалостные, всегда немного прикрытые, глаза и вечная ухмылка на тонких губах. Он притягивал к себе взгляды окружающих, вызывая самые смешанные чувства: страх, граничащий с восхищением, и уважение, граничащее с ненавистью.
Вполне понятно, что друзей у него не было. Хотя, нет. Был один… И то Кимбли до сих пор так и не понял: что это было? Странные, непонятные для него, но захватывающие отношения…
У него даже имя было солнечное – Санни. Он пришёл к ним в класс в последний, выпускной год обучения. Невысокий, спортивного телосложения. Черты лица мягкие и правильные, даже по-детски нежные. Но больше всего Кимбли запомнил его глаза: странного, песочно-золотистого цвета. Всегда широко распахнутые - они излучали жизнь и неподдельный интерес ко всему. Вежливая, открытая и располагающая к себе улыбка. И когда Кимбли находился в особенно раздражённом или угнетённом состоянии, то эта улыбка становилась немного виноватой. После чего Санни подходил и запускал свои тонкие красивые пальцы ему по одежду. Одной рукой скользил по груди, твёрдому прессу, а другой – нетерпеливо расстёгивал ремень на его брюках…
Впервые Кимбли трахнул этого «солнечного мальчика» уже через неделю - в школьном туалете. Грубо и жёстко, без каких-либо предварительных ласк и смазки. Он просто «порвал» его. А потом, отдышавшись, разжал пальцы и увидел, как отпечатки на светлой, почти прозрачной, коже уже наливаются тёмно-синим. Вытащил из него свой член и, вытерев кровь и сперму, ушёл. Здесь больше не было для него ничего интересного.
Но через некоторое время Санни пришёл к нему снова. Сам пришёл, как и в первый раз. Когда Кимбли открыл дверь и увидел его на пороге, то некоторое время пристально смотрел ему в глаза, слегка вздёрнув одну бровь. Потом молча отошёл в сторону, пропуская неожиданного гостя в дом.
Санни был его полной противоположностью. Весёлый, открытый и отзывчивый – душа компании. Милое, ещё не потерявшее детской свежести лицо, вежливый и внимательный взгляд тёплых глаз. Люди его любили, тянулись к нему… В принципе, одна его часть именно такой и была – доброжелательной и чистой.
У Санни была необычная манера разговаривать: улыбаясь и слегка прикусывая нижнюю губу, а на щеках появлялись едва заметные ямочки. Все принимали это за очаровательную, ещё немного детскую непосредственность. Но Кимбли видел, что за подкупающей восторженностью во взгляде скрывалась лёгкая усмешка, а за чуткой внимательностью – интерес. Он изучал людей, наблюдал за ними, как за подопытными кроликами. А этот наивный блеск в глазах… Кимбли лишь язвительно усмехался, вспоминая насколько похотливым он был всего лишь час назад.
Их не связывало ничего, кроме секса и взаимного интереса. Санни нравилось его изучать, наблюдать за реакцией на свои поступки. Иногда потакать в безумной страсти Кимбли к разрушению, а иногда заглушать её.
Секс у них всегда был жёсткий, безудержный, почти животный. Кимбли трахал его резкими сильными толчками. Сжимал до боли бёдра, оставлял зубами отметины на шее, ключицах, животе, спине. «Солнечный мальчик» стонал, кричал, извивался в его руках от наслаждения и боли.
- Почему ты приходишь? – спросил как-то раз Кимбли.
- По тем же причинам, что ты меня ждёшь.
Кимбли провёл пальцами по кровоподтёкам на тонких ключицах, а потом опасно сжал зубы на пульсирующей жилке на шее.
- Мне же не составит никакого труда свернуть твою хлипкую шею.
- Я знаю. Но ты не сделаешь этого по той простой причине, что я тебе этого не позволю.
- Или подорвать тебя… Пожалуй, это доставит даже больше удовольствия…
- Я знаю. Но потом тебе вновь станет скучно, потому что я всё ещё так и не понятен тебе до конца. А потому и интересен.
Это случилось за неделю до выпускных экзаменов. Санни ушёл от него часов в десять вечера. Кимбли наблюдал за ним из окна своей комнаты. Санни быстро перешёл дорогу и вошёл в свой дом. Как всегда, бесшумно закрыл за собой дверь. В последний раз…
Взрыв прогремел уже под утро. В некоторых домах взрывной волной выбило стёкла. Причиной взрыва в полицейских отчётах значилась банальная утечка газа.
Кимбли стоял рядом с ограждением и смотрел на горящий дом. Вокруг толпились люди, стояли машины скорой помощи и полиции. Пожарные пытались затушить бушующее пламя. Голоса, крики, плач сливались в единый, безликий и неразборчивый гул.
Он втянул в себя воздух. Запах горелой плоти почти перекрывал запах газа. Усмешка скривила тонкие губы, на самом кончике языка осела горечь. Всё оказалось до смешного простым… Неужели для того, чтобы навсегда сохранить в себе жизнь, её необходимо сначала уничтожить?
Вместо красивого, податливого и горячего тела остались лишь чёрные, обуглившиеся куски плоти. И он больше никогда не распахнёт, широко и с некоторым изумлением, свои странные солнечные глаза… Пустые дымящиеся глазницы – вот что от них осталось.
Остатки крыши с грохотом обрушились. Толпу окатило новой волной ужаса. А Кимбли почувствовал, как сердце колотится уже где-то в ушах.
Санни погиб глупо и внезапно, так и не утолив до конца его интерес. Вместе с едким, беспощадно режущим глаза и лёгкие, дымом Кимбли вдыхал в себя запах его жизни и молодости. Да, чтобы навсегда что-то сохранить в себе, это необходимо уничтожить…
Вскоре жизнь вошла в своё обычное русло, которое практически не интересовало Кимбли. Экзамены, вручение дипломов… Потом был университет и полицейская академия. Туда Кимбли пошёл лишь с одной целью. Ему было интересно, каково это: законно убивать людей.
Академию Кимбли закончил практически с отличием. Правда, карьера в полиции его не интересовала совершенно. Но вскоре молодого, прагматичного и безжалостного сотрудника правоохранительных органов заметили…
Всего лишь несколько лет назад АОООП – Агентство по особо опасной организованной преступности – утвердили официально. Это ведомство возникло в результате слияния ряда элитных полицейских спецподразделений – Национальной криминальной разведывательной службы, Национальной группы по борьбе с уголовными преступлениями, а также следственных отделов таможенной и иммиграционной служб.
Но британский аналог ФБР не занимался борьбой против терроризма и расследованием убийств. АОООП направил свои силы на борьбу с контрабандой, наркотрафиком, незаконной иммиграцией и детской порнографией.
Но официальному утверждению предшествовали долгие годы никому не известной деятельности. Бесчисленные операции «по зачистке», которые проводились далеко за пределами Англии. Существовало несколько секретных отрядов, которые уничтожали не последствия, а сами причины. Именно в таком секретном спецотряде Кимбли и прослужил по контракту почти восемь лет.
Он выполнял приказы верховного начальства без каких-либо возражений. Производил направленные взрывы, хладнокровно нажимал на спусковой крючок. Он буквально наслаждался и упивался своей безупречной работой. Убивал людей без каких-либо терзаний и угрызений совести, считая, что каждый должен отдаваться своей работе до конца. Кимбли никогда не отводил взгляд в сторону. Он всегда смотрел в лицо тому, у кого собирался забрать жизнь.
По данным отдела борьбы с наркотрафиком в Англию из Колумбии должна была поступить самая крупная за последние пять лет партия наркотиков. Второму спецотряду или, как его ещё называли, багровому отряду было поручено «решить или устранить проблему».
За Кимбли уже давно закрепилась слава грёбаного шизофреника и чокнутого подрывника, но такого от него не ожидали… Казалось, что всё в доступном человеческому глазу радиусе превратилось в кровавое месиво. Выжили считанные единицы, и то по чистой случайности. Из второго отряда в живых остался только Кимбли. Были жертвы и среди мирного населения – пятнадцать человек погибли на месте, ещё столько же – в больнице. В общей сложности в больницу - с травмами и ожогами разной степени тяжести - доставили больше тридцати человек. Девять человек так и остались без вести пропавшими – от них не осталось ничего, кроме кровавого фарша. Из тех, кто был хоть как-то связан с наркотиками, не выжил никто.
Международного скандала удалось избежать. Ведь, вполне естественно, что четыре секретных отряда никогда не существовали. Кимбли, например, официально числился при следственном отделе таможенной службы, и выполнял там бумажную работу. Взрыв представили, как несчастный случай – несоблюдение правил пожарной безопасности. А многочисленные жертвы среди мирного населения – результатом столкновения двух соперничающих между собой криминальных группировок.
Кимбли предоставил рапорт, по которому выходило, что в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля. Наркотики и оружие хранились в ангарах частного аэродрома под видом гуманитарной помощи. Но противник оказался предупреждён, и когда они проникли в ангары, то почти сразу попали под обстрел. В ходе перестрелки обе стороны понесли большие потери. Ангары почти под завязку были набиты взрывчаткой. И вполне понятно, что после того, как шальная пуля попала в бак с горючим, всё взлетело на воздух. Рапорт был составлен безупречно, и не осталось никого, кто мог бы его опровергнуть. И у верховного начальства на Кимбли не было ничего, кроме ничем не подкреплённых подозрений в намеренном совершении взрыва огромной разрушительной мощи. Единственное, в чём они были уверены – это его маниакальная тяга к разрушениям и убийствам.
Вскоре официально объявили о начале крупномасштабной реформы правоохранительных органов. Ядром преобразований и должно было стать создание аналога американского ФБР – АОООП. Оставшиеся спецотряды были расформированы. И в связи «с тяжёлой моральной и физической нагрузкой в следственном отделе таможенной службы» Кимбли был отправлен в бессрочный оплачиваемый отпуск с обязательным наблюдением у психолога.
И вновь жизнь стала серой и однообразной. Больше не было адреналина и стекленеющих, отдающих ему свою жизнь людских глаз. Кимбли помнил их все. Он постоянно говорил: «Всегда смотри в глаза тому, кого убиваешь. Забирай жизнь без жалости. Сохраняй её в себе. И не забывай. Никогда не забывай. Они-то уж тебя точно никогда не забудут».
Три года назад Кимбли вернулся в Лондон. И однажды, сидя в кафе, он увидел его. Светловолосый, жизнерадостный, улыбчивый – душа компании… Тёплые, широко распахнутые глаза. Нет, это был не Санни – этот мальчишка лишь отдалённо напоминал его. Но именно он и стал первой жертвой.
*****
Кимбли склонился над Альфонсом. Юный, красивый… Безмятежное спящее лицо. Такие же чистые, ещё немного детские черты. Светлая, почти прозрачная кожа – можно разглядеть даже бьющуюся жилку на шее. Он также улыбался и слегка прикусывал нижнюю губу, когда разговаривал. И на щеках проступали такие же, едва заметные, ямочки. Но за этой вежливой, спокойной и наивной внешностью скрывался твёрдый характер. А за восторженным блеском в глазах – изучающий интерес.
Правда, глаза у Санни были другие. Окружающие говорили, что у Санни глаза цвета солнца, а Кимбли всегда называл их жёлтыми, кошачьими…
Кимбли усмехнулся, глядя на новую жертву. Ведь изначально он «присмотрел» его брата. Тот же голос, цвет глаз и волос… Правда, черты лица у него более резкие, говорящие о прямолинейном и вспыльчивом характере. Но во всём остальном Эдвард Элрик был полной копией Санни.
И вот два дня назад появился этот мальчишка, его брат…
Кимбли на секунду задумался, глядя куда-то сквозь стену. Усмешка вновь скривила тонкие губы, а в глазах загорелся явный интерес.
@темы: =Джен=, =Другие персонажи=, =Рой Мустанг/Эдвард Элрик=, =Яой=, =Drama=, =AU=, =Другой жанр=, =NC-17=
-
-
22.04.2010 в 17:13Качать автора!
Проду народу!
-
-
22.04.2010 в 17:49Прода народу скоро будет)
-
-
22.04.2010 в 19:42-
-
22.04.2010 в 20:01-
-
22.04.2010 в 23:36Я вот на Шу Такера грешила. Не зря же он в первой части мелькнул. Куда-то вы теперь это ружьё приспособите...
Захватывающая вещь...
-
-
23.04.2010 в 12:48Umi Hasegava, я вас боюсь
Спасибо большое! Прода будет в понедельник.
Тёмная сторона силы, вот я заметила, что в роли маньяка все ожидали увидеть кого угодно, но только не Кимбли))) Такеру ещё появится, но довольно в скромной роли)
Спасибо большое, что читаете. И я очень рада, что вам нравится)
-
-
24.04.2010 в 13:57-
-
26.04.2010 в 00:45