Негосударство- образующая.
Название: Путь к себе
Автор: Ver/o/nika
Бета: Ямато Такеру
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Шрам/Эд
Дисклеймер: я поиграю и верну, правда-правда.
Примечания: пост-канон, легкое АУ относительно фотографий, писалось в формате драббломарафона.
Саммари: после отъезда Альфонса Эдвард неожиданно для себя отправляется в Ишвар.
читать дальшеЭд сам не знает, что заставило его выйти на следующей же станции и поменять билет. В Ишвар теперь идет много поездов, он активно отстраивается, и то, что правительство стремится помочь, изменило и позицию, и людей. В Ишвар едут добровольцами - помогать. В Ишвар возвращаются беженцы. Но Эду не привыкать путешествовать в любых условиях, так что он уступает свое место молодой матери, а сам едет, сидя на своем же чемодане в тамбуре. Через несколько сотен километров он принюхивается к дыму и думает, а не начать ли курить самому - чтобы хоть так успокоить нервы.
Он не знает, зачем приехал. Шрам умер, так сказал ему Рой - а тот хоть и врать горазд, но губы в этот раз кривил уж больно по-настоящему. Шрам умер, а Майлз уехал сюда - ведь ему все-таки удалось изменить мнение об Ишваре. Эдвард думает, а не навестить ли ему Майлза, но решает, что не стоит.
Работы много, и лишней паре рук рады. А на то, что Эдвард хромает, всем наплевать. Он здесь не единственный с автоброней. Эд пару раз замечал даже ишваритов с протезами.
Он постепенно перемещается по Ишвару, неделя там - а потом две в другом месте, и снова переезд. Что-то не дает ему сидеть на месте, не дает остановиться. Засыпает он только вымотавшись до того, что просто падает без сил. Он думал - война с гомункулами уже позади. Но она догнала его, как только он уехал из Ризенбурга.
А в один - прекрасный? ужасный? - день, работник этажом выше не удерживает балку, и она падает прямо на Эдварда. Упала бы, если бы не...
- Ты совсем не изменился, - говорит Шрам. Эдвард рассматривает его с удивлением и оказывается вынужден признать:
- А тебе идет.
За спиной Шрама стоит Майлз, и ясно, что он удивлен, но рад видеть Элрика.
Вечером они находят Эдварда у общего костра и отводят к себе в палатку - у руководителей восстановления чуточку побольше удобств, чем у остальных.
- Какими судьбами? - спрашивает Майлз. Эдвард смотрит на Шрама, отблески огня играют в его глазах, но он качает головой и отвечает:
- Не знаю.
Они выпивают - совсем немного, за встречу, но им хватает. Эдвард не улыбается и смотрит только на свои руки.
Ночевать он остается в их палатке. Майлз смотрит на то, как абсолютно пьяный (хотя и выпил-то только глоток) Шрам нежно гладит кончик косы Элрика, потом ему надоедает, и Майлз оставляет их наедине.
Теперь Эдвард переезжает из города в город с Майлзом и Шрамом. Они все работают наравне, но мужчинам нужно решать еще и множество организационных проблем, а Эдвард постепенно загорает почти до черноты, работая целый день под немилосердным Ишварским солнцем.
В очередной город Шрам и Эдвард уезжают без Майлза.
- Почему ты один? - спрашивает Шрам. - Ты вернул своего брата, но теперь более одинок, чем раньше.
- Цели нет? - пожимает плечами Эдвард. Ему почти все равно. Работа выматывает его, не давая слишком много думать.
У них две походные кровати, но с каждым городом они ставятся все ближе.
Однажды Эд просыпается в объятиях Шрама, но не спешит вскакивать с криками. В конце концов - все к тому шло. Он смотрит на часы и со вздохом будит мужчину - хотелось бы еще посмотреть на него спящего, обычно Эд просыпается позже, но дело на первом месте.
Шрам не спрашивает "Ты останешься?". Эдвард благодарен ему за это - он не знает ответ.
Эдвард плещет в лицо водой и мотает головой, позволяя прядям волос свободно колыхаться на ветру. Волосы искрятся и переливаются, на ресницах набухают сверкающие капли, язык облизывает припухшие губы...
Шрам непроизвольно сглатывает. На Эдварда всегда приятно смотреть, но сеансы его умывания превращаются почти что в священнодействие (Шрам подозревает остатками мозга, что это богохульство, ему стыдно, но в его голове слишком много мыслей об Элрике и восстановлении страны, чтобы оставалось место сожалениям и чувству вины).
- Ты не в музее, - фыркает Эд. - Можно не только смотреть.
- Мне нравится на тебя смотреть, - Шрам неуверенно улыбается (улыбаться его взялся научить Эдвард, которому сопротивляться было решительно невозможно, как и выбросить его из мыслей хоть на секунду). Эдвард фыркает и отводит пряди от лица. Шрам в который раз с удивлением отмечает, что волосы у Эда стали светлее кожи, что смотрится странно, но безумно притягательно.
- Так и проморгаешь все интересное, - фыркает Эд, ныряя обратно в их палатку. Рубашка Шрама на нем уже не смотрится огромной, и Шрам с уколом ревности думает, что скоро Эдварда надо будет заставлять надевать кроме нее что-то еще: делиться он был не намерен.
Эдвард не любит танцевать - из-за протеза он хромает, и если при обычной ходьбе это не так уж и заметно, то в танце вылазит наружу во всей своей неприглядности. Однако общие костры Эд любит, и его, способного весьма парня, быстро выучивают играть на гитаре. Иногда Эд играет и в спокойном полумраке их со Шрамом палатки - перебирает струны, мурлыча что-то под нос, или внезапно зло хватает гитару и наигрывает фальшиво-бодрый мотивчик, или...
Шрам любит такие моменты независимо от того, что именно играет Эд - сам вид юноши с гитарой в руках странным образом примиряет его с действительностью.
У Эда действительно тонкие пальцы, но руки совсем не женственные - широкое основание ладоней, сплюснутые подушечки пальцев, наработанные мозоли - Шрам любит их целовать, проводить языком по шероховатой коже.
От большого костра доносится музыка, Эдвард не в такт терзает струны. Шрам неожиданно хмыкает и подходит к Эдварду, протягивает руку.
- Потанцуешь со мной?
Эдвард смотрит на него, как на сумасшедшего... но вкладывает ладонь в протянутую руку.
Уинри долго не волновалась: в конце концов, Эдвард и раньше не утруждал себя звонками, в отличие от дисциплинированного Альфонса. Но Альфонс возвращается из Сина, загоревший, довольный и с Мэй Чан, а Эд так и не звонит - и начинает волноваться Ал.
Прошло почти полгода, но кассир моментально вспоминает, что золотоволосый юноша брал билет до Ишвара. В самом Ишваре искать невероятно трудно - люди постоянно передвигаются по стране, состав меняется чуть ли не ежемесячно, а местные всех добровольцев упомнить просто не могут; но один из стариков вспоминает, что златовласый чужестранец жил в одной палатке со Шрамом - и отслеживать их дальнейший путь становится легче.
- Наконец-то! - этот голос Эдвард узнал бы из тысячи. - Нашел!
Эдвард откладывает молоток и оборачивается. Посреди улицы стоит Альфонс.
- Ты мог хотя бы позвонить, - Альфонс смотрит устало, но не обвиняюще. Эдвард на него старается не смотреть вообще.
- Не мог.
- Что? - Альфонс правда не понимает. Он сидит на грубом табурете посреди палатки, которую его брат делит со Шрамом, и - не понимает, ничего не понимает, хотя и считал себя очень умным и всепонимающим.
- Я не мог позвонить, - Эдвард нервно кусает и без того растрескавшиеся губы. - Я и так совсем запутался, а звонок...
- Ты не хочешь возвращаться? - неуверенно спрашивает Ал.
Эдвард молчит.
Шрам стоит у входа и не смеет шевельнуться. Он боится ответа Эдварда чуть ли не больше, чем сам Эд.
Эдвард много чего мог бы сказать. Что жизнь в Ризенбурге спокойная и тихая - чересчур спокойная для него. Что он не привык оставаться так долго на одном месте. Что не может избавиться от воспоминаний. Что не хочет стеснять Рокбеллов - хотя знает, что не стесняет. Он мог бы сказать, что сбежал от своего прошлого - в прошлое чужое, в котором кошмаров не меньше, но они не его, не его. Что искал что-то, не чувствовал себя целым. Он мог бы сказать, что так ничего и не нашел.
Или что нашел - все. Кроме покоя.
Эдвард точно знает, что будущего у них нет.
Альфонс смотрит пристально, словно видит душу насквозь. И, наконец, спрашивает:
- Брат... когда ты найдешь - ты вернешься? Хотя бы повидаться?
Эдвард вскидывает голову и впервые со встречи смотрит ему в глаза. Они золотые, взрослые и усталые - как и у него самого. Кто же поймет его лучше брата?
- Да, - отвечает Эдвард и встает, чтобы обнять Альфонса. Альфонс встает ему навстречу.
Братья Элрики сидят кровати Эдварда пьяные и негромко поют под гитарные переборы. Шрам не знает эту песню. На его вопросительный взгляд Эдвард пожимает плечами:
- Домашний фольклор.
Шрам со вздохом убирает пустые бутылки. Он не любит беспорядок. Братья следят за ним одинаковыми золотыми глазами, только выражение у них разное. У Эдварда - рассеянно-нежное. У Альфонса - настороженно-хищное. Шрам помнит, что раньше бывало наоборот. Братья словно поменялись местами. Он выходит на улицу, чтобы умыться перед сном, и Альфонс неспешно следует за ним.
- Ему и так в жизни досталось, - говорит Альфонс словно бы в никуда. Шрам молча оборачивается к нему. Он все еще помнит, как пытался убить их и Эдвард выторговывал жизнь Альфонса ценой своей. Сейчас от этой памяти ноет что-то в груди. - Не давай ему поводов для слез.
- Я думал, он не плачет, - Шрам хмурится. Ему решительно не нравится разговор.
- Я тоже так думал когда-то, - Альфонс закусывает губу. - Он сильный, мой брат. Но даже самые сильные не могут иногда с чем-то справится. Ты обещаешь?
- Я постараюсь, - сдается Шрам. Видит Ишвара: он действительно не хочет стать причиной слез Эдварда.
Когда Эдвард уходит провожать брата на вокзал, Шрам морально готов, что он не вернется. Но нет - не проходит и пары часов, как у входа звучат знакомые тяжелые шаги.
- Уехал? - коротко спрашивает Шрам.
- Ага, - рассеянно подтверждает Эдвард, заходя в палатку и на ходу распуская косу, которая отросла уже ниже лопаток. - Просил передать: если ты забудешь о вашем разговоре - он вернется и преобразует тебя в жабу, - задумывается. - Почему именно в жабу?
- Кто знает, - отвечает Шрам, подходя и запуская руки в бледное, выгоревшее на солнце золото волос. Эдвард послушно откидывает голову, подставляя лицо поцелуям.
Шрам замирает. Он понимает, что рукава Эдвард оторвал для удобства, а застегиваться не стал из-за жары. Он знает, что плести косичку Эду просто-напросто лениво. Но загорелый, подросший (хромота стала заметней, жутко раздражая Эдварда, но не волнуя Шрама), возмужавший Эдвард в распахнутой рубашке без рукавов и с хвостиком, из которого выбиваются пряди - бесстыдно хорош.
Хочется сотворить с ним что-нибудь... этакое, после чего Эд обычно ворчит по полдня, или хотя бы укусить в шею, ставя метку - "моё" (но за это Эдвард выгоняет Шрама из его же собственной палатки на несколько дней, ему не нравятся следы).
Но им пора собираться и ехать дальше, так что Шрам просто дотрагивается до руки Эдварда, проводит от локтя вверх - раньше на месте этой руки был металл, и прикосновение к нему Шрам уже почти забыл.
Эдвард оборачивается, улыбается понимающе и подмигивает. После визита брата он куда спокойнее.
И тут Эдвард его огорошивает.
- Я уезжаю в Ризенбург.
С вокзала Эдвард звонит Рокбеллам. Трубку берет, как ни странно, Мэй Чан.
- Ой, малявка, - Эдвард улыбается, - позови Уинри.
Мэй Чан обиженно сопит, но все-таки выполняет просьбу-приказ.
- Госпожа автомеханик Рокбелл, - насмешливо-нежно говорит Эдвард, когда Уинри спрашивает, кто звонит, - вы просили предупреждать, когда я заезжаю на ремонт.
- Ты снова сломал протез?! - но в голосе Уинри нет злости - только радость.
- Я из него вырос, - винится Эдвард.
- Ждем!
Эдвард усмехается, закидывает чемодан на плечо и хромает к дому. Домой.
Шрам долго не может уснуть, лежа и глядя на лежанку Эдварда, оставшуюся неразобранной. Наконец, ему надоедает просто лежать, и он выходит на улицу. Хочется что-нибудь разрушить, и он вовремя вспоминает, что просили убрать несколько развалин на отшибе.
В Ризенбурге непривычно шумно. К дому пристроена мастерская, Мэй Чан помогает по хозяйству, Альфонс обустраивается в бывшем кабинете Хоэнхайма и проводит опыты по сочетанию алхимий.
Эдвард скучал по ним, правда, но в Ризенбурге он начинает скучать уже на третий день. Еще через два дня Уинри заканчивает перестройку автоброни с учетом жаркого климата Ишвара.
Провожать Эда не идет разве что Пинако - даже пес, и тот увязывается.
- Приезжай почаще, - просит Уинри. Эдвард серьезно кивает.
- Раз в полгода - обещаю.
Альфонс обнимает Эдварда, и тот стискивает его в ответ.
- Если что - мы всегда готовы помочь.
- Я знаю, - Эдвард улыбается. - Но у меня все хорошо, правда.
Он уже планирует, с чего начать поиски Шрама, который, конечно, сорвался с места после его, Эдварда, отъезда.
Надо ли для начала Майлза? Или достаточно опросить местных?
Эдвард задумчиво прикусывает кончик косички.
Поезд трогается, везя его к одному упрямому идиоту.
Эдвард и представить себе не мог, что так привык к Ишвару. Летнее солнце Ризенбурга заставляло его зябко кутаться в плащ привычного красного цвета, но как только он сходит с поезда, плащ отправляется в чемодан. Девочка на кассе узнает его, приветливо улыбается:
- Вернулись, господин Элрик?
Эдвард искренне и широко улыбается в ответ.
- Ага. Ты не знаешь...
- Господин Шрам в столице, - девочка подмигивает. - Он остановился с господином Майлзом, в Доме Старейшин.
- Спасительница моя, - смеется Эдвард, закидывая чемодан на плечо и решительно выходя с вокзала на улицу. Город почти восстановили, и народу - не протолкнуться. И многие узнают Эдварда, окликают, здороваются с ним. Эдвард не перестает глупо улыбаться, все шире с каждым шагом.
Ему... ну, просто хорошо ему.
Как будто возвращается домой.
У новых Старейшин идет совещание. Мальчик-секретарь вопросительно смотрит на Эдварда, но тот мотает головой. Он никуда не спешит. Он знает, что будет дальше.
Когда собрание закончится и Шрам выйдет, он, конечно, очень удивится. Майлз - тот только ухмыльнется и поздравит с возвращением.
Шрам будет задавать глупые ненужные вопросы, Эдвард - растолковывать ему то, что самому ему уже ясно. Нет, он вернулся не насовсем - какое насовсем, ему раз в полгода надо автоброню менять! Нет, Шрам так просто от него не отвяжется. Ну, то есть, однажды он сбежит к Ишваре, а Эдвард еще поживет (хотя и немного, из-за использования себя в качестве философского камня), но до этого момента Шрам от него не избавится. И пусть даже не пытается.
Может, они будут и дальше колесить по стране, а может - осядут. Тогда Эдвард заведет библиотеку и будет писать книги об алхимии. Ведь Альфонс в своем желании сделать мир лучше наверняка уйдет в политику, а сведения о Вратах надо записать.
А потом Альфонс женится на Мэй Чан, и на их свадьбу Эдвард заставит приехать и Шрама.
Когда Шрам умрет, Эдвард вернется в Ризенбург и станет идеальным дядюшкой Альфонсовым отпрыскам (непременно двум: мальчику и девочке, Хоэнхайму и Трише).
Всё будет не идеально, но очень хорошо.
Эдвард знает. Он нашел свою правду.
Автор: Ver/o/nika
Бета: Ямато Такеру
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Шрам/Эд
Дисклеймер: я поиграю и верну, правда-правда.
Примечания: пост-канон, легкое АУ относительно фотографий, писалось в формате драббломарафона.
Саммари: после отъезда Альфонса Эдвард неожиданно для себя отправляется в Ишвар.
читать дальшеЭд сам не знает, что заставило его выйти на следующей же станции и поменять билет. В Ишвар теперь идет много поездов, он активно отстраивается, и то, что правительство стремится помочь, изменило и позицию, и людей. В Ишвар едут добровольцами - помогать. В Ишвар возвращаются беженцы. Но Эду не привыкать путешествовать в любых условиях, так что он уступает свое место молодой матери, а сам едет, сидя на своем же чемодане в тамбуре. Через несколько сотен километров он принюхивается к дыму и думает, а не начать ли курить самому - чтобы хоть так успокоить нервы.
Он не знает, зачем приехал. Шрам умер, так сказал ему Рой - а тот хоть и врать горазд, но губы в этот раз кривил уж больно по-настоящему. Шрам умер, а Майлз уехал сюда - ведь ему все-таки удалось изменить мнение об Ишваре. Эдвард думает, а не навестить ли ему Майлза, но решает, что не стоит.
Работы много, и лишней паре рук рады. А на то, что Эдвард хромает, всем наплевать. Он здесь не единственный с автоброней. Эд пару раз замечал даже ишваритов с протезами.
Он постепенно перемещается по Ишвару, неделя там - а потом две в другом месте, и снова переезд. Что-то не дает ему сидеть на месте, не дает остановиться. Засыпает он только вымотавшись до того, что просто падает без сил. Он думал - война с гомункулами уже позади. Но она догнала его, как только он уехал из Ризенбурга.
А в один - прекрасный? ужасный? - день, работник этажом выше не удерживает балку, и она падает прямо на Эдварда. Упала бы, если бы не...
- Ты совсем не изменился, - говорит Шрам. Эдвард рассматривает его с удивлением и оказывается вынужден признать:
- А тебе идет.
За спиной Шрама стоит Майлз, и ясно, что он удивлен, но рад видеть Элрика.
Вечером они находят Эдварда у общего костра и отводят к себе в палатку - у руководителей восстановления чуточку побольше удобств, чем у остальных.
- Какими судьбами? - спрашивает Майлз. Эдвард смотрит на Шрама, отблески огня играют в его глазах, но он качает головой и отвечает:
- Не знаю.
Они выпивают - совсем немного, за встречу, но им хватает. Эдвард не улыбается и смотрит только на свои руки.
Ночевать он остается в их палатке. Майлз смотрит на то, как абсолютно пьяный (хотя и выпил-то только глоток) Шрам нежно гладит кончик косы Элрика, потом ему надоедает, и Майлз оставляет их наедине.
Теперь Эдвард переезжает из города в город с Майлзом и Шрамом. Они все работают наравне, но мужчинам нужно решать еще и множество организационных проблем, а Эдвард постепенно загорает почти до черноты, работая целый день под немилосердным Ишварским солнцем.
В очередной город Шрам и Эдвард уезжают без Майлза.
- Почему ты один? - спрашивает Шрам. - Ты вернул своего брата, но теперь более одинок, чем раньше.
- Цели нет? - пожимает плечами Эдвард. Ему почти все равно. Работа выматывает его, не давая слишком много думать.
У них две походные кровати, но с каждым городом они ставятся все ближе.
Однажды Эд просыпается в объятиях Шрама, но не спешит вскакивать с криками. В конце концов - все к тому шло. Он смотрит на часы и со вздохом будит мужчину - хотелось бы еще посмотреть на него спящего, обычно Эд просыпается позже, но дело на первом месте.
Шрам не спрашивает "Ты останешься?". Эдвард благодарен ему за это - он не знает ответ.
*****
Эдвард плещет в лицо водой и мотает головой, позволяя прядям волос свободно колыхаться на ветру. Волосы искрятся и переливаются, на ресницах набухают сверкающие капли, язык облизывает припухшие губы...
Шрам непроизвольно сглатывает. На Эдварда всегда приятно смотреть, но сеансы его умывания превращаются почти что в священнодействие (Шрам подозревает остатками мозга, что это богохульство, ему стыдно, но в его голове слишком много мыслей об Элрике и восстановлении страны, чтобы оставалось место сожалениям и чувству вины).
- Ты не в музее, - фыркает Эд. - Можно не только смотреть.
- Мне нравится на тебя смотреть, - Шрам неуверенно улыбается (улыбаться его взялся научить Эдвард, которому сопротивляться было решительно невозможно, как и выбросить его из мыслей хоть на секунду). Эдвард фыркает и отводит пряди от лица. Шрам в который раз с удивлением отмечает, что волосы у Эда стали светлее кожи, что смотрится странно, но безумно притягательно.
- Так и проморгаешь все интересное, - фыркает Эд, ныряя обратно в их палатку. Рубашка Шрама на нем уже не смотрится огромной, и Шрам с уколом ревности думает, что скоро Эдварда надо будет заставлять надевать кроме нее что-то еще: делиться он был не намерен.
*****
Эдвард не любит танцевать - из-за протеза он хромает, и если при обычной ходьбе это не так уж и заметно, то в танце вылазит наружу во всей своей неприглядности. Однако общие костры Эд любит, и его, способного весьма парня, быстро выучивают играть на гитаре. Иногда Эд играет и в спокойном полумраке их со Шрамом палатки - перебирает струны, мурлыча что-то под нос, или внезапно зло хватает гитару и наигрывает фальшиво-бодрый мотивчик, или...
Шрам любит такие моменты независимо от того, что именно играет Эд - сам вид юноши с гитарой в руках странным образом примиряет его с действительностью.
У Эда действительно тонкие пальцы, но руки совсем не женственные - широкое основание ладоней, сплюснутые подушечки пальцев, наработанные мозоли - Шрам любит их целовать, проводить языком по шероховатой коже.
От большого костра доносится музыка, Эдвард не в такт терзает струны. Шрам неожиданно хмыкает и подходит к Эдварду, протягивает руку.
- Потанцуешь со мной?
Эдвард смотрит на него, как на сумасшедшего... но вкладывает ладонь в протянутую руку.
*****
Уинри долго не волновалась: в конце концов, Эдвард и раньше не утруждал себя звонками, в отличие от дисциплинированного Альфонса. Но Альфонс возвращается из Сина, загоревший, довольный и с Мэй Чан, а Эд так и не звонит - и начинает волноваться Ал.
Прошло почти полгода, но кассир моментально вспоминает, что золотоволосый юноша брал билет до Ишвара. В самом Ишваре искать невероятно трудно - люди постоянно передвигаются по стране, состав меняется чуть ли не ежемесячно, а местные всех добровольцев упомнить просто не могут; но один из стариков вспоминает, что златовласый чужестранец жил в одной палатке со Шрамом - и отслеживать их дальнейший путь становится легче.
- Наконец-то! - этот голос Эдвард узнал бы из тысячи. - Нашел!
Эдвард откладывает молоток и оборачивается. Посреди улицы стоит Альфонс.
*****
- Ты мог хотя бы позвонить, - Альфонс смотрит устало, но не обвиняюще. Эдвард на него старается не смотреть вообще.
- Не мог.
- Что? - Альфонс правда не понимает. Он сидит на грубом табурете посреди палатки, которую его брат делит со Шрамом, и - не понимает, ничего не понимает, хотя и считал себя очень умным и всепонимающим.
- Я не мог позвонить, - Эдвард нервно кусает и без того растрескавшиеся губы. - Я и так совсем запутался, а звонок...
- Ты не хочешь возвращаться? - неуверенно спрашивает Ал.
Эдвард молчит.
Шрам стоит у входа и не смеет шевельнуться. Он боится ответа Эдварда чуть ли не больше, чем сам Эд.
*****
Эдвард много чего мог бы сказать. Что жизнь в Ризенбурге спокойная и тихая - чересчур спокойная для него. Что он не привык оставаться так долго на одном месте. Что не может избавиться от воспоминаний. Что не хочет стеснять Рокбеллов - хотя знает, что не стесняет. Он мог бы сказать, что сбежал от своего прошлого - в прошлое чужое, в котором кошмаров не меньше, но они не его, не его. Что искал что-то, не чувствовал себя целым. Он мог бы сказать, что так ничего и не нашел.
Или что нашел - все. Кроме покоя.
Эдвард точно знает, что будущего у них нет.
Альфонс смотрит пристально, словно видит душу насквозь. И, наконец, спрашивает:
- Брат... когда ты найдешь - ты вернешься? Хотя бы повидаться?
Эдвард вскидывает голову и впервые со встречи смотрит ему в глаза. Они золотые, взрослые и усталые - как и у него самого. Кто же поймет его лучше брата?
- Да, - отвечает Эдвард и встает, чтобы обнять Альфонса. Альфонс встает ему навстречу.
*****
Братья Элрики сидят кровати Эдварда пьяные и негромко поют под гитарные переборы. Шрам не знает эту песню. На его вопросительный взгляд Эдвард пожимает плечами:
- Домашний фольклор.
Шрам со вздохом убирает пустые бутылки. Он не любит беспорядок. Братья следят за ним одинаковыми золотыми глазами, только выражение у них разное. У Эдварда - рассеянно-нежное. У Альфонса - настороженно-хищное. Шрам помнит, что раньше бывало наоборот. Братья словно поменялись местами. Он выходит на улицу, чтобы умыться перед сном, и Альфонс неспешно следует за ним.
- Ему и так в жизни досталось, - говорит Альфонс словно бы в никуда. Шрам молча оборачивается к нему. Он все еще помнит, как пытался убить их и Эдвард выторговывал жизнь Альфонса ценой своей. Сейчас от этой памяти ноет что-то в груди. - Не давай ему поводов для слез.
- Я думал, он не плачет, - Шрам хмурится. Ему решительно не нравится разговор.
- Я тоже так думал когда-то, - Альфонс закусывает губу. - Он сильный, мой брат. Но даже самые сильные не могут иногда с чем-то справится. Ты обещаешь?
- Я постараюсь, - сдается Шрам. Видит Ишвара: он действительно не хочет стать причиной слез Эдварда.
*****
Когда Эдвард уходит провожать брата на вокзал, Шрам морально готов, что он не вернется. Но нет - не проходит и пары часов, как у входа звучат знакомые тяжелые шаги.
- Уехал? - коротко спрашивает Шрам.
- Ага, - рассеянно подтверждает Эдвард, заходя в палатку и на ходу распуская косу, которая отросла уже ниже лопаток. - Просил передать: если ты забудешь о вашем разговоре - он вернется и преобразует тебя в жабу, - задумывается. - Почему именно в жабу?
- Кто знает, - отвечает Шрам, подходя и запуская руки в бледное, выгоревшее на солнце золото волос. Эдвард послушно откидывает голову, подставляя лицо поцелуям.
*****
Шрам замирает. Он понимает, что рукава Эдвард оторвал для удобства, а застегиваться не стал из-за жары. Он знает, что плести косичку Эду просто-напросто лениво. Но загорелый, подросший (хромота стала заметней, жутко раздражая Эдварда, но не волнуя Шрама), возмужавший Эдвард в распахнутой рубашке без рукавов и с хвостиком, из которого выбиваются пряди - бесстыдно хорош.
Хочется сотворить с ним что-нибудь... этакое, после чего Эд обычно ворчит по полдня, или хотя бы укусить в шею, ставя метку - "моё" (но за это Эдвард выгоняет Шрама из его же собственной палатки на несколько дней, ему не нравятся следы).
Но им пора собираться и ехать дальше, так что Шрам просто дотрагивается до руки Эдварда, проводит от локтя вверх - раньше на месте этой руки был металл, и прикосновение к нему Шрам уже почти забыл.
Эдвард оборачивается, улыбается понимающе и подмигивает. После визита брата он куда спокойнее.
И тут Эдвард его огорошивает.
- Я уезжаю в Ризенбург.
*****
С вокзала Эдвард звонит Рокбеллам. Трубку берет, как ни странно, Мэй Чан.
- Ой, малявка, - Эдвард улыбается, - позови Уинри.
Мэй Чан обиженно сопит, но все-таки выполняет просьбу-приказ.
- Госпожа автомеханик Рокбелл, - насмешливо-нежно говорит Эдвард, когда Уинри спрашивает, кто звонит, - вы просили предупреждать, когда я заезжаю на ремонт.
- Ты снова сломал протез?! - но в голосе Уинри нет злости - только радость.
- Я из него вырос, - винится Эдвард.
- Ждем!
Эдвард усмехается, закидывает чемодан на плечо и хромает к дому. Домой.
Шрам долго не может уснуть, лежа и глядя на лежанку Эдварда, оставшуюся неразобранной. Наконец, ему надоедает просто лежать, и он выходит на улицу. Хочется что-нибудь разрушить, и он вовремя вспоминает, что просили убрать несколько развалин на отшибе.
*****
В Ризенбурге непривычно шумно. К дому пристроена мастерская, Мэй Чан помогает по хозяйству, Альфонс обустраивается в бывшем кабинете Хоэнхайма и проводит опыты по сочетанию алхимий.
Эдвард скучал по ним, правда, но в Ризенбурге он начинает скучать уже на третий день. Еще через два дня Уинри заканчивает перестройку автоброни с учетом жаркого климата Ишвара.
Провожать Эда не идет разве что Пинако - даже пес, и тот увязывается.
- Приезжай почаще, - просит Уинри. Эдвард серьезно кивает.
- Раз в полгода - обещаю.
Альфонс обнимает Эдварда, и тот стискивает его в ответ.
- Если что - мы всегда готовы помочь.
- Я знаю, - Эдвард улыбается. - Но у меня все хорошо, правда.
Он уже планирует, с чего начать поиски Шрама, который, конечно, сорвался с места после его, Эдварда, отъезда.
Надо ли для начала Майлза? Или достаточно опросить местных?
Эдвард задумчиво прикусывает кончик косички.
Поезд трогается, везя его к одному упрямому идиоту.
*****
Эдвард и представить себе не мог, что так привык к Ишвару. Летнее солнце Ризенбурга заставляло его зябко кутаться в плащ привычного красного цвета, но как только он сходит с поезда, плащ отправляется в чемодан. Девочка на кассе узнает его, приветливо улыбается:
- Вернулись, господин Элрик?
Эдвард искренне и широко улыбается в ответ.
- Ага. Ты не знаешь...
- Господин Шрам в столице, - девочка подмигивает. - Он остановился с господином Майлзом, в Доме Старейшин.
- Спасительница моя, - смеется Эдвард, закидывая чемодан на плечо и решительно выходя с вокзала на улицу. Город почти восстановили, и народу - не протолкнуться. И многие узнают Эдварда, окликают, здороваются с ним. Эдвард не перестает глупо улыбаться, все шире с каждым шагом.
Ему... ну, просто хорошо ему.
Как будто возвращается домой.
*****
У новых Старейшин идет совещание. Мальчик-секретарь вопросительно смотрит на Эдварда, но тот мотает головой. Он никуда не спешит. Он знает, что будет дальше.
Когда собрание закончится и Шрам выйдет, он, конечно, очень удивится. Майлз - тот только ухмыльнется и поздравит с возвращением.
Шрам будет задавать глупые ненужные вопросы, Эдвард - растолковывать ему то, что самому ему уже ясно. Нет, он вернулся не насовсем - какое насовсем, ему раз в полгода надо автоброню менять! Нет, Шрам так просто от него не отвяжется. Ну, то есть, однажды он сбежит к Ишваре, а Эдвард еще поживет (хотя и немного, из-за использования себя в качестве философского камня), но до этого момента Шрам от него не избавится. И пусть даже не пытается.
Может, они будут и дальше колесить по стране, а может - осядут. Тогда Эдвард заведет библиотеку и будет писать книги об алхимии. Ведь Альфонс в своем желании сделать мир лучше наверняка уйдет в политику, а сведения о Вратах надо записать.
А потом Альфонс женится на Мэй Чан, и на их свадьбу Эдвард заставит приехать и Шрама.
Когда Шрам умрет, Эдвард вернется в Ризенбург и станет идеальным дядюшкой Альфонсовым отпрыскам (непременно двум: мальчику и девочке, Хоэнхайму и Трише).
Всё будет не идеально, но очень хорошо.
Эдвард знает. Он нашел свою правду.
@темы: =Angst=, =PG-13=, =Яой=, =AU=, =General=, =Шрам/Эдвард Элрик=
-
-
01.10.2010 в 20:10-
-
02.11.2010 в 13:24