Мужество! Стойкость! Хардкор!
Название: Человеческий фактор
Автор: Maksut
Бета: Риления
Фандом: Fullmetal Alchemist
Пейринг: Зольф Кимбли/Рой Мустанг (упоминается Фрэнк Арчер/Зольф Кимбли), Маес Хьюз, Лиза Хоукай.
Рейтинг: NC-17 (плавно перетекающий в NC-21)
Жанр: romance, drama, deathfic!
Размер: миди
Состояние: в процессе
Саммари: Мир изменился. На смену юношам с горящими глазами пришли мужчины с жестким прищуром. Сколько воды утекло с тех пор? Рой уже давно не тот задиристый мальчишка, что любил ходить по самому краю…
Дисклеймер: не претендую, не извлекаю.
Предупреждение: АU в рамках канона, OOC. Deathfic! Немного матов (dirty talk), насилие, политика. Фантазия на тему юности Роя Мустанга.
Размещение: с разрешения автора.
От автора: Благодарю Рилению за поддержку и энтузиазм. И да, конечно, Roku Doku…без твоей травы все было бы совсем иначе
Глава 2.
Пламенная Лолита.
В столовой многолюдно и шумно.
Хьюз плюхается напротив и посылает кому-то за спиной Роя воздушный поцелуй.
Мустанг поднимает на друга усталый взгляд и, подперев гулящую голову рукой, ради интереса представляет Маеса голым.
Во время переодеваний он не раз видел Хьюза без одежды, и память услужливо рисует ладное смуглое тело: россыпь родинок на спине, шрам от аппендицита, курчавая поросль черных волос на груди и в паху…
Парень как парень, хорошо сложенный, голый…
Ноль реакции.
Ни намека на интерес.
Общие спальни, душевые и раздевалки… да он каждую неделю видит десятки обнаженных парней! Но ни на одного из них не реагирует так, как на чертового Багряного.
Почему именно Кимбли? Что в нем есть такого особенного, что Рой, прежде мастурбировавший на образы грудастых красоток, уже третью неделю кончает от одного лишь воспоминания о белом горле и бледных, в мраморную прожилку запястьях?
Наверное, это болезнь. Страшный вирус проникший в его тело под прикрытием чего-нибудь безобидного, совсем незаметного… Да, точно, все симптомы налицо: бессонница, потеря аппетита, апатия, полуночный бред…Без сомнений, он просто болен. Болен Багряным.
Странно, но воспринять факт оригинальности собственных сексуальных предпочтений оказывается не так сложно, как смирится с тем, что объект этих самых предпочтений старательно делает вид, что ничего не случилось.
Когда Кимбли скользит равнодушным взглядом, проходя мимо, и ни тени узнавания не мелькает в его глазах, Рой, не то из детского упрямства, не то из-за остатков гордости, делает вид, что это нисколько не задевает его.
Он поднимает голову повыше и спокойно минует Багряного, но стоит ему только завернуть за угол, как зашедшееся в панике сердце берет свое. Рой останавливается, опускает голову и клянет Кимбли на чем свет стоит.
Мустанг всегда считал себя весьма сообразительным для своего возраста, но смысл этой конкретной игры все ускользает.
Он злится, но ничего не может поделать: в этом раскладе все козыри в чужих рукавах.
Рой вздрагивает, когда чужая ладонь проносится в опасной близости от его носа. Оказывается, Хьюз, отчаявшись дозваться друга, перешел к экстренным методам и размахивает руками словно ветряная мельница.
- О чем задумался?
- О птичках, - хмуро отвечает Рой, скребанув пальцами щетинистый подбородок.
- Ты когда в последний раз к станку прикасался?
- Ээ… не помню. Когда я хожу в душ, у меня есть дела поважнее.
Маес хмыкает и кивком указывает на поднос с едой.
- Не хочу, - Рой морщит нос. Его тошнит от недосыпа и никотинового привкуса во рту. За последний месяц он пристрастился к курению с дикой силой: пачка улетает в день, а весь он, от волос и до одежды пропах табачным дымом.
- Пожри, - упорно пихает ему под локоть булочку Хьюз, - А то скоро просвечивать на солнце начнешь.
Рой нехотя откусывает крохотный кусочек сдобы и жует, не чувствуя вкуса.
Чем ближе час «икс», тем сильнее затягиваются вокруг тела змеиные кольца напряжения: спина каменеет, под челкой выступает испарина, мерзкая влажность прокрадывается вдоль спины и во впадины подмышек. Наверное, он так не нервничал даже в пору вступительных экзаменов в Академию.
Бросив взгляд на часы, Мустанг закрывает глаза и призывает на помощь все свое хладнокровие.
Сегодня или никогда.
- Я задержусь, - говорит он хрипло, - Прикроешь меня?
Маес смеряет друга тяжелым взглядом, но все же кивает.
- Не делай того, о чем будешь жалеть.
- Это лучше, чем сожалеть о несделанном.
- Я хочу поговорить с вами.
Рой сжимает губы в бескровную нитку и сверлит взглядом носки собственных ботинок.
Не отступать, не отступать, не отступать… Сейчас он остро жалеет о том, что за его спиной не притаился парень из заградотряда* с автоматом наперевес.
- Консультации по средам с десяти до одиннадцати.
Метнуть короткий взгляд: Багряный сух, подтянут, гладко выбрит и совершенно спокоен.
Ненавистные перчатки, словно тридцать библейских серебряников жгут карманы брюк: ткань впитала жар близкого тела, и теперь отдает его, теплыми комочками прижимаясь к бедрам. Нервозность, острым неудовлетворением отдающаяся в пальцах, смешивается с иррациональным возбуждением.
- Я по личному вопросу.
- Не думаю, что нам есть что обсуждать, - отрезает Кимбли и, развернувшись, шагает прочь от аудитории.
- А я думаю, что есть! – повышая голос, перекрикивает коридорный гул Рой.
Сокурсники притихают и с жадным интересом прислушиваются к происходящему.
Багряный оборачивается и обводит зевак колючим взглядом, останавливаясь на Мустанге. Тот старается не дрогнуть, хотя ощущает себя пойманным в перекрестье снайперской винтовки.
Кивком головы позвав его с собой, Кимбли скрывается за поворотом.
- Итак, кадет Мустанг. Что это было? Я жду объяснений.
Но Рой молчит.
Все заготовленные фразы вылетают из головы, стоит ему только войти в кабинет. Голые стены, пустые полки, несколько деревянных ящиков в углу.
- Так скоро? – севшим голосом спрашивает он.
Багряный, неожиданно, отставляет свой менторский тон и расстегивает верхние пуговицы мундира.
- Время не ждет. Хотя я и сам не думал, что меня вытащат из этой дыры так скоро.
Рой, игнорируя все правила приличия, садится на стол Багряного и свешивает ноги. Скорый отъезд Кимбли развязывает язык не хуже огненной воды. Стыд, страхи, условности…какие глупости.
- Чувствую себя брошенной бабой.
- Не драматизируй, Мустанг. Между нами ничего не было. Да и быть не могло в принципе.
- Тогда к чему все это? – Рой вытаскивает из кармана злополучные перчатки швыряет их Багряному.
- Ты совсем дурак, или прикидываешься?
Кажется, Кимбли не на шутку разозлился.
Слова, будто пощечины расцвечивают щеки Роя красным.
- Хватит упиваться жалостью к себе, - жестко отрезает Багряный и подходит вплотную. Он неприятно ухмыляется, в нем опять прорезается то самое, дикое, полубезумное. – К твоему выпуску война только-только наберет обороты. Я-то знаю этих красноглазых крыс: они будут цепляться до последнего, и таких, как ты, мальчик, кинут в самое пекло.
- А я просил? - Рой теряет последние крохи самообладания и хватает Багряного за воротник.- Просил меня спасать?!
Кимбли убийственно спокоен.
- Поищи для этих игр кого-нибудь помоложе, - говорит он, легко отрывая запястья Мустанга от своей одежды. – Я слишком стар для твоего темперамента.
Юноша почти рычит, пытаясь вырваться, но хватка у Багряного по силе не уступает стальным автопротезам.
«Даже если вас съели, у вас есть два выхода» .
Дурацкая фраза мелькает на периферии сознания и становится отправной точкой.
Рой подается вперед и тычется ртом в подбородок Кимбли, касается влажными губами его губ, лижет и ластится, словно щенок.
Роль соблазнителя ему в новинку.
Конечно, у него есть опыт с женщинами, но те никогда не представляли для него особой сложности, сдавая свои крепости после первого же свидания, так что единственное, на что он может надеяться - это небезответность, если и не чувств, то хотя бы желаний.
Багряный с шумом втягивает воздух и на секунду ослабляет захват. А Рой только этого и ждет: оплетает руками и ногами, словно лиана древесный ствол, проталкивает язык меж узких твердых губ, вжимается пахом в пах…
Почти минуту Кимбли позволяет ему целовать себя, но потом, вдруг, резко отстраняет. Рой холодеет и орет благим матом:
- Ебаное динамо! Да ты...
Но развить свою мысль ему не удается. Жесткие руки профессиональным захватом выламывают плечевой сустав и заставляют опуститься грудью на полированную столешницу.
Рой задыхается от боли и того, что ее причиняет Кимбли.
- Ты этого хотел? Этого?...
Голос Багряного – низкий, бархатный, и Рой может поклясться, что в жизни не слышал ничего сексуальнее.
Да-да-да!
Да, этого, мать твою дери, да, Багряный!
Кимбли не церемонится: дергает пряжку чужого ремня, вжикает ширинкой и в одно движение стягивает брюки вместе с трусами до самых щиколоток.
Рою хочется стонать от восторга.
Лежать вот так, полураздетым, с обнаженной задницей и вставшим членом, унизительно до крайности.
До крайности возбуждающе, порочно и невероятно.
Багряный разводит его ягодицы в сторону, касается ануса: холодно, влажно, щиплет.
Но уже через минуту Рой, превозмогая жжение и дискомфорт, подается навстречу каждому толчку. Три пальца – не член, но и не собственные эксперименты в душе.
Прохладные руки Кимбли быстро согреваются и можно представить, что…Но ничего представлять не надо. Шорох за спиной и крепкая хватка на бедрах тому подтверждение.
Рой опускает горящее лицо в кипу бумаг, и перед глазами прыгают неровные строчки контрольной некого Ю. Осады.
«На величину критического диаметра детонации влияет состав…».
О, да, думает Рой, чувствуя, как нежное нутро таранит огромный член и, растянутая до предела, задница саднит.
Величина…Критический диаметр…
Кимбли останавливается и проникает ладонью под так и не снятую кадетскую куртку, собирая пальцами пот, скопившийся в ложбинке позвоночника.
- Тшш… - шепчет он, наклонившись, почти накрыв Роя своим телом.
И Рой послушно замирает, наполненный, распяленный на чужом члене, словно бабочка на игле.
Зад горит огнем, член пульсирует и подтекает прозрачной смазкой, горячее дыхание бьет в ухо.
Рой не выдерживает:
- Ну, давай же… засади мне!
От поцелуя в висок Рой вздрагивает, невольно сжимаясь.
Багряный рычит, утопая в горячей мякоти вибрирующих мышц, погружается до упора, так, что Рой чувствует колючую щекотку лобковых волос на собственных ягодицах.
- А-а-х!…
Соленые пальцы бесцеремонно толкаются в рот, и Рой сосет их так, как если бы это был член. С влажными причмокиваниями, обилием слюны и полной самоотдачей. Острые ногти царапают небо, гладят язык и двигаются в едином ритме с грубоватыми толчками.
- Мм…
Между ног у Роя все тянет болью и возбуждением, а когда мокрые от слюны пальцы теребят поджавшиеся яйца, оглаживают уздечку, пленяют головку шершавыми подушечками, он окончательно теряется в ощущениях.
Неожиданная мысль о том, что именно Кимбли может сделать своими руками с его телом, острым ужасом напополам с эйфорией отдается в животе и пояснице.
- Кончай, - приказывает Багряный и жестко тянет его за волосы.
Рой открывает рот в беззвучном крике и послушно спускает в смертоносную ладонь.
Оргазм льется из него горячим потоком, грозя унести с собой не только сперму, но и душу.
Маленькая смерть… Это просто апокалипсис.
От члена, продолжающего вбиваться в сжавшийся в судорогах оргазма зад больно нестерпимо, но когда по бедрам течет влажное и горячее, Рой едва не кончает повторно.
Нега расслабленности и сытого довольства окутывает его с ног до головы.
Такого секса у него еще не было.
Конечно, ехидно подсказывает внутренний голос, тебя ведь еще ни разу не пялили в задницу. Кстати, о причинном месте.
Рой, собравшись с силами, но так и не вставая со стола, скользит пальцами между ног.
Непривычно широкое и мягкое кольцо мышц приоткрыто и из него при каждом движении сочится липкая жидкость.
Неподвижный до этого Багряный аккуратно отводит его руки и проходится по ягодицам не то салфеткой, не то платком, стирая собственную сперму.
- Вставай.
Рой со стоном разгибается и опирается на дрожащие ноги. Из него все еще течет, заливая белым синие брюки. Он едва может ровно стоять: его трясет, а поясница и зад, кажется, вот-вот отвалятся.
- Не думал, что ты девственник, - говорит Багряный, сосредоточенно роясь в ящике стола.
Узел кожаного шнурка, стягивающего волосы, ослаб и теперь длинные черные пряди падают ему на лицо.
Рой фыркает и пытается подтянуть брюки, но лишь шипит сквозь зубы: в прямую кишку, будто стеклянного крошева насыпали.
- Держи, - Кимбли протягивает ему плоскую картонную пачку, - Болеутоляющее.
- Хм. Очень предусмотрительно с твоей стороны, - Рой тут же выщелкивает одну таблетку и крошит ее зубами, шумно сглатывая.
Он все еще стоит посреди кабинета со спущенными штанами и следами подсыхающей спермы на бедрах, но едва ли это то, о чем действительно стоит волноваться сейчас.
- Что делать будем?
Багряный пожимает плечами и быстро приводит его в порядок, вертя в руках, словно тряпичную куклу.
- Во-первых, кадет Мустанг. Нет никакого «нас», «мы» и прочей ерунды. Понял?
Рой кивает.
Он действительно прекрасно понимает Кимбли, словно слив лишнюю сперму, избавился и от девчачьих заскоков. Сейчас вся ситуация предстает в несколько ином, лишенном розоватой дымки похоти свете.
- Во-вторых, кадет Мустанг. Меня со дня на день отправляют на передовую. Тебе стоит найти другой объект для юношеской влюбленности.
Рой кивает еще раз и чувствует себя болванчиком. Таким же бессмысленным и искусственным.
Все то: нежное, мягкое, ранимо-обнаженное, что так свойственно его возрасту, старательно забивается в темный угол подсознания и укоряющее смотрит оттуда печальными глазками-пуговками.
Рой не узнает своего голоса. Негромкого, властного, жесткого.
- Ладно, оставим всю эту дурь про эмоции. То, что случилось сегодня понравилось нам обоим. И я хочу. Хочу повторить.
Багряный внимательно вглядывается в его лицо, и, словно убедившись в чем-то, одобрительно щурит холодные, как колотый лед, синие глаза.
- Давно бы так, Рой.
Получасом позже, Рой, едва переставляя ноги, наконец, добирается до спальни и падает на кровать.
Маес, сидящий на соседней постели, молча, наблюдает за его попытками раздается.
- Ни слова… - устало говорит Рой, дергая золоченые пуговицы. – Ни единого гребанного слова...
- Рот захлопни, - хлестко отрезает Хьюз и встает, чтобы помочь стянуть заскорузлые от различных жидкостей брюки. - Даже знать не хочу, чья это кончина.
Он брезгливо передергивает плечами и запинывает штаны под кровать.
Гордый, болезненно самостоятельный Рой позволяет заботиться о себе, безучастно обмякнув в руках Хьюза. Злость, переполнявшая Маеса весь вечер, сдувается, словно воздушный шарик, но на ее место приходит страх.
- Что он с тобой сделал?
- Ничего…Ничего против моей воли. Тебе не понять, - устало улыбается Рой.
- Ты просто болен, Мустанг. Бо-лен.
Ровно неделя.
Семь коротких ночей, и до последнего – ни слова о личном.
Об истинных причинах войны не знает никто. Но повод дан, и этого достаточно.
Голос Фюрера гремит из всех радиоприемников и Рою кажется, что он сходит с ума. В ночь перед отъездом Кимбли его прорывает:
- Ты не боишься?
Мустанг сидит на подоконнике и пускает дымные кольца в приоткрытую форточку.
Рассаженная глотка болит и просит пощады, но он упрямо продолжает затягиваться.
- Чего?
Багряный сидит на грязном, в белых разводах, столе и расчесывает волосы.
- Войны… Смерти.
- Боятся глупо. Страх ничего не изменит, - расческа застревает в черной паутине прядей, и Кимбли раздраженно фыркает. – Если задуматься, то человеческая жизнь на редкость скучное предприятие. От рождения и до смерти мы влачим жалкое существование: вздрагиваем от каждого шороха, жмемся по углам, грызем друг другу глотки за место под солнцем… А результат? Черви и тлен. Я никому не пожелал бы быть рабом такой ничтожной вещи.
Рой зябко поводит голыми плечами, но Багряный продолжает:
- Стоит ли так носиться с этой священной коровой? Девяносто процентов людей существуют как животные. Свои цели они находят в удовлетворении низменных потребностей, и так день за днем, год за годом, всю историю человечества.
- Мир не тук уж плох, - хмурится Рой.
Кимбли саркастично ухмыляется:
- О, нет, мальчик…Мир именно таков. Но я ошибся лишь в одном.
- В чем же?
- Люди хуже животных. Те живут сообразно инстинктам, но не преступают законов природы. И это делает им честь. Что до людей… Нам единственным даровали разум. А теперь оглянись. Алчность и ненависть правят балом: классовое неравенство, военные конфликты, голод…Я могу перечислять бесконечно. Люди, в конечном итоге, худшее из того, что могло случиться с этим миром.
- За что ты так ненавидишь человечество?
- «Ненавижу»? О, нет, я просто констатирую нашу, человеческую никчемность. Рой, пойми одну простую вещь: люди неспособны жить в мире. Мир – противоестественное состояние человечества. С первых шагов и до вершин цивилизации все строится на крови.
Мустанг хмурится и щелчком отправляет сигарету на улицу.
- Не все, Багряный…Не все хотят крови. Не все стремятся к деструкции.
- Можешь не соглашаться со мной, но за свою недолгую жизнь я видел достаточно людей и еще больше тех, кого в приличном обществе презрительно именуют «нелюдями». И знаешь, что? - Багряный презрительно кривит рот. - Разница между ними несущественна, почти призрачна. Белые воротнички, просиживающие зады в просторных кабинетах, остро нуждаются в таких парнях, как я и ты. Изнеженные бумажные крысы тоже хотят убивать. Деструкция в крови у человечества, и люди Централа неотличимы от полудиких южных племен каннибалов, жрущих плоть врагов.
- Но раз ты все это знаешь, то зачем?..
- Затем, Рой, что я сын своего вида. Я человек – кровожадное животное. С той только разницей, что я осознаю это. И признаю, в то время как другие тешат себя иллюзиями собственной цивилизованности, особенности и богоизбранности…
- Это нездорово. Не-здо-ро-во, - Маес говорит губами Роя, но тот едва ли отдает себе в этом отчет.
- Кто из двуногих может похвастаться идеальным содержимым черепушки? Никто. Мы отравлены тем, что мы люди.
Мустанг закрывает глаза и чувствует, как сквозняк нещадно холодит голую спину, а когда открывает, то Багряный стоит вплотную, касаясь бедрами его коленей.
- Не думай, Рой. Просто не думай. Солдатам это ни к чему.
Юноша кладет ладони на грудь Кимбли и чувствует, как в глубине этой машины смерти бьется живое сердце.
- Неужели ты никогда не видел в людях ничего хорошего?
Мягкий перестук меняет тональность, и Багряный тихо смеется.
- Где мои семнадцать лет?
Рой пожимает плечами и прослеживает пальцами длинные рубцы, пересекающие солнечное сплетение. Кимбли вздрагивает – это его эрогенная зона.
- Давай не будем об этом?..
Мустанг оплетает ногами талию Багряного, притягивая того вплотную. Молчаливое согласие дано, и демон дурного предчувствия засыпает, убаюканный чужими ласками.
Рой вздрагивает, когда продавленная кушетка скрипит и тепло, греющее правый бок исчезает. Он не спешит открывать глаза, лишь чуть-чуть приподнимает веки, оглядывая комнату сквозь густое кружево темных ресниц.
Неяркий розовый свет смягчает тоскливый интерьер опустевшего кабинета, полупрозрачной акварелью падает на высокую фигуру Багряного.
Кимбли ходит бесшумно и мягко, словно большой кот, стелющий по паркету бархатными лапами. Он собирается без спешки, но оперативно: до Централа путь неблизкий, а прибыть нужно строго по расписанию.
Когда мужчина выходит из кабинета, Рой, наконец, садится и прислоняется гудящим затылком к холодной стене.
Вещи все еще здесь, значит, Багряному придется вернуться.
Рой сонно трет глаза и зевает.
То ли из-за недосыпа, то ли из-за эмоционального опустошения он вдруг чувствует себя безумно маленьким и невероятно усталым.
Роль «крутого парня», которую он играл последние семь дней, оказалась тяжелой ношей. Сдерживать эмоции, порывы, слова… У любой плотины есть предел прочности и замученный юношеской влюбленностью Рой Мустанг не исключение.
Багряный в гражданской одежде – странное зрелище.
Роя посещает ощущение смутного неудовольствия от неправильности происходящего. Сравнение, приходящее на ум заставляет юношу усмехнуться.
- Ты, словно охотничий нож, завернутый в цветастый ситец, вместо привычных ножен из кожи.
- Да ты поэт, Рой.
- А ты пижон, Багряный, - фыркает Рой и парой гибких, танцующих движений оказывается лицом к лицу с Кимбли.
От мужчины пахнет порошком, одеколоном, шампунем… Мустангу не нравится безжизненная какофония этих нелепых запахов.
Не так. Не так должен пахнуть зверь в человеческом обличии.
Дернув Кимбли за галстук, он заставляет его чуть наклониться и, пользуясь моментом, зарывается носом в ямку за ухом.
О, да.
Тонкая нота мускуса и меди все расставляет по местам.
Рой улыбается и поправляет щегольской узел фиолетового в серебряную искру галстука. В момент, когда гладкий шелк струится меж пальцев, Мустанга, наконец, накрывает волной осознания.
Минуя разум, сигнал ударяется прямиком в сердце, и оно застывает на секунду, а потом разгоняется, словно гоночный болид: с нуля до ста за один вдох.
- Мы еще увидимся? – хриплым голосом спрашивает Рой.
Кимбли молчит почти минуту, и юноше кажется, что земля уходит из-под ног.
Полуголый и встрепанный он чувствует себя необычайно беззащитным.
Но Багряный кивает и прячет глаза за широкими полями серой шляпы.
- Увидимся…
Когда за ним закрывается дверь, Рой несколько секунд стоит в оцепенении.
Все…Это все…
Из окна двор виден как на ладони, и Мустанг жадно приникает к стеклу: сквозь белое марево тумана темнеет остов полосы препятствий, квадрат плаца, за ночь расцветший желтыми листьями и неприметная машина. Едва Багряный выходит на крыльцо, как водитель подрывается и услужливо помогает ему разместить скудный багаж.
Игнорируя не в меру дружелюбного шофера, Кимбли закуривает и снимает свою дурацкую шляпу.
С такого расстояния не разобрать, но, кажется, Багряный улыбается.
Рой опускает ресницы и невесомо касается губами холодного стекла.
Увидимся…еще увидимся.
__________________________
*Заградотряды (заградительные отряды) – отряды, которые размещались позади основных войск. Были предназначены для предотвращения бегства военнослужащих с поля боя, поимки шпионов, диверсантов и дезертиров, возвращения в части бежавших с поля боя и отставших военнослужащих.
Автор: Maksut
Бета: Риления
Фандом: Fullmetal Alchemist
Пейринг: Зольф Кимбли/Рой Мустанг (упоминается Фрэнк Арчер/Зольф Кимбли), Маес Хьюз, Лиза Хоукай.
Рейтинг: NC-17 (плавно перетекающий в NC-21)
Жанр: romance, drama, deathfic!
Размер: миди
Состояние: в процессе
Саммари: Мир изменился. На смену юношам с горящими глазами пришли мужчины с жестким прищуром. Сколько воды утекло с тех пор? Рой уже давно не тот задиристый мальчишка, что любил ходить по самому краю…
Дисклеймер: не претендую, не извлекаю.
Предупреждение: АU в рамках канона, OOC. Deathfic! Немного матов (dirty talk), насилие, политика. Фантазия на тему юности Роя Мустанга.
Размещение: с разрешения автора.
От автора: Благодарю Рилению за поддержку и энтузиазм. И да, конечно, Roku Doku…без твоей травы все было бы совсем иначе
Глава 2.
Пламенная Лолита.
В столовой многолюдно и шумно.
Хьюз плюхается напротив и посылает кому-то за спиной Роя воздушный поцелуй.
Мустанг поднимает на друга усталый взгляд и, подперев гулящую голову рукой, ради интереса представляет Маеса голым.
Во время переодеваний он не раз видел Хьюза без одежды, и память услужливо рисует ладное смуглое тело: россыпь родинок на спине, шрам от аппендицита, курчавая поросль черных волос на груди и в паху…
Парень как парень, хорошо сложенный, голый…
Ноль реакции.
Ни намека на интерес.
Общие спальни, душевые и раздевалки… да он каждую неделю видит десятки обнаженных парней! Но ни на одного из них не реагирует так, как на чертового Багряного.
Почему именно Кимбли? Что в нем есть такого особенного, что Рой, прежде мастурбировавший на образы грудастых красоток, уже третью неделю кончает от одного лишь воспоминания о белом горле и бледных, в мраморную прожилку запястьях?
Наверное, это болезнь. Страшный вирус проникший в его тело под прикрытием чего-нибудь безобидного, совсем незаметного… Да, точно, все симптомы налицо: бессонница, потеря аппетита, апатия, полуночный бред…Без сомнений, он просто болен. Болен Багряным.
Странно, но воспринять факт оригинальности собственных сексуальных предпочтений оказывается не так сложно, как смирится с тем, что объект этих самых предпочтений старательно делает вид, что ничего не случилось.
Когда Кимбли скользит равнодушным взглядом, проходя мимо, и ни тени узнавания не мелькает в его глазах, Рой, не то из детского упрямства, не то из-за остатков гордости, делает вид, что это нисколько не задевает его.
Он поднимает голову повыше и спокойно минует Багряного, но стоит ему только завернуть за угол, как зашедшееся в панике сердце берет свое. Рой останавливается, опускает голову и клянет Кимбли на чем свет стоит.
Мустанг всегда считал себя весьма сообразительным для своего возраста, но смысл этой конкретной игры все ускользает.
Он злится, но ничего не может поделать: в этом раскладе все козыри в чужих рукавах.
Рой вздрагивает, когда чужая ладонь проносится в опасной близости от его носа. Оказывается, Хьюз, отчаявшись дозваться друга, перешел к экстренным методам и размахивает руками словно ветряная мельница.
- О чем задумался?
- О птичках, - хмуро отвечает Рой, скребанув пальцами щетинистый подбородок.
- Ты когда в последний раз к станку прикасался?
- Ээ… не помню. Когда я хожу в душ, у меня есть дела поважнее.
Маес хмыкает и кивком указывает на поднос с едой.
- Не хочу, - Рой морщит нос. Его тошнит от недосыпа и никотинового привкуса во рту. За последний месяц он пристрастился к курению с дикой силой: пачка улетает в день, а весь он, от волос и до одежды пропах табачным дымом.
- Пожри, - упорно пихает ему под локоть булочку Хьюз, - А то скоро просвечивать на солнце начнешь.
Рой нехотя откусывает крохотный кусочек сдобы и жует, не чувствуя вкуса.
Чем ближе час «икс», тем сильнее затягиваются вокруг тела змеиные кольца напряжения: спина каменеет, под челкой выступает испарина, мерзкая влажность прокрадывается вдоль спины и во впадины подмышек. Наверное, он так не нервничал даже в пору вступительных экзаменов в Академию.
Бросив взгляд на часы, Мустанг закрывает глаза и призывает на помощь все свое хладнокровие.
Сегодня или никогда.
- Я задержусь, - говорит он хрипло, - Прикроешь меня?
Маес смеряет друга тяжелым взглядом, но все же кивает.
- Не делай того, о чем будешь жалеть.
- Это лучше, чем сожалеть о несделанном.
- Я хочу поговорить с вами.
Рой сжимает губы в бескровную нитку и сверлит взглядом носки собственных ботинок.
Не отступать, не отступать, не отступать… Сейчас он остро жалеет о том, что за его спиной не притаился парень из заградотряда* с автоматом наперевес.
- Консультации по средам с десяти до одиннадцати.
Метнуть короткий взгляд: Багряный сух, подтянут, гладко выбрит и совершенно спокоен.
Ненавистные перчатки, словно тридцать библейских серебряников жгут карманы брюк: ткань впитала жар близкого тела, и теперь отдает его, теплыми комочками прижимаясь к бедрам. Нервозность, острым неудовлетворением отдающаяся в пальцах, смешивается с иррациональным возбуждением.
- Я по личному вопросу.
- Не думаю, что нам есть что обсуждать, - отрезает Кимбли и, развернувшись, шагает прочь от аудитории.
- А я думаю, что есть! – повышая голос, перекрикивает коридорный гул Рой.
Сокурсники притихают и с жадным интересом прислушиваются к происходящему.
Багряный оборачивается и обводит зевак колючим взглядом, останавливаясь на Мустанге. Тот старается не дрогнуть, хотя ощущает себя пойманным в перекрестье снайперской винтовки.
Кивком головы позвав его с собой, Кимбли скрывается за поворотом.
- Итак, кадет Мустанг. Что это было? Я жду объяснений.
Но Рой молчит.
Все заготовленные фразы вылетают из головы, стоит ему только войти в кабинет. Голые стены, пустые полки, несколько деревянных ящиков в углу.
- Так скоро? – севшим голосом спрашивает он.
Багряный, неожиданно, отставляет свой менторский тон и расстегивает верхние пуговицы мундира.
- Время не ждет. Хотя я и сам не думал, что меня вытащат из этой дыры так скоро.
Рой, игнорируя все правила приличия, садится на стол Багряного и свешивает ноги. Скорый отъезд Кимбли развязывает язык не хуже огненной воды. Стыд, страхи, условности…какие глупости.
- Чувствую себя брошенной бабой.
- Не драматизируй, Мустанг. Между нами ничего не было. Да и быть не могло в принципе.
- Тогда к чему все это? – Рой вытаскивает из кармана злополучные перчатки швыряет их Багряному.
- Ты совсем дурак, или прикидываешься?
Кажется, Кимбли не на шутку разозлился.
Слова, будто пощечины расцвечивают щеки Роя красным.
- Хватит упиваться жалостью к себе, - жестко отрезает Багряный и подходит вплотную. Он неприятно ухмыляется, в нем опять прорезается то самое, дикое, полубезумное. – К твоему выпуску война только-только наберет обороты. Я-то знаю этих красноглазых крыс: они будут цепляться до последнего, и таких, как ты, мальчик, кинут в самое пекло.
- А я просил? - Рой теряет последние крохи самообладания и хватает Багряного за воротник.- Просил меня спасать?!
Кимбли убийственно спокоен.
- Поищи для этих игр кого-нибудь помоложе, - говорит он, легко отрывая запястья Мустанга от своей одежды. – Я слишком стар для твоего темперамента.
Юноша почти рычит, пытаясь вырваться, но хватка у Багряного по силе не уступает стальным автопротезам.
«Даже если вас съели, у вас есть два выхода» .
Дурацкая фраза мелькает на периферии сознания и становится отправной точкой.
Рой подается вперед и тычется ртом в подбородок Кимбли, касается влажными губами его губ, лижет и ластится, словно щенок.
Роль соблазнителя ему в новинку.
Конечно, у него есть опыт с женщинами, но те никогда не представляли для него особой сложности, сдавая свои крепости после первого же свидания, так что единственное, на что он может надеяться - это небезответность, если и не чувств, то хотя бы желаний.
Багряный с шумом втягивает воздух и на секунду ослабляет захват. А Рой только этого и ждет: оплетает руками и ногами, словно лиана древесный ствол, проталкивает язык меж узких твердых губ, вжимается пахом в пах…
Почти минуту Кимбли позволяет ему целовать себя, но потом, вдруг, резко отстраняет. Рой холодеет и орет благим матом:
- Ебаное динамо! Да ты...
Но развить свою мысль ему не удается. Жесткие руки профессиональным захватом выламывают плечевой сустав и заставляют опуститься грудью на полированную столешницу.
Рой задыхается от боли и того, что ее причиняет Кимбли.
- Ты этого хотел? Этого?...
Голос Багряного – низкий, бархатный, и Рой может поклясться, что в жизни не слышал ничего сексуальнее.
Да-да-да!
Да, этого, мать твою дери, да, Багряный!
Кимбли не церемонится: дергает пряжку чужого ремня, вжикает ширинкой и в одно движение стягивает брюки вместе с трусами до самых щиколоток.
Рою хочется стонать от восторга.
Лежать вот так, полураздетым, с обнаженной задницей и вставшим членом, унизительно до крайности.
До крайности возбуждающе, порочно и невероятно.
Багряный разводит его ягодицы в сторону, касается ануса: холодно, влажно, щиплет.
Но уже через минуту Рой, превозмогая жжение и дискомфорт, подается навстречу каждому толчку. Три пальца – не член, но и не собственные эксперименты в душе.
Прохладные руки Кимбли быстро согреваются и можно представить, что…Но ничего представлять не надо. Шорох за спиной и крепкая хватка на бедрах тому подтверждение.
Рой опускает горящее лицо в кипу бумаг, и перед глазами прыгают неровные строчки контрольной некого Ю. Осады.
«На величину критического диаметра детонации влияет состав…».
О, да, думает Рой, чувствуя, как нежное нутро таранит огромный член и, растянутая до предела, задница саднит.
Величина…Критический диаметр…
Кимбли останавливается и проникает ладонью под так и не снятую кадетскую куртку, собирая пальцами пот, скопившийся в ложбинке позвоночника.
- Тшш… - шепчет он, наклонившись, почти накрыв Роя своим телом.
И Рой послушно замирает, наполненный, распяленный на чужом члене, словно бабочка на игле.
Зад горит огнем, член пульсирует и подтекает прозрачной смазкой, горячее дыхание бьет в ухо.
Рой не выдерживает:
- Ну, давай же… засади мне!
От поцелуя в висок Рой вздрагивает, невольно сжимаясь.
Багряный рычит, утопая в горячей мякоти вибрирующих мышц, погружается до упора, так, что Рой чувствует колючую щекотку лобковых волос на собственных ягодицах.
- А-а-х!…
Соленые пальцы бесцеремонно толкаются в рот, и Рой сосет их так, как если бы это был член. С влажными причмокиваниями, обилием слюны и полной самоотдачей. Острые ногти царапают небо, гладят язык и двигаются в едином ритме с грубоватыми толчками.
- Мм…
Между ног у Роя все тянет болью и возбуждением, а когда мокрые от слюны пальцы теребят поджавшиеся яйца, оглаживают уздечку, пленяют головку шершавыми подушечками, он окончательно теряется в ощущениях.
Неожиданная мысль о том, что именно Кимбли может сделать своими руками с его телом, острым ужасом напополам с эйфорией отдается в животе и пояснице.
- Кончай, - приказывает Багряный и жестко тянет его за волосы.
Рой открывает рот в беззвучном крике и послушно спускает в смертоносную ладонь.
Оргазм льется из него горячим потоком, грозя унести с собой не только сперму, но и душу.
Маленькая смерть… Это просто апокалипсис.
От члена, продолжающего вбиваться в сжавшийся в судорогах оргазма зад больно нестерпимо, но когда по бедрам течет влажное и горячее, Рой едва не кончает повторно.
Нега расслабленности и сытого довольства окутывает его с ног до головы.
Такого секса у него еще не было.
Конечно, ехидно подсказывает внутренний голос, тебя ведь еще ни разу не пялили в задницу. Кстати, о причинном месте.
Рой, собравшись с силами, но так и не вставая со стола, скользит пальцами между ног.
Непривычно широкое и мягкое кольцо мышц приоткрыто и из него при каждом движении сочится липкая жидкость.
Неподвижный до этого Багряный аккуратно отводит его руки и проходится по ягодицам не то салфеткой, не то платком, стирая собственную сперму.
- Вставай.
Рой со стоном разгибается и опирается на дрожащие ноги. Из него все еще течет, заливая белым синие брюки. Он едва может ровно стоять: его трясет, а поясница и зад, кажется, вот-вот отвалятся.
- Не думал, что ты девственник, - говорит Багряный, сосредоточенно роясь в ящике стола.
Узел кожаного шнурка, стягивающего волосы, ослаб и теперь длинные черные пряди падают ему на лицо.
Рой фыркает и пытается подтянуть брюки, но лишь шипит сквозь зубы: в прямую кишку, будто стеклянного крошева насыпали.
- Держи, - Кимбли протягивает ему плоскую картонную пачку, - Болеутоляющее.
- Хм. Очень предусмотрительно с твоей стороны, - Рой тут же выщелкивает одну таблетку и крошит ее зубами, шумно сглатывая.
Он все еще стоит посреди кабинета со спущенными штанами и следами подсыхающей спермы на бедрах, но едва ли это то, о чем действительно стоит волноваться сейчас.
- Что делать будем?
Багряный пожимает плечами и быстро приводит его в порядок, вертя в руках, словно тряпичную куклу.
- Во-первых, кадет Мустанг. Нет никакого «нас», «мы» и прочей ерунды. Понял?
Рой кивает.
Он действительно прекрасно понимает Кимбли, словно слив лишнюю сперму, избавился и от девчачьих заскоков. Сейчас вся ситуация предстает в несколько ином, лишенном розоватой дымки похоти свете.
- Во-вторых, кадет Мустанг. Меня со дня на день отправляют на передовую. Тебе стоит найти другой объект для юношеской влюбленности.
Рой кивает еще раз и чувствует себя болванчиком. Таким же бессмысленным и искусственным.
Все то: нежное, мягкое, ранимо-обнаженное, что так свойственно его возрасту, старательно забивается в темный угол подсознания и укоряющее смотрит оттуда печальными глазками-пуговками.
Рой не узнает своего голоса. Негромкого, властного, жесткого.
- Ладно, оставим всю эту дурь про эмоции. То, что случилось сегодня понравилось нам обоим. И я хочу. Хочу повторить.
Багряный внимательно вглядывается в его лицо, и, словно убедившись в чем-то, одобрительно щурит холодные, как колотый лед, синие глаза.
- Давно бы так, Рой.
Получасом позже, Рой, едва переставляя ноги, наконец, добирается до спальни и падает на кровать.
Маес, сидящий на соседней постели, молча, наблюдает за его попытками раздается.
- Ни слова… - устало говорит Рой, дергая золоченые пуговицы. – Ни единого гребанного слова...
- Рот захлопни, - хлестко отрезает Хьюз и встает, чтобы помочь стянуть заскорузлые от различных жидкостей брюки. - Даже знать не хочу, чья это кончина.
Он брезгливо передергивает плечами и запинывает штаны под кровать.
Гордый, болезненно самостоятельный Рой позволяет заботиться о себе, безучастно обмякнув в руках Хьюза. Злость, переполнявшая Маеса весь вечер, сдувается, словно воздушный шарик, но на ее место приходит страх.
- Что он с тобой сделал?
- Ничего…Ничего против моей воли. Тебе не понять, - устало улыбается Рой.
- Ты просто болен, Мустанг. Бо-лен.
Ровно неделя.
Семь коротких ночей, и до последнего – ни слова о личном.
Об истинных причинах войны не знает никто. Но повод дан, и этого достаточно.
Голос Фюрера гремит из всех радиоприемников и Рою кажется, что он сходит с ума. В ночь перед отъездом Кимбли его прорывает:
- Ты не боишься?
Мустанг сидит на подоконнике и пускает дымные кольца в приоткрытую форточку.
Рассаженная глотка болит и просит пощады, но он упрямо продолжает затягиваться.
- Чего?
Багряный сидит на грязном, в белых разводах, столе и расчесывает волосы.
- Войны… Смерти.
- Боятся глупо. Страх ничего не изменит, - расческа застревает в черной паутине прядей, и Кимбли раздраженно фыркает. – Если задуматься, то человеческая жизнь на редкость скучное предприятие. От рождения и до смерти мы влачим жалкое существование: вздрагиваем от каждого шороха, жмемся по углам, грызем друг другу глотки за место под солнцем… А результат? Черви и тлен. Я никому не пожелал бы быть рабом такой ничтожной вещи.
Рой зябко поводит голыми плечами, но Багряный продолжает:
- Стоит ли так носиться с этой священной коровой? Девяносто процентов людей существуют как животные. Свои цели они находят в удовлетворении низменных потребностей, и так день за днем, год за годом, всю историю человечества.
- Мир не тук уж плох, - хмурится Рой.
Кимбли саркастично ухмыляется:
- О, нет, мальчик…Мир именно таков. Но я ошибся лишь в одном.
- В чем же?
- Люди хуже животных. Те живут сообразно инстинктам, но не преступают законов природы. И это делает им честь. Что до людей… Нам единственным даровали разум. А теперь оглянись. Алчность и ненависть правят балом: классовое неравенство, военные конфликты, голод…Я могу перечислять бесконечно. Люди, в конечном итоге, худшее из того, что могло случиться с этим миром.
- За что ты так ненавидишь человечество?
- «Ненавижу»? О, нет, я просто констатирую нашу, человеческую никчемность. Рой, пойми одну простую вещь: люди неспособны жить в мире. Мир – противоестественное состояние человечества. С первых шагов и до вершин цивилизации все строится на крови.
Мустанг хмурится и щелчком отправляет сигарету на улицу.
- Не все, Багряный…Не все хотят крови. Не все стремятся к деструкции.
- Можешь не соглашаться со мной, но за свою недолгую жизнь я видел достаточно людей и еще больше тех, кого в приличном обществе презрительно именуют «нелюдями». И знаешь, что? - Багряный презрительно кривит рот. - Разница между ними несущественна, почти призрачна. Белые воротнички, просиживающие зады в просторных кабинетах, остро нуждаются в таких парнях, как я и ты. Изнеженные бумажные крысы тоже хотят убивать. Деструкция в крови у человечества, и люди Централа неотличимы от полудиких южных племен каннибалов, жрущих плоть врагов.
- Но раз ты все это знаешь, то зачем?..
- Затем, Рой, что я сын своего вида. Я человек – кровожадное животное. С той только разницей, что я осознаю это. И признаю, в то время как другие тешат себя иллюзиями собственной цивилизованности, особенности и богоизбранности…
- Это нездорово. Не-здо-ро-во, - Маес говорит губами Роя, но тот едва ли отдает себе в этом отчет.
- Кто из двуногих может похвастаться идеальным содержимым черепушки? Никто. Мы отравлены тем, что мы люди.
Мустанг закрывает глаза и чувствует, как сквозняк нещадно холодит голую спину, а когда открывает, то Багряный стоит вплотную, касаясь бедрами его коленей.
- Не думай, Рой. Просто не думай. Солдатам это ни к чему.
Юноша кладет ладони на грудь Кимбли и чувствует, как в глубине этой машины смерти бьется живое сердце.
- Неужели ты никогда не видел в людях ничего хорошего?
Мягкий перестук меняет тональность, и Багряный тихо смеется.
- Где мои семнадцать лет?
Рой пожимает плечами и прослеживает пальцами длинные рубцы, пересекающие солнечное сплетение. Кимбли вздрагивает – это его эрогенная зона.
- Давай не будем об этом?..
Мустанг оплетает ногами талию Багряного, притягивая того вплотную. Молчаливое согласие дано, и демон дурного предчувствия засыпает, убаюканный чужими ласками.
Рой вздрагивает, когда продавленная кушетка скрипит и тепло, греющее правый бок исчезает. Он не спешит открывать глаза, лишь чуть-чуть приподнимает веки, оглядывая комнату сквозь густое кружево темных ресниц.
Неяркий розовый свет смягчает тоскливый интерьер опустевшего кабинета, полупрозрачной акварелью падает на высокую фигуру Багряного.
Кимбли ходит бесшумно и мягко, словно большой кот, стелющий по паркету бархатными лапами. Он собирается без спешки, но оперативно: до Централа путь неблизкий, а прибыть нужно строго по расписанию.
Когда мужчина выходит из кабинета, Рой, наконец, садится и прислоняется гудящим затылком к холодной стене.
Вещи все еще здесь, значит, Багряному придется вернуться.
Рой сонно трет глаза и зевает.
То ли из-за недосыпа, то ли из-за эмоционального опустошения он вдруг чувствует себя безумно маленьким и невероятно усталым.
Роль «крутого парня», которую он играл последние семь дней, оказалась тяжелой ношей. Сдерживать эмоции, порывы, слова… У любой плотины есть предел прочности и замученный юношеской влюбленностью Рой Мустанг не исключение.
Багряный в гражданской одежде – странное зрелище.
Роя посещает ощущение смутного неудовольствия от неправильности происходящего. Сравнение, приходящее на ум заставляет юношу усмехнуться.
- Ты, словно охотничий нож, завернутый в цветастый ситец, вместо привычных ножен из кожи.
- Да ты поэт, Рой.
- А ты пижон, Багряный, - фыркает Рой и парой гибких, танцующих движений оказывается лицом к лицу с Кимбли.
От мужчины пахнет порошком, одеколоном, шампунем… Мустангу не нравится безжизненная какофония этих нелепых запахов.
Не так. Не так должен пахнуть зверь в человеческом обличии.
Дернув Кимбли за галстук, он заставляет его чуть наклониться и, пользуясь моментом, зарывается носом в ямку за ухом.
О, да.
Тонкая нота мускуса и меди все расставляет по местам.
Рой улыбается и поправляет щегольской узел фиолетового в серебряную искру галстука. В момент, когда гладкий шелк струится меж пальцев, Мустанга, наконец, накрывает волной осознания.
Минуя разум, сигнал ударяется прямиком в сердце, и оно застывает на секунду, а потом разгоняется, словно гоночный болид: с нуля до ста за один вдох.
- Мы еще увидимся? – хриплым голосом спрашивает Рой.
Кимбли молчит почти минуту, и юноше кажется, что земля уходит из-под ног.
Полуголый и встрепанный он чувствует себя необычайно беззащитным.
Но Багряный кивает и прячет глаза за широкими полями серой шляпы.
- Увидимся…
Когда за ним закрывается дверь, Рой несколько секунд стоит в оцепенении.
Все…Это все…
Из окна двор виден как на ладони, и Мустанг жадно приникает к стеклу: сквозь белое марево тумана темнеет остов полосы препятствий, квадрат плаца, за ночь расцветший желтыми листьями и неприметная машина. Едва Багряный выходит на крыльцо, как водитель подрывается и услужливо помогает ему разместить скудный багаж.
Игнорируя не в меру дружелюбного шофера, Кимбли закуривает и снимает свою дурацкую шляпу.
С такого расстояния не разобрать, но, кажется, Багряный улыбается.
Рой опускает ресницы и невесомо касается губами холодного стекла.
Увидимся…еще увидимся.
__________________________
*Заградотряды (заградительные отряды) – отряды, которые размещались позади основных войск. Были предназначены для предотвращения бегства военнослужащих с поля боя, поимки шпионов, диверсантов и дезертиров, возвращения в части бежавших с поля боя и отставших военнослужащих.
@темы: =Angst=, =Яой=, =Drama=, =Редкие пейринги=, =NC-17=
-
-
14.10.2011 в 18:12-
-
14.10.2011 в 18:38и да, благодарю)
-
-
16.10.2011 в 18:18буду ждать проду! люблю я такое.. вот не могу как! ваш фик меня очень радует всем, так давно ен читала что-то такое с Кимбли!
-
-
16.10.2011 в 20:01спасибо за поддержку)
*пишу, всю голову уже сломала над тем, как все концы свести воедино)*
а кимбли да, сексуашка...
-
-
17.10.2011 в 21:26сексуашка не то слово.. а еще в паре с Мустангом или Арчером.. ну или Гридом так вообще башню сносит