Название: Круги своя
Автор: Shiwasu
Бета: schuhart_red
Фендом: Full Metal Alchemist
Дисклеймер: не принадлежат, не извлекаю
Пейринг: Эд|Ал|Рой|Эд|Рой|Ал|...
Рейтинг: NC-17 (общий)
Жанр: ангст, романс, ангст
Статус: закончен, в процессе бетинга
Предупреждение: еще бы годик, и педофилия)
Саммари: флешбек, часть вторая, про то, что делает с людьми армия:]
Размещение: с разрешения - пожалуйста
От автора и беты: Бета: -Я тоже вчера потерся щекой!!
Автор: -Эм.....поздравляю?
Круги своя. Часть 2-2
Круги своя. Часть 2-2
Утром его отпустили домой. За ночь, с помощью генерала все разрешилось, майора Хьюза, кажется, приказано было освободить. Прапорщик Фарман помог Эду связаться с братом. Стальной что-то вяло пробубнил в трубку, потом поднял чемодан и, никому ни слова не сказав, ни с кем не попрощавшись, сомнамбулично побрел в гостиницу, чем изрядно удивил прапорщика.
Конечно, никуда он так и не поехал, ни на тот день, ни на следующий. Тем вечером, когда должен был приехать Ал, его снова вызвали в штаб. "Вас вызывает полковник, по поводу Ваших отчетов" - проинформировал его Фарман и снова очень изумился, когда после десяти секунд полнейшей тишины услышал ровные короткие гудки.
Прошел час, прошел другой. Фарман снова спустился на КПП, чтобы позвонить ему еще раз, узнать, не случилось ли чего, как Эдвард сам появился на входе. Лицо у него было бледное, с сердито сдвинутыми бровями и крайне сосредоточенное. Опять ни с кем не здороваясь, он решительно прошагал к кабинету Мустанга.
-Я прибыл, - недружелюбно буркнул он с порога.
-Проходи, - раздался из кабинета спокойный голос полковника. - И закрой за собой дверь.
Тяжелая дверь коротко стукнула, Фарман услышал, как изнутри щелкнул замок. Дело пахло ссорой, однако, яростных воплей из-за двери так никто и не услышал. Видимо, обошлось.
Кажется, полковник вышел из себя по-настоящему и занялся воспитанием кадров, потому что он и правда заставил Элрика приходить каждый вечер и переписывать все отчеты под своим личным руководством. Может быть, он ему заодно правил почерк или что-то такое. За Эдвардом закрывалась дверь, и ближайшие пару часов оттуда не доносилось ни звука. Все остальное время они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, хотя полковник, видимо, чтобы досадить ему, то и дело таскал его куда-то за собой. Хоукай сочувственно смотрела им вслед, даже Фарман качал головой.
Если бы Фарман был достаточно плохо воспитан, чтобы приложить ухо к начальниковой двери, и знал, какие звуки может издавать четырнадцатилетний пацан, если его посадить на стол и вылизывать ему рот изнутри, весь понедельник проходил бы озадаченным, ибо вполне мог заподозрить неладное.
Во вторник это было бы злобное шипение: "Нет!" и протяжное, почти ласковое: "Почему нет? Не жадничай…".
В среду со стола обрушилась гора папок и тяжелый бронзовый бюст фюрера с грохотом разбился. На стук полковник рявкнул, что занят, потому что ему только что удалось прижать мальчишку покрепче и засунуть наконец маленькую горячую руку в свои расстегнутые форменные брюки.
В четверг Рою пришлось зажимать Элрику рот, чтобы на стоны и крики несовершеннолетнего майора не сбежался весь штаб. Потом ему пришлось заклеивать прокушенный до крови палец и долго оттирать белесые капли с рукава мундира. Мундир он повесил на стул, рукава засучил, а потом снова заломал его и заткнул ему рот своим.
Пятница была прекрасна. И даже не столько близостью выходных, сколько близостью острых белых зубов к головке его члена. Рой откинулся в кресле, его глаза бессмысленно смотрели на замок двери кабинета, и он уже несколько минут не мог понять, тот все-таки закрыт или ему кажется, и в любую секунду может зайти кто угодно. Палец уже почти не болел.
Ощущение собранных в горсть длинных волос в руке было настолько привычным и знакомым, что в какой-то момент Рой плюнул на замок и опустил глаза вниз. Зрелище светлой пшеничной макушки, движущейся на фоне его синих форменных брюк было не описать словами. Рою и не хотелось ничего описывать, он искренне предпочел бы застонать в голос, а еще лучше покрепче сжать его за волосы и притянуть еще ближе, толкнуться в маленький горячий рот поглубже, чтобы упереться в тугое горло, скользнуть внутрь по скользкому языку. Но нет, для первого раза и это было потрясающе. Рою от души хотелось сказать ему, что гениальные люди, видимо, гениальны во всем, но там были зубы, и палец, в случае чего, мог бы показаться сущей ерундой.
Рой собрал ладонью густые волосы с худенькой, покрытой золотистым пухом шеи, чтобы открыть себе лучший обзор, и слабо подумал, как быстро все происходило. Элрик за неделю научился делать то, чего многие не умеют и к старости. Женщины, конечно… Даже синяк на ребрах от удара сжатой в кулак железякой стоил того, чтобы его уломать. Его, кажется, ничему не надо было учить, он все интуитивно схватывал сам. Его нужно было просто уговорить. Полковник обладал огромным даром убеждения, но несмотря на это, ему наверное впервые в жизни сосали с таким вдохновением и самоотдачей. Не говоря уже о том, что впервые в жизни это был мальчик. Рой бы только диву давался, если бы не давался уже этому небольшому, обычно упрямо сжатому рту с припухлыми, немного рассосанными за неделю губами. "Ай, да полковник…" - меланхолично подумал Рой. За эту неделю был выполнен план пары месяцев, черт знает, от любопытства мальчишки или энтузиазма Роя - в этом рту, который сначала немел и не двигался от простого касания губами, чего только не побывало. Целоваться теперь было одно удовольствие.
Мальчишка обсасывал и лизал его, как тающее эскимо, крепко сжимая и ровно двигаясь вверх-вниз, трогал языком, словно подбирая сладкие текущие капельки. Рой почти с отчаянием понял, что как он ни пытайся отвлекать себя мыслями, он недолго еще сможет такое выдерживать и скоро кончит, представил белую капельку в уголке бруснично-красного рта, и ему стало так горячо, что он даже зашипел сквозь зубы. Сладкие волны накатывали на него все выше, поднимаясь к груди, потом сдавливая горло, не давая проглотить слюну, потом выше, грозя сомкнуться над еще чуть соображающей головой.
-Стальной, - движения языка, со вкусом облизывающего головку, не прекратились ни на секунду, но Рой знал, что он слушает, - потрись об него щекой…
Элрик помедлил, а потом послушался, неохотно выпустил его изо рта, облизал покрасневшие от трения губы, а затем, так же не ослабляя хватки, потерся о ствол сверху вниз щекой, оставляя на ней мокрый след собственной слюны, чуть не коснувшись золотыми отогнутыми ресницами, поднял взгляд и посмотрел на полковника снизу очень серьезными глазами и… Рой только успел задрать рубашку, прикрыть себя рукой, чтобы не забрызгать семенем ему лицо, и весь содрогнулся, бурно кончая себе в ладонь в несколько протяжных, сладких толчков. Белесые струйки потекли у него между пальцами, роняя капли на синюю шерстяную ткань, прямо у Эда перед глазами. Он пошевелил во рту языком, облизал губы и сглотнул оставшийся во рту привкус…
Кажется, полковника на секунду вырубило.
Рой смог оторвать затылок от спинки кресла только когда послышался деликатный стук в дверь.
-Полковник, - глухо раздался голос лейтенанта Хоукай, - принесли документы на подпись. Разрешите?
-Минуту, - сонно ответил он слабым голосом, а потом совсем несчастно пробормотал. - Господи, как мне не до вас…
Эд, сидя на полу, спиной к ящикам его стола, и все еще старательно вытирая уголки рта, глядел, как он встает, застегивается, идет открывать дверь, потом так же тщательно ее запирает и несет обратно несколько плотных конвертов.
-Черт бы вас всех побрал, - настрой у полковника был явно нерабочий. Бумаги шлепнулись на стол, опять скрипнуло мягкое кожаное кресло. - Неужели, я вскрикнул в голос?
-Орал, как сивый мерин, - подтвердили из-под стола.
-Безобразие. Иди-ка сюда, - он потянул его к себе за лямку майки, заставляя встать, а потом легко приподнял и усадил его на колени, к себе лицом. Элрик уткнулся носом ему в плечо и затих, чувствуя, как полковник наматывает на палец кончики его волос.
-Хотел признать твою гениальность, но побоялся твоих зубов, - заметил Рой.
-Правильно побоялись, - буркнули ему в плечо. Рой снова посмотрел в пшеничную макушку, потом на дверь, на лежащие на столе бумаги. Подумал, что стол без бюста фюрера выглядит немного непривычно и вздохнул. Подумал, с каким удовольствием бы сейчас вздремнул. Это было бы божественно…
Ему нравилось сидеть с мальчишкой на коленях. Он как раз там помещался, небольшой, очень горячий, когда прижимался. А еще от него пахло грушевыми карамельками, сладкий, трогательный такой запах. Все бы устраивало, если бы не приходилось разговаривать.
Как у многих некурящих людей, у полковника была проблема - "поговорить" после секса. Это было, конечно, в разы проще, чем "уговорить" до секса… и в то же время сложнее. Ну о чем он мог поговорить с такой мелкой упертой креветкой… Он опустил руку на маленькую крепкую задницу, и ее сразу же недовольно отпихнули.
-Жадный, - констатировал Мустанг.
-Просто не люблю, - опять глухо раздалось ему в плечо. Последние пару дней Эд поднимал на него взгляд только когда его уже прижимали к стенке или раскладывали на столе - когда глаза у него были уже шальные, блестящие и немного пьяные. В остальное время он старался на него почти не смотреть - то ли делал вид, что полковник ему не интересен, то ли что-то еще…
-Как там Альфонс? - Рой выбрал прядку подлиннее и стал накручивать на средний палец.
-Нормально, - Элрик тряхнул головой, по-видимому, это ему тоже не нравилось.
-Он знает? - зачем-то спросил Рой и полушутливо добавил, - Чем занимается его маленький старший брат?
-Конечно, знает, - кажется, Эд был чем-то раздражен. - Я же не могу и дома ходить в этом свитере! - он завозился, перекинул ногу через Мустанговы колени и уселся поудобнее, боком, привалившись к нему живым плечом. Рой отметил, что вообще-то, да, в вырезе черной майки шея у него была вся в синяках до самых ключиц. Интересно, что подумал про братца младший Альфонс…
-И что он сказал?
-Кажется, - Эд поставил живую босую ступню на кожаный подлокотник, - он огорчился…
-Почему именно?
Полковник слишком правильно формулировал вопросы. Эд насупился, помолчал, а потом все-таки с трудом признался:
-Мне не хватает духу с ним про это говорить. Я не знаю… Он мне рассказал, что в первый раз поцеловался, когда ему было восемь, с Уинри, засранец, - Эд потер пятку о выпуклый шов на кожаном подлокотнике, глаза у него пригасли и смотрели сосредоточенно. - А я вот… тут. Может, поэтому… Он спрашивает, что мы делаем, но я ему и половины не рассказываю, конечно. И все равно… Он ведь видит меня, а сам в таком теле делать ничего не может… Не знаю.
"-Братик, а вы… ну то есть… поцеловались… прямо по-настоящему?
-Ну да, с языком и все дела.
-Понятно… и… на что это похоже?
-Да откуда я знаю, на что?! Как я тебе это словами опишу?
-А… ну, а ты что сделал?
-А что я мог сделать?! Вот верну тебе тело, а потом как поцелую взасос без предупреждения - и посмотрим, ТЫ у нас что будешь делать!..
-…
-Ал, ну… Мы обязательно тебя вернем. Я же обещал.
-Да нет… я не про то…"
Полковник видел, как насупились его брови, пока он глядел куда-то сквозь стену, безотчетно прислонившись к нему щекой, и уголок Мустангова рта тихонько пополз вверх. Все-таки, в Элрике действительно что-то было, особенно когда он затихал. Полковнику уже давно нравилось наблюдать за ним - когда он думал, что на него никто не смотрит, он переставал хмуриться. И очень славно улыбался. Но до сих пор, несмотря на то, до чего уже дошел (а до чего он дошел, полковник старался вообще не думать), он все пытался понять, что же в нем такого, неужели он, полковник, мог "дойти" до такого за одни красивые глаза? Он был очень… приятный? На ощупь?.. удобный?.. Его было удобно сажать на стол или на себя… Или это просто было нежелание о чем-то думать, когда он оказывался так близко. Не поганый же характер его в самом деле очаровал. Полковник упорно пытался найти хоть какое-то объяснение своему крайне резкому и нелогичному переходу со взрослых женщин на маленьких мальчиков, от мысли о чем ему, честно говоря, становилось как-то нехорошо.
Пару дней назад Рой поймал себя на том, что ему нравится слушать его голос. Но не когда он, прости Господи, орет, как паровозный гудок, так что закладывает уши, а когда говорит тихо. И близко. Он и сейчас ждал продолжения, но Элрик просто сидел, прислонившись к нему всем своим худеньким телом, и сосредоточенно молчал. Если бы не железки, он не весил бы совсем ничего… Да, пожалуй, сидеть так было даже неплохо.
"-И… вы поцеловались… то есть, это значит, что… ну… что… ты его любишь, да?"
Эд помнил, что когда Альфонс это наконец-то с горем пополам выговорил, ему захотелось вскочить и рвануть из комнаты.
"-А… что же тогда?"
Он тут же бодро перевел тему в другое русло. А что ему было сказать? Он подумал, что будь у Ала тело и знай он, что такое дикий стояк по утрам, и хоть приблизительно мог себе представить, что это такое, когда тебя обхватывают сзади поперек живота, прижимая к себе, задирая майку, и распускают ремень, что такое, когда держат крепко, когда не можешь дернуться и не хочешь, потому что шерстяная ткань рукава и прохладные нашивки трутся о твою кожу, что такое, когда тебя сжимают, шепчут тебе сзади в ухо, целуют, покусывают, и шершавой горячей ладонью ласкают тебя, сжимая и двигаясь так ритмично и напористо, что ты можешь только скулить и чуть не плачешь, кончая раз за разом, когда уже все стерто, все саднит, а ты все равно хочешь еще, - если бы Ал мог себе все это представить, он бы, наверное, понял. Он бы понял, но вряд ли бы одобрил. Эд и сам этого не одобрял, и если бы это не он пятнадцать минут назад дал заправить себе за щеку и с удовольствием отсосал полковнику, прикрыв глаза и облизываясь, он первый поднял бы ор до небес.
Кошмарный сон какой-то.
Всю эту неделю он просто возвращался домой, открывал свои записи и влезал в них. Сидел до поздней ночи, пока не начинал клевать носом прямо за столом, и шел спать. В кровати он крепко зажмуривался и снова и снова прогонял в голове формулы, чтобы провалиться в сон, не успев подумать ни о чем другом. И действительно проваливался. Только спал он всю эту неделю весь сжавшись в комок. Потому что ему было страшно.
Он не хотел даже думать о том, чего именно боится. Он не хотел знать, что именно происходило. С момента, когда он просыпался, он снова заводил в голове карусель формул и вычислений, чтобы за ее шумом не слышать постоянно звучащего где-то в глубине Алова "А что же это тогда?". Он знал, что если цифры из головы исчезнут, и он останется с этим "Что это тогда?" один на один, он просто сядет, уткнется лицом в колени и закроет руками голову. Он каждый раз почти начинал думать про это, когда ноги несли его по коридору к кабинету полковника. Он понял, что всегда идет быстро, словно чтобы не оттягивать неизбежное.
"Я прибыл" - "Закрой дверь".
А потом он как проваливался под лед. Он видел Мустанга, и у него что-то переключалось в голове и начинала выделяться слюна, как выработанный рефлекс у собаки. Эти два-три часа он не думал, почти не разговаривал, не запоминал.
Он помнил похоже состояние - когда он несколько суток бредил, лежа под капельницей в доме Рокбеллов, обколотый опиатами, чтобы не сойти с ума от болевого шока. Он смеялся, плакал, мокрое полотенце у него на лбу нагревалось за считанные секунды. Постоянно было жарко, темно и ужасно шумно, как будто он дремал в переполненном поезде, который с грохотом несся куда-то в душный полдень, поднимая клубы песочной пыли и дыма. В голове стоял постоянный гул, от которого некуда было деться, что-то грохотало, ярко вспыхивало, проносилось мимо снова и снова, а он все лежал, не шевелясь, и только чувствовал, как быстро-быстро двигаются глаза под закрытыми веками. Он не понимал, что происходит, ему хотелось вырваться, но он не мог даже двинуться с места, тело было как неживое, да еще правая рука, кажется, была привязана к кровати - он поднимал ее, пытаясь дотронуться до своего лица, но почему-то каждый раз ничего не происходило.
И сейчас было что-то похожее, за исключением только того, что это было одуряюще хорошо. Полковник только брал его за подбородок или за волосы, только стена упиралась в лопатки, а большая, горячая даже сквозь брюки рука опускалась ему на бедро - Эд чувствовал, что плывет. У никогда такого не было, чтобы он сразу возбуждался от того, что его касаются чужие руки. И он понимал, что за это ощущение с ним можно делать что угодно, и ему было страшно, потому что он уже подозревал, чем дело может кончиться. Страшно было от того, что если полковнику вдруг вздумается повернуть его к себе задом, упереть в стол и отыметь на всю длину - он даст и даже сопротивляться не станет.
Он знал, что если начнет это обдумывать - придет от самого себя в ужас. Что ему захочется убить полковника, а потом себя и станет так стыдно за то, что позволяет с собой делать, что стыд перекроет все и сотрет, заставит забыть и никогда не вспоминать, как у него сладко сводит живот от того, как полковник трогает его губу большим пальцем, а потом сгребает его рукой и целует, и его рука такая большая, что хватает обнять его всего сразу, целиком. Все забудет. Даже то, что ему впервые в жизни было уютно чувствовать себя маленьким, сидя у него на коленях в полудреме, пока он разбирал свои бумаги, чувствовать приятный запах его одеколона, всегда свежую белую рубашку под щекой и дремать, устало и так спокойно, словно он был дома. Чувствовать защиту. Чувствовать, что старший здесь не он и ему ни о чем не нужно беспокоиться, не нужно быть начеку, не нужно оберегать. Чувствовать, что ответственность лежит не на нем. Полковник был сильный. Рядом с ним можно было спокойно спать.
И каждый раз, задремывая, он почему-то всегда думал, что сказал бы Ал, увидев своего старшего брата таким… маленьким.
Вообще, когда полковник молчал, он был… неплохим… Пусть и наклонности у него были те еще…
-Эй, - Эд почувствовал, как его взяли за нос и потянули из стороны в сторону, - Стальной, не засыпай.
"Вот сволочь," - подумал Эд и выложил ему все, про его "те еще" наклонности, вызвав удивленно-одобрительное "О-о?".
-И меня бесит, когда Вы тянете меня за волосы, - буркнул он, не глядя. Он не мог смотреть ему в глаза - было стыдно и не хотелось видеть того, что в них. У полковника были глаза с поволокой, текучие, темные, как будто затененные ресницами, и такие обманчиво-ласковые, когда он усмехался уголком рта. Они и сейчас были точно такие же, когда он медленно накручивал на палец его волосы, Эд знал.
-Ну что же делать, - тихий глубокий голос вибрировал, проникая через уши, лаская какие-то точки в мозгу, - Мне это нравится…
-А еще я терпеть не могу, когда Вы меня слюнявите, - он и сам понял, еще не договорив. Конечно, полковник расценил это как намек и тут же горячий язык провел Эду по щеке от подбородка до самой скулы мокрую дорожку слюны. Мальчишка аж вздрогнул. "Вот сволочь" - привычно подумал Эд. Хотелось утереться, но в то же время в животе опять что-то дрогнуло и наполнилось теплом. Полковник лизнул его в губы, потом в шею под ухом, именно с намерением не доставить удовольствие, а в буквальном смысле обслюнявить как можно больше.
-Полковник, а зачем мы это делаем?
Эд и сам не понял, как это вырвалось. Полковник провел широким теплым языком ему по брови, - "Прямо как корова" - со смешанным чувством подумал Эд, - и промурлыкал:
-Мне это нравится, Стальной, ты сладкий, ничего не могу поделать, увы…
-Нет, Вы не поняли, - как будто за Эда говорил кто-то другой, решивший все окончательно выяснить, пока хозяин упустил контроль. - Почему Вы это делаете… со мной?
-За твои красивые глаза? - предположил Мустанг, пожимая плечом, и передвинул его у себя на коленях.
-Нет… почему это все… вообще?
-Ну-у-у, - Эд почувствовал, как его ремень на секунду сильно затягивается, чтобы вслед за этим ослабнуть, кожаная полоса свистнула, вытаскиваемая из пряжки. Губы полковника изогнулись в тонкой глумливой улыбке. - Наверное, я увидел тебя три года назад и сразу понял, что ты очень многие вещи сможешь делать гениально… - вж-ж-жи-к, - А глаза у тебя действительно красивые…
-Вы, между прочим, знаете, - злорадно заметил Эд, вцепляясь в его руку и не пуская дальше, - как это называется?..
-Нет-нет, - ласково ответил полковник, - педофилия официально до тринадцати лет. Ты уже староват.
-А если нет, то почему тогда? Вы нормально сказать можете?
Рой медленно провел языком ему по шее, на этот раз по-настоящему, лаская, отчего мальчишка весь сжался еще сильней, и промурлыкал, вытягивая майку ему из штанов:
-Маленький еще. Вырастешь - узнаешь.
-Да идите вы к черту!!!
По синяку на ребрах во второй раз он ему, конечно, не попал. Он только успел соскочить на пол, шаг, подхваченный с пола черный свитер был натянут до половины, а потом что-то стукнулось ему в скулу, и он ощутил отчетливый, почти парфюмерный аромат свежей плотной бумаги. Он лежал лицом на принесенных Мустангом папках с документами.
-Пошел к черту, сказал тебе! - зло прошипел Эд, отчаянно извиваясь и стараясь при этом сохранить хоть каплю гордости. - Пусти!
-Пусти-те, - мягко увещевал его голос полковника. Майка вместе со свитером поползла по спине вверх, оголяя кожу, и в этот момент Эд почти вырвал одну руку, но не успел ею даже махнуть. Это было уже обидно до слез.
-Черт!!! - Элрик взвыл шепотом, все еще дергаясь, как пойманный заяц, - Я это запомню, слышишь, ты, я это уже запомнил!!! Когда-нибудь я не знаю, что за это с тобой сделаю!!!
-Вот узнаешь, тогда и поговорим, - голос у Мустанга был негромкий, ласковый, возможно, не упирайся его стол ему прямо в лицо, Эд даже расслышал бы там улыбку. Шепот ложился ему на шею, влажно, как пар на холодное стекло. Волосы поползли куда-то по шее в сторону, как платок по воде, соскользнули по плечу и на стол - Рой отодвигал их с его лица губами и носом, и зачем-то делал это так медленно и нежно, что Эду стало страшно. Движение пробрало его до самого позвоночника, поселяя внутри дрожь, панику, желание одновременно и вырваться, и замереть, не шевелясь. Тепло затекло в высокую горловину свитера и побежало вниз по ложбинке на спине.
-Пусти…те… пожалуйста…
-Цыц.
Полковник каждый раз разочаровывался. Полковник и сейчас разочаровался: его ладони медленно ползли вверх под шерстью свитера - медленно по талии, по животу, ребрам... А потом сразу по ключицам, да еще наткнувшись на теплый, твердый, неживой металл справа. Рой предпочитал находить мягкую объемную грудь с затвердевшими сосками, а никак не шурупы и гайки. От этого Рой каждый раз вздрагивал. От этого всего.
"Зачем это все вообще?"
Рой любил женское тело: любил тонкие щиколотки и запястья с округлой косточкой, любил, чтобы теплая упругая грудь как раз помещалась в его ладони, любил ложбинки и выпуклости, любил легкий запах духов в длинных волосах, любил вести пальцами по плавному изгибу от талии к бедрам, любил мягкий плоский живот с ямочкой пупка, любил две нежно выступающие косточки у бедер, на которые так приятно положить ладони и ласково, настойчиво притянуть к себе…
Зачем Вам четырнадцатилетний пацан, полковник?
Эд не был похож даже на девочку. Пройдет несколько лет - он вырастет, у него развернутся плечи, запястье станет, как твое. Он и сейчас уже как ты. Как маленький ты.
Полковник провел взглядом по шелковым густым волосам, по черному свитеру на тяжело и часто ходящих лопатках. Мальчик. Он опустился взглядом по золотистой коже оголенной спины, ниже… А потом увидел, прямо над расстегнутым ремнем приспущенных на бедра брюк, на худенькой, напряженной пояснице, на которой уже были видны мелкие темноватые шрамы, - две ямочки…
"Зачем это Вам, полковник?"
Он наклонился, согревая дыханием ему спину, и поцеловал одну ямочку, кончиком языка тронул ложбинку поясницы, чувствуя вкус кожи, потом поцеловал вторую. По телу Эдварда прошла дрожь, и тут же рельеф сжавшихся мышц на его спине разгладился, смягчился, живое запястье в ладони полковника обмякло. Он уткнулся лбом в стол и затих, часто, неглубоко дыша. По гладкой коже, прямо от места у Роя под языком, побежали вверх мурашки, тоненькие золотые волоски на загорелой коже приподнялись. Его можно было уже не держать.
И полковник просто гладил его спину, проводил пальцами, трогал языком и целовал эти ямочки на пояснице, целовал лопатки, бока, долго-долго и ласково, и сам не зная, зачем. А когда у мальчишки совсем закрылись глаза, а румянец на щеках из ярко-красного стал розовым, он легко приподнял его со стола и отнес на кушетку и укрыл шинелью. Тот уже почти спал, и Рой искренне надеялся, что не слышал, как он аккуратно уложил его, стянул задранный свитер вниз, прикрывая голый живот. А потом наклонился и, задержав дыхание, чтобы не потревожить, еле ощутимо поцеловал. Глупо и нежно. В щеку.
Шерстяная ткань покалывала подбородок, шинель была тяжелая и пахла Роем…
…В понедельник полковник свалил в командировку на три недели, передав, что Стальной может приступить к своим непосредственным обязанностям, так как все отчеты были восстановлены за неделю.
Уже лейтенант Хоукай пролила кофе, а Хавок выронил тлеющую сигарету на очередной почти готовый рапорт от яростного вопля Элрика, потрясшего штаб. Кажется, только слишком хорошо воспитанный, а потому лишь смутно подозревающий прапорщик Фарман приблизительно понял, почему Эдвард так долго и громогласно желал полковнику, чтоб тот где-нибудь нечаянно мучительно сдох в своей командировке, а потом умчался из штаба, опять ни с кем не попрощавшись. Но, конечно, своими догадками Фарман ни с кем делиться не стал…
"-Братик, ты отломал крышку чемодана…
-Я отломаю ему башку, если еще раз его когда-нибудь нечаянно в своей жизни увижу!!
-Ты чем-то огорчен?
-Я в ярости и хочу крови!! Это что, похоже на то, что я чем-то огорчен?!"
Ал хорошо помнил - когда они наконец поняли, что отец ушел от них и больше не вернется, брат тоже был в ярости и тоже хотел крови, да так, что в кухне звенела посуда. А потом вдруг пропал куда-то на час, и Ал так и не смог найти его, зато, кажется, очень хорошо сумел притвориться, что не слышал тихих, сдавленных, будто он зажимал себе рот ладонью, всхлипов из большого платяного шкафа в их комнате. И это, и еле доносящийся жалобный шепот: "Больно… как же больно…" в дождливые ночи, когда у него ныли несуществующие рука и нога - все это было "неслышным".
"-Я зол, понятно?! Напихать бы ему в пасть отчетов и утрамбовать всеми этими экзаменами и проверками! И знаешь, что?! В следующий раз я вызову его а дуэль и набью ему рожу! Вот просто напомни мне, чтоб я не забыл, ладно?!
-Хорошо… не переживай, братик…" проснись…
-Эдвард…
Просыпайся…
-И я ему почти ее набил… - ему потребовалось чуть ли не с полминуты, чтобы понять, где он находится и сколько ему уже лет, что под головой у него пол, а перед глазами темнота Хайдриховой комнаты, и что сам Альфонс свешивается вниз, опираясь на локоть на кровати. - Пора вставать?
-Нет, просто ты молчишь уже десять минут, и я понял, что ты заснул.
-М-м… про что я.. Это твоя кружка под кроватью?..
-Моя, - кровать скрипнула, Альфонс снова лег и натянул на себя одеяло. - Ты рассказывал про свою дуэль с полковником, - напомнил он и услышал снизу шевеление и невнятное: "Слава Богу…". - Тебе не холодно на полу?
-Лето… И да, сейчас уже пойду… скоро…
-Я вовсе…
-Уже иду… Да, я там рассыпал что-то, завтра уберу… я уже говорил, да?
-Говорил. Ничего страшного.
-И чертежи тебе завтра дорисую, я видел внизу… Честно дорисую.
-Верю. Мне не к спеху.
-Вот интересно, все Альфонсы такие добрые, или это только вы двое… Я бы дорисовал, но сейчас я по прямой линии даже ходить не могу.
Альфонс улыбнулся в темноте, услышав тяжкий вздох у себя под кроватью:
-Не принимай близко к сердцу, - сказал он, - Как говорится, даже у Джотто не всегда выходили идеально ровные круги. Завтра будет целый день.
-Альфонс, - позвал вдруг Эд, непонятно, почему, но ему захотелось узнать это прямо сейчас, - кто это такой? Джотто. Ты мне уже говорил про него, когда я первый раз начертил тебе круг преобразования, но так и не рассказал.
-Действительно, - так же улыбаясь, Альфонс подоткнул теплую подушку под щеку и прикрыл глаза. - Это был итальянский художник, который жил в конце тринадцатого века, Джотто ди Бондоне. Он был главным архитектором Флоренции. И по легенде, однажды он нарисовал идеальную окружность без циркуля, от руки.
Голос из-под кровати помедлил, а потом хрипло попросил:
-Расскажешь?
-Расскажу, - согласился Хайдрих и заговорил, - Папа Бонифаций VIII искал по всей Флоренции и Сиене художника, который был бы достоин расписать фресками собор Святого Петра в Риме. Он отправил своего посланца, чтобы тот собрал образцы рисунков у местных художников, чтобы оценить их мастерство… Эдвард?
-Извини, - прохлада тронула его живот в распахнувшейся пижаме, когда Эд откинул нагретое одеяло, - я сейчас понял, что уже никуда сегодня не дойду. Подвинешься? - Хайдрих даже не нашелся, что сказать, поэтому просто отодвинулся к стене. Кровать прогнулась, одеяло опустилось на место, и снова стало тепло. - Угу, и что там… с художниками? - сонно пробормотал Эд, лежа у него под боком.
-С художниками… а… да. Так вот, посланец Папы пришел и в мастерскую к Джотто, чтобы получить рисунок. Джотто был очень образованным и талантливым человеком. Он взял чистый лист бумаги и знаешь, что он сделал?
-Ну, уж наверное он нарисовал круг, если вся легенда об этом, - сонно и сварливо пробормотал Эдвард, стягивая на себя приличный кусок одеяла. Но холоднее не стало - он сам был теплый.
-Совершенно верно. Он обмакнул кисточку в красную краску и, прижав локоть к боку, начертил на листе от руки абсолютно ровную, идеальную окружность без циркуля. Совершенно так, как это делаешь ты, - рядом еле слышно фыркнули. - Когда Джотто вручил ему рисунок, посланец, видимо, не сразу понял, что это все, он ожидал продолжения и даже спросил, будут ли еще какие-то работы. Но Джотто ответил, что этого и так будет слишком много. Посланник ушел недовольный, но все-таки среди других работ передал Папе и рисунок Джотто и рассказал о том, как он начертил этот круг, не отрывая руки. И действительно, Папа и сведущие художники по достоинству смогли оценить его мастерство, и расписывать собор Святого Петра доверили именно Джотто.
-Хм, - Эдвард на секунд поднял голову, чтобы убрать длинные волосы подальше от Хайдрихова носа, - нашел, чем удивить… Наша Учитель всегда говорила: кривой круг - кривое преобразование. Если бы этому Джотто прямили руки так, как нам с Алом, он бы эти свои круги и на бегу рисовать умел…
-Ты улыбаешься.
-Я не поэтому улыбаюсь… Мне просто кажется, что сегодня я, несмотря ни на что, буду хорошо спать… спокойной ночи, Ал… льфонс.
-Спокойной ночи, Эдвард.
Прижимаясь своей спиной к его теплой спине, Хайдрих засыпал, представляя, как его обнимают.
Автор: Shiwasu
Бета: schuhart_red
Фендом: Full Metal Alchemist
Дисклеймер: не принадлежат, не извлекаю
Пейринг: Эд|Ал|Рой|Эд|Рой|Ал|...
Рейтинг: NC-17 (общий)
Жанр: ангст, романс, ангст
Статус: закончен, в процессе бетинга
Предупреждение: еще бы годик, и педофилия)
Саммари: флешбек, часть вторая, про то, что делает с людьми армия:]
Размещение: с разрешения - пожалуйста
От автора и беты: Бета: -Я тоже вчера потерся щекой!!
Автор: -Эм.....поздравляю?
Круги своя. Часть 2-2
Круги своя. Часть 2-2
Утром его отпустили домой. За ночь, с помощью генерала все разрешилось, майора Хьюза, кажется, приказано было освободить. Прапорщик Фарман помог Эду связаться с братом. Стальной что-то вяло пробубнил в трубку, потом поднял чемодан и, никому ни слова не сказав, ни с кем не попрощавшись, сомнамбулично побрел в гостиницу, чем изрядно удивил прапорщика.
Конечно, никуда он так и не поехал, ни на тот день, ни на следующий. Тем вечером, когда должен был приехать Ал, его снова вызвали в штаб. "Вас вызывает полковник, по поводу Ваших отчетов" - проинформировал его Фарман и снова очень изумился, когда после десяти секунд полнейшей тишины услышал ровные короткие гудки.
Прошел час, прошел другой. Фарман снова спустился на КПП, чтобы позвонить ему еще раз, узнать, не случилось ли чего, как Эдвард сам появился на входе. Лицо у него было бледное, с сердито сдвинутыми бровями и крайне сосредоточенное. Опять ни с кем не здороваясь, он решительно прошагал к кабинету Мустанга.
-Я прибыл, - недружелюбно буркнул он с порога.
-Проходи, - раздался из кабинета спокойный голос полковника. - И закрой за собой дверь.
Тяжелая дверь коротко стукнула, Фарман услышал, как изнутри щелкнул замок. Дело пахло ссорой, однако, яростных воплей из-за двери так никто и не услышал. Видимо, обошлось.
Кажется, полковник вышел из себя по-настоящему и занялся воспитанием кадров, потому что он и правда заставил Элрика приходить каждый вечер и переписывать все отчеты под своим личным руководством. Может быть, он ему заодно правил почерк или что-то такое. За Эдвардом закрывалась дверь, и ближайшие пару часов оттуда не доносилось ни звука. Все остальное время они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, хотя полковник, видимо, чтобы досадить ему, то и дело таскал его куда-то за собой. Хоукай сочувственно смотрела им вслед, даже Фарман качал головой.
Если бы Фарман был достаточно плохо воспитан, чтобы приложить ухо к начальниковой двери, и знал, какие звуки может издавать четырнадцатилетний пацан, если его посадить на стол и вылизывать ему рот изнутри, весь понедельник проходил бы озадаченным, ибо вполне мог заподозрить неладное.
Во вторник это было бы злобное шипение: "Нет!" и протяжное, почти ласковое: "Почему нет? Не жадничай…".
В среду со стола обрушилась гора папок и тяжелый бронзовый бюст фюрера с грохотом разбился. На стук полковник рявкнул, что занят, потому что ему только что удалось прижать мальчишку покрепче и засунуть наконец маленькую горячую руку в свои расстегнутые форменные брюки.
В четверг Рою пришлось зажимать Элрику рот, чтобы на стоны и крики несовершеннолетнего майора не сбежался весь штаб. Потом ему пришлось заклеивать прокушенный до крови палец и долго оттирать белесые капли с рукава мундира. Мундир он повесил на стул, рукава засучил, а потом снова заломал его и заткнул ему рот своим.
Пятница была прекрасна. И даже не столько близостью выходных, сколько близостью острых белых зубов к головке его члена. Рой откинулся в кресле, его глаза бессмысленно смотрели на замок двери кабинета, и он уже несколько минут не мог понять, тот все-таки закрыт или ему кажется, и в любую секунду может зайти кто угодно. Палец уже почти не болел.
Ощущение собранных в горсть длинных волос в руке было настолько привычным и знакомым, что в какой-то момент Рой плюнул на замок и опустил глаза вниз. Зрелище светлой пшеничной макушки, движущейся на фоне его синих форменных брюк было не описать словами. Рою и не хотелось ничего описывать, он искренне предпочел бы застонать в голос, а еще лучше покрепче сжать его за волосы и притянуть еще ближе, толкнуться в маленький горячий рот поглубже, чтобы упереться в тугое горло, скользнуть внутрь по скользкому языку. Но нет, для первого раза и это было потрясающе. Рою от души хотелось сказать ему, что гениальные люди, видимо, гениальны во всем, но там были зубы, и палец, в случае чего, мог бы показаться сущей ерундой.
Рой собрал ладонью густые волосы с худенькой, покрытой золотистым пухом шеи, чтобы открыть себе лучший обзор, и слабо подумал, как быстро все происходило. Элрик за неделю научился делать то, чего многие не умеют и к старости. Женщины, конечно… Даже синяк на ребрах от удара сжатой в кулак железякой стоил того, чтобы его уломать. Его, кажется, ничему не надо было учить, он все интуитивно схватывал сам. Его нужно было просто уговорить. Полковник обладал огромным даром убеждения, но несмотря на это, ему наверное впервые в жизни сосали с таким вдохновением и самоотдачей. Не говоря уже о том, что впервые в жизни это был мальчик. Рой бы только диву давался, если бы не давался уже этому небольшому, обычно упрямо сжатому рту с припухлыми, немного рассосанными за неделю губами. "Ай, да полковник…" - меланхолично подумал Рой. За эту неделю был выполнен план пары месяцев, черт знает, от любопытства мальчишки или энтузиазма Роя - в этом рту, который сначала немел и не двигался от простого касания губами, чего только не побывало. Целоваться теперь было одно удовольствие.
Мальчишка обсасывал и лизал его, как тающее эскимо, крепко сжимая и ровно двигаясь вверх-вниз, трогал языком, словно подбирая сладкие текущие капельки. Рой почти с отчаянием понял, что как он ни пытайся отвлекать себя мыслями, он недолго еще сможет такое выдерживать и скоро кончит, представил белую капельку в уголке бруснично-красного рта, и ему стало так горячо, что он даже зашипел сквозь зубы. Сладкие волны накатывали на него все выше, поднимаясь к груди, потом сдавливая горло, не давая проглотить слюну, потом выше, грозя сомкнуться над еще чуть соображающей головой.
-Стальной, - движения языка, со вкусом облизывающего головку, не прекратились ни на секунду, но Рой знал, что он слушает, - потрись об него щекой…
Элрик помедлил, а потом послушался, неохотно выпустил его изо рта, облизал покрасневшие от трения губы, а затем, так же не ослабляя хватки, потерся о ствол сверху вниз щекой, оставляя на ней мокрый след собственной слюны, чуть не коснувшись золотыми отогнутыми ресницами, поднял взгляд и посмотрел на полковника снизу очень серьезными глазами и… Рой только успел задрать рубашку, прикрыть себя рукой, чтобы не забрызгать семенем ему лицо, и весь содрогнулся, бурно кончая себе в ладонь в несколько протяжных, сладких толчков. Белесые струйки потекли у него между пальцами, роняя капли на синюю шерстяную ткань, прямо у Эда перед глазами. Он пошевелил во рту языком, облизал губы и сглотнул оставшийся во рту привкус…
Кажется, полковника на секунду вырубило.
Рой смог оторвать затылок от спинки кресла только когда послышался деликатный стук в дверь.
-Полковник, - глухо раздался голос лейтенанта Хоукай, - принесли документы на подпись. Разрешите?
-Минуту, - сонно ответил он слабым голосом, а потом совсем несчастно пробормотал. - Господи, как мне не до вас…
Эд, сидя на полу, спиной к ящикам его стола, и все еще старательно вытирая уголки рта, глядел, как он встает, застегивается, идет открывать дверь, потом так же тщательно ее запирает и несет обратно несколько плотных конвертов.
-Черт бы вас всех побрал, - настрой у полковника был явно нерабочий. Бумаги шлепнулись на стол, опять скрипнуло мягкое кожаное кресло. - Неужели, я вскрикнул в голос?
-Орал, как сивый мерин, - подтвердили из-под стола.
-Безобразие. Иди-ка сюда, - он потянул его к себе за лямку майки, заставляя встать, а потом легко приподнял и усадил его на колени, к себе лицом. Элрик уткнулся носом ему в плечо и затих, чувствуя, как полковник наматывает на палец кончики его волос.
-Хотел признать твою гениальность, но побоялся твоих зубов, - заметил Рой.
-Правильно побоялись, - буркнули ему в плечо. Рой снова посмотрел в пшеничную макушку, потом на дверь, на лежащие на столе бумаги. Подумал, что стол без бюста фюрера выглядит немного непривычно и вздохнул. Подумал, с каким удовольствием бы сейчас вздремнул. Это было бы божественно…
Ему нравилось сидеть с мальчишкой на коленях. Он как раз там помещался, небольшой, очень горячий, когда прижимался. А еще от него пахло грушевыми карамельками, сладкий, трогательный такой запах. Все бы устраивало, если бы не приходилось разговаривать.
Как у многих некурящих людей, у полковника была проблема - "поговорить" после секса. Это было, конечно, в разы проще, чем "уговорить" до секса… и в то же время сложнее. Ну о чем он мог поговорить с такой мелкой упертой креветкой… Он опустил руку на маленькую крепкую задницу, и ее сразу же недовольно отпихнули.
-Жадный, - констатировал Мустанг.
-Просто не люблю, - опять глухо раздалось ему в плечо. Последние пару дней Эд поднимал на него взгляд только когда его уже прижимали к стенке или раскладывали на столе - когда глаза у него были уже шальные, блестящие и немного пьяные. В остальное время он старался на него почти не смотреть - то ли делал вид, что полковник ему не интересен, то ли что-то еще…
-Как там Альфонс? - Рой выбрал прядку подлиннее и стал накручивать на средний палец.
-Нормально, - Элрик тряхнул головой, по-видимому, это ему тоже не нравилось.
-Он знает? - зачем-то спросил Рой и полушутливо добавил, - Чем занимается его маленький старший брат?
-Конечно, знает, - кажется, Эд был чем-то раздражен. - Я же не могу и дома ходить в этом свитере! - он завозился, перекинул ногу через Мустанговы колени и уселся поудобнее, боком, привалившись к нему живым плечом. Рой отметил, что вообще-то, да, в вырезе черной майки шея у него была вся в синяках до самых ключиц. Интересно, что подумал про братца младший Альфонс…
-И что он сказал?
-Кажется, - Эд поставил живую босую ступню на кожаный подлокотник, - он огорчился…
-Почему именно?
Полковник слишком правильно формулировал вопросы. Эд насупился, помолчал, а потом все-таки с трудом признался:
-Мне не хватает духу с ним про это говорить. Я не знаю… Он мне рассказал, что в первый раз поцеловался, когда ему было восемь, с Уинри, засранец, - Эд потер пятку о выпуклый шов на кожаном подлокотнике, глаза у него пригасли и смотрели сосредоточенно. - А я вот… тут. Может, поэтому… Он спрашивает, что мы делаем, но я ему и половины не рассказываю, конечно. И все равно… Он ведь видит меня, а сам в таком теле делать ничего не может… Не знаю.
"-Братик, а вы… ну то есть… поцеловались… прямо по-настоящему?
-Ну да, с языком и все дела.
-Понятно… и… на что это похоже?
-Да откуда я знаю, на что?! Как я тебе это словами опишу?
-А… ну, а ты что сделал?
-А что я мог сделать?! Вот верну тебе тело, а потом как поцелую взасос без предупреждения - и посмотрим, ТЫ у нас что будешь делать!..
-…
-Ал, ну… Мы обязательно тебя вернем. Я же обещал.
-Да нет… я не про то…"
Полковник видел, как насупились его брови, пока он глядел куда-то сквозь стену, безотчетно прислонившись к нему щекой, и уголок Мустангова рта тихонько пополз вверх. Все-таки, в Элрике действительно что-то было, особенно когда он затихал. Полковнику уже давно нравилось наблюдать за ним - когда он думал, что на него никто не смотрит, он переставал хмуриться. И очень славно улыбался. Но до сих пор, несмотря на то, до чего уже дошел (а до чего он дошел, полковник старался вообще не думать), он все пытался понять, что же в нем такого, неужели он, полковник, мог "дойти" до такого за одни красивые глаза? Он был очень… приятный? На ощупь?.. удобный?.. Его было удобно сажать на стол или на себя… Или это просто было нежелание о чем-то думать, когда он оказывался так близко. Не поганый же характер его в самом деле очаровал. Полковник упорно пытался найти хоть какое-то объяснение своему крайне резкому и нелогичному переходу со взрослых женщин на маленьких мальчиков, от мысли о чем ему, честно говоря, становилось как-то нехорошо.
Пару дней назад Рой поймал себя на том, что ему нравится слушать его голос. Но не когда он, прости Господи, орет, как паровозный гудок, так что закладывает уши, а когда говорит тихо. И близко. Он и сейчас ждал продолжения, но Элрик просто сидел, прислонившись к нему всем своим худеньким телом, и сосредоточенно молчал. Если бы не железки, он не весил бы совсем ничего… Да, пожалуй, сидеть так было даже неплохо.
"-И… вы поцеловались… то есть, это значит, что… ну… что… ты его любишь, да?"
Эд помнил, что когда Альфонс это наконец-то с горем пополам выговорил, ему захотелось вскочить и рвануть из комнаты.
"-А… что же тогда?"
Он тут же бодро перевел тему в другое русло. А что ему было сказать? Он подумал, что будь у Ала тело и знай он, что такое дикий стояк по утрам, и хоть приблизительно мог себе представить, что это такое, когда тебя обхватывают сзади поперек живота, прижимая к себе, задирая майку, и распускают ремень, что такое, когда держат крепко, когда не можешь дернуться и не хочешь, потому что шерстяная ткань рукава и прохладные нашивки трутся о твою кожу, что такое, когда тебя сжимают, шепчут тебе сзади в ухо, целуют, покусывают, и шершавой горячей ладонью ласкают тебя, сжимая и двигаясь так ритмично и напористо, что ты можешь только скулить и чуть не плачешь, кончая раз за разом, когда уже все стерто, все саднит, а ты все равно хочешь еще, - если бы Ал мог себе все это представить, он бы, наверное, понял. Он бы понял, но вряд ли бы одобрил. Эд и сам этого не одобрял, и если бы это не он пятнадцать минут назад дал заправить себе за щеку и с удовольствием отсосал полковнику, прикрыв глаза и облизываясь, он первый поднял бы ор до небес.
Кошмарный сон какой-то.
Всю эту неделю он просто возвращался домой, открывал свои записи и влезал в них. Сидел до поздней ночи, пока не начинал клевать носом прямо за столом, и шел спать. В кровати он крепко зажмуривался и снова и снова прогонял в голове формулы, чтобы провалиться в сон, не успев подумать ни о чем другом. И действительно проваливался. Только спал он всю эту неделю весь сжавшись в комок. Потому что ему было страшно.
Он не хотел даже думать о том, чего именно боится. Он не хотел знать, что именно происходило. С момента, когда он просыпался, он снова заводил в голове карусель формул и вычислений, чтобы за ее шумом не слышать постоянно звучащего где-то в глубине Алова "А что же это тогда?". Он знал, что если цифры из головы исчезнут, и он останется с этим "Что это тогда?" один на один, он просто сядет, уткнется лицом в колени и закроет руками голову. Он каждый раз почти начинал думать про это, когда ноги несли его по коридору к кабинету полковника. Он понял, что всегда идет быстро, словно чтобы не оттягивать неизбежное.
"Я прибыл" - "Закрой дверь".
А потом он как проваливался под лед. Он видел Мустанга, и у него что-то переключалось в голове и начинала выделяться слюна, как выработанный рефлекс у собаки. Эти два-три часа он не думал, почти не разговаривал, не запоминал.
Он помнил похоже состояние - когда он несколько суток бредил, лежа под капельницей в доме Рокбеллов, обколотый опиатами, чтобы не сойти с ума от болевого шока. Он смеялся, плакал, мокрое полотенце у него на лбу нагревалось за считанные секунды. Постоянно было жарко, темно и ужасно шумно, как будто он дремал в переполненном поезде, который с грохотом несся куда-то в душный полдень, поднимая клубы песочной пыли и дыма. В голове стоял постоянный гул, от которого некуда было деться, что-то грохотало, ярко вспыхивало, проносилось мимо снова и снова, а он все лежал, не шевелясь, и только чувствовал, как быстро-быстро двигаются глаза под закрытыми веками. Он не понимал, что происходит, ему хотелось вырваться, но он не мог даже двинуться с места, тело было как неживое, да еще правая рука, кажется, была привязана к кровати - он поднимал ее, пытаясь дотронуться до своего лица, но почему-то каждый раз ничего не происходило.
И сейчас было что-то похожее, за исключением только того, что это было одуряюще хорошо. Полковник только брал его за подбородок или за волосы, только стена упиралась в лопатки, а большая, горячая даже сквозь брюки рука опускалась ему на бедро - Эд чувствовал, что плывет. У никогда такого не было, чтобы он сразу возбуждался от того, что его касаются чужие руки. И он понимал, что за это ощущение с ним можно делать что угодно, и ему было страшно, потому что он уже подозревал, чем дело может кончиться. Страшно было от того, что если полковнику вдруг вздумается повернуть его к себе задом, упереть в стол и отыметь на всю длину - он даст и даже сопротивляться не станет.
Он знал, что если начнет это обдумывать - придет от самого себя в ужас. Что ему захочется убить полковника, а потом себя и станет так стыдно за то, что позволяет с собой делать, что стыд перекроет все и сотрет, заставит забыть и никогда не вспоминать, как у него сладко сводит живот от того, как полковник трогает его губу большим пальцем, а потом сгребает его рукой и целует, и его рука такая большая, что хватает обнять его всего сразу, целиком. Все забудет. Даже то, что ему впервые в жизни было уютно чувствовать себя маленьким, сидя у него на коленях в полудреме, пока он разбирал свои бумаги, чувствовать приятный запах его одеколона, всегда свежую белую рубашку под щекой и дремать, устало и так спокойно, словно он был дома. Чувствовать защиту. Чувствовать, что старший здесь не он и ему ни о чем не нужно беспокоиться, не нужно быть начеку, не нужно оберегать. Чувствовать, что ответственность лежит не на нем. Полковник был сильный. Рядом с ним можно было спокойно спать.
И каждый раз, задремывая, он почему-то всегда думал, что сказал бы Ал, увидев своего старшего брата таким… маленьким.
Вообще, когда полковник молчал, он был… неплохим… Пусть и наклонности у него были те еще…
-Эй, - Эд почувствовал, как его взяли за нос и потянули из стороны в сторону, - Стальной, не засыпай.
"Вот сволочь," - подумал Эд и выложил ему все, про его "те еще" наклонности, вызвав удивленно-одобрительное "О-о?".
-И меня бесит, когда Вы тянете меня за волосы, - буркнул он, не глядя. Он не мог смотреть ему в глаза - было стыдно и не хотелось видеть того, что в них. У полковника были глаза с поволокой, текучие, темные, как будто затененные ресницами, и такие обманчиво-ласковые, когда он усмехался уголком рта. Они и сейчас были точно такие же, когда он медленно накручивал на палец его волосы, Эд знал.
-Ну что же делать, - тихий глубокий голос вибрировал, проникая через уши, лаская какие-то точки в мозгу, - Мне это нравится…
-А еще я терпеть не могу, когда Вы меня слюнявите, - он и сам понял, еще не договорив. Конечно, полковник расценил это как намек и тут же горячий язык провел Эду по щеке от подбородка до самой скулы мокрую дорожку слюны. Мальчишка аж вздрогнул. "Вот сволочь" - привычно подумал Эд. Хотелось утереться, но в то же время в животе опять что-то дрогнуло и наполнилось теплом. Полковник лизнул его в губы, потом в шею под ухом, именно с намерением не доставить удовольствие, а в буквальном смысле обслюнявить как можно больше.
-Полковник, а зачем мы это делаем?
Эд и сам не понял, как это вырвалось. Полковник провел широким теплым языком ему по брови, - "Прямо как корова" - со смешанным чувством подумал Эд, - и промурлыкал:
-Мне это нравится, Стальной, ты сладкий, ничего не могу поделать, увы…
-Нет, Вы не поняли, - как будто за Эда говорил кто-то другой, решивший все окончательно выяснить, пока хозяин упустил контроль. - Почему Вы это делаете… со мной?
-За твои красивые глаза? - предположил Мустанг, пожимая плечом, и передвинул его у себя на коленях.
-Нет… почему это все… вообще?
-Ну-у-у, - Эд почувствовал, как его ремень на секунду сильно затягивается, чтобы вслед за этим ослабнуть, кожаная полоса свистнула, вытаскиваемая из пряжки. Губы полковника изогнулись в тонкой глумливой улыбке. - Наверное, я увидел тебя три года назад и сразу понял, что ты очень многие вещи сможешь делать гениально… - вж-ж-жи-к, - А глаза у тебя действительно красивые…
-Вы, между прочим, знаете, - злорадно заметил Эд, вцепляясь в его руку и не пуская дальше, - как это называется?..
-Нет-нет, - ласково ответил полковник, - педофилия официально до тринадцати лет. Ты уже староват.
-А если нет, то почему тогда? Вы нормально сказать можете?
Рой медленно провел языком ему по шее, на этот раз по-настоящему, лаская, отчего мальчишка весь сжался еще сильней, и промурлыкал, вытягивая майку ему из штанов:
-Маленький еще. Вырастешь - узнаешь.
-Да идите вы к черту!!!
По синяку на ребрах во второй раз он ему, конечно, не попал. Он только успел соскочить на пол, шаг, подхваченный с пола черный свитер был натянут до половины, а потом что-то стукнулось ему в скулу, и он ощутил отчетливый, почти парфюмерный аромат свежей плотной бумаги. Он лежал лицом на принесенных Мустангом папках с документами.
-Пошел к черту, сказал тебе! - зло прошипел Эд, отчаянно извиваясь и стараясь при этом сохранить хоть каплю гордости. - Пусти!
-Пусти-те, - мягко увещевал его голос полковника. Майка вместе со свитером поползла по спине вверх, оголяя кожу, и в этот момент Эд почти вырвал одну руку, но не успел ею даже махнуть. Это было уже обидно до слез.
-Черт!!! - Элрик взвыл шепотом, все еще дергаясь, как пойманный заяц, - Я это запомню, слышишь, ты, я это уже запомнил!!! Когда-нибудь я не знаю, что за это с тобой сделаю!!!
-Вот узнаешь, тогда и поговорим, - голос у Мустанга был негромкий, ласковый, возможно, не упирайся его стол ему прямо в лицо, Эд даже расслышал бы там улыбку. Шепот ложился ему на шею, влажно, как пар на холодное стекло. Волосы поползли куда-то по шее в сторону, как платок по воде, соскользнули по плечу и на стол - Рой отодвигал их с его лица губами и носом, и зачем-то делал это так медленно и нежно, что Эду стало страшно. Движение пробрало его до самого позвоночника, поселяя внутри дрожь, панику, желание одновременно и вырваться, и замереть, не шевелясь. Тепло затекло в высокую горловину свитера и побежало вниз по ложбинке на спине.
-Пусти…те… пожалуйста…
-Цыц.
Полковник каждый раз разочаровывался. Полковник и сейчас разочаровался: его ладони медленно ползли вверх под шерстью свитера - медленно по талии, по животу, ребрам... А потом сразу по ключицам, да еще наткнувшись на теплый, твердый, неживой металл справа. Рой предпочитал находить мягкую объемную грудь с затвердевшими сосками, а никак не шурупы и гайки. От этого Рой каждый раз вздрагивал. От этого всего.
"Зачем это все вообще?"
Рой любил женское тело: любил тонкие щиколотки и запястья с округлой косточкой, любил, чтобы теплая упругая грудь как раз помещалась в его ладони, любил ложбинки и выпуклости, любил легкий запах духов в длинных волосах, любил вести пальцами по плавному изгибу от талии к бедрам, любил мягкий плоский живот с ямочкой пупка, любил две нежно выступающие косточки у бедер, на которые так приятно положить ладони и ласково, настойчиво притянуть к себе…
Зачем Вам четырнадцатилетний пацан, полковник?
Эд не был похож даже на девочку. Пройдет несколько лет - он вырастет, у него развернутся плечи, запястье станет, как твое. Он и сейчас уже как ты. Как маленький ты.
Полковник провел взглядом по шелковым густым волосам, по черному свитеру на тяжело и часто ходящих лопатках. Мальчик. Он опустился взглядом по золотистой коже оголенной спины, ниже… А потом увидел, прямо над расстегнутым ремнем приспущенных на бедра брюк, на худенькой, напряженной пояснице, на которой уже были видны мелкие темноватые шрамы, - две ямочки…
"Зачем это Вам, полковник?"
Он наклонился, согревая дыханием ему спину, и поцеловал одну ямочку, кончиком языка тронул ложбинку поясницы, чувствуя вкус кожи, потом поцеловал вторую. По телу Эдварда прошла дрожь, и тут же рельеф сжавшихся мышц на его спине разгладился, смягчился, живое запястье в ладони полковника обмякло. Он уткнулся лбом в стол и затих, часто, неглубоко дыша. По гладкой коже, прямо от места у Роя под языком, побежали вверх мурашки, тоненькие золотые волоски на загорелой коже приподнялись. Его можно было уже не держать.
И полковник просто гладил его спину, проводил пальцами, трогал языком и целовал эти ямочки на пояснице, целовал лопатки, бока, долго-долго и ласково, и сам не зная, зачем. А когда у мальчишки совсем закрылись глаза, а румянец на щеках из ярко-красного стал розовым, он легко приподнял его со стола и отнес на кушетку и укрыл шинелью. Тот уже почти спал, и Рой искренне надеялся, что не слышал, как он аккуратно уложил его, стянул задранный свитер вниз, прикрывая голый живот. А потом наклонился и, задержав дыхание, чтобы не потревожить, еле ощутимо поцеловал. Глупо и нежно. В щеку.
Шерстяная ткань покалывала подбородок, шинель была тяжелая и пахла Роем…
…В понедельник полковник свалил в командировку на три недели, передав, что Стальной может приступить к своим непосредственным обязанностям, так как все отчеты были восстановлены за неделю.
Уже лейтенант Хоукай пролила кофе, а Хавок выронил тлеющую сигарету на очередной почти готовый рапорт от яростного вопля Элрика, потрясшего штаб. Кажется, только слишком хорошо воспитанный, а потому лишь смутно подозревающий прапорщик Фарман приблизительно понял, почему Эдвард так долго и громогласно желал полковнику, чтоб тот где-нибудь нечаянно мучительно сдох в своей командировке, а потом умчался из штаба, опять ни с кем не попрощавшись. Но, конечно, своими догадками Фарман ни с кем делиться не стал…
"-Братик, ты отломал крышку чемодана…
-Я отломаю ему башку, если еще раз его когда-нибудь нечаянно в своей жизни увижу!!
-Ты чем-то огорчен?
-Я в ярости и хочу крови!! Это что, похоже на то, что я чем-то огорчен?!"
Ал хорошо помнил - когда они наконец поняли, что отец ушел от них и больше не вернется, брат тоже был в ярости и тоже хотел крови, да так, что в кухне звенела посуда. А потом вдруг пропал куда-то на час, и Ал так и не смог найти его, зато, кажется, очень хорошо сумел притвориться, что не слышал тихих, сдавленных, будто он зажимал себе рот ладонью, всхлипов из большого платяного шкафа в их комнате. И это, и еле доносящийся жалобный шепот: "Больно… как же больно…" в дождливые ночи, когда у него ныли несуществующие рука и нога - все это было "неслышным".
"-Я зол, понятно?! Напихать бы ему в пасть отчетов и утрамбовать всеми этими экзаменами и проверками! И знаешь, что?! В следующий раз я вызову его а дуэль и набью ему рожу! Вот просто напомни мне, чтоб я не забыл, ладно?!
-Хорошо… не переживай, братик…" проснись…
-Эдвард…
Просыпайся…
-И я ему почти ее набил… - ему потребовалось чуть ли не с полминуты, чтобы понять, где он находится и сколько ему уже лет, что под головой у него пол, а перед глазами темнота Хайдриховой комнаты, и что сам Альфонс свешивается вниз, опираясь на локоть на кровати. - Пора вставать?
-Нет, просто ты молчишь уже десять минут, и я понял, что ты заснул.
-М-м… про что я.. Это твоя кружка под кроватью?..
-Моя, - кровать скрипнула, Альфонс снова лег и натянул на себя одеяло. - Ты рассказывал про свою дуэль с полковником, - напомнил он и услышал снизу шевеление и невнятное: "Слава Богу…". - Тебе не холодно на полу?
-Лето… И да, сейчас уже пойду… скоро…
-Я вовсе…
-Уже иду… Да, я там рассыпал что-то, завтра уберу… я уже говорил, да?
-Говорил. Ничего страшного.
-И чертежи тебе завтра дорисую, я видел внизу… Честно дорисую.
-Верю. Мне не к спеху.
-Вот интересно, все Альфонсы такие добрые, или это только вы двое… Я бы дорисовал, но сейчас я по прямой линии даже ходить не могу.
Альфонс улыбнулся в темноте, услышав тяжкий вздох у себя под кроватью:
-Не принимай близко к сердцу, - сказал он, - Как говорится, даже у Джотто не всегда выходили идеально ровные круги. Завтра будет целый день.
-Альфонс, - позвал вдруг Эд, непонятно, почему, но ему захотелось узнать это прямо сейчас, - кто это такой? Джотто. Ты мне уже говорил про него, когда я первый раз начертил тебе круг преобразования, но так и не рассказал.
-Действительно, - так же улыбаясь, Альфонс подоткнул теплую подушку под щеку и прикрыл глаза. - Это был итальянский художник, который жил в конце тринадцатого века, Джотто ди Бондоне. Он был главным архитектором Флоренции. И по легенде, однажды он нарисовал идеальную окружность без циркуля, от руки.
Голос из-под кровати помедлил, а потом хрипло попросил:
-Расскажешь?
-Расскажу, - согласился Хайдрих и заговорил, - Папа Бонифаций VIII искал по всей Флоренции и Сиене художника, который был бы достоин расписать фресками собор Святого Петра в Риме. Он отправил своего посланца, чтобы тот собрал образцы рисунков у местных художников, чтобы оценить их мастерство… Эдвард?
-Извини, - прохлада тронула его живот в распахнувшейся пижаме, когда Эд откинул нагретое одеяло, - я сейчас понял, что уже никуда сегодня не дойду. Подвинешься? - Хайдрих даже не нашелся, что сказать, поэтому просто отодвинулся к стене. Кровать прогнулась, одеяло опустилось на место, и снова стало тепло. - Угу, и что там… с художниками? - сонно пробормотал Эд, лежа у него под боком.
-С художниками… а… да. Так вот, посланец Папы пришел и в мастерскую к Джотто, чтобы получить рисунок. Джотто был очень образованным и талантливым человеком. Он взял чистый лист бумаги и знаешь, что он сделал?
-Ну, уж наверное он нарисовал круг, если вся легенда об этом, - сонно и сварливо пробормотал Эдвард, стягивая на себя приличный кусок одеяла. Но холоднее не стало - он сам был теплый.
-Совершенно верно. Он обмакнул кисточку в красную краску и, прижав локоть к боку, начертил на листе от руки абсолютно ровную, идеальную окружность без циркуля. Совершенно так, как это делаешь ты, - рядом еле слышно фыркнули. - Когда Джотто вручил ему рисунок, посланец, видимо, не сразу понял, что это все, он ожидал продолжения и даже спросил, будут ли еще какие-то работы. Но Джотто ответил, что этого и так будет слишком много. Посланник ушел недовольный, но все-таки среди других работ передал Папе и рисунок Джотто и рассказал о том, как он начертил этот круг, не отрывая руки. И действительно, Папа и сведущие художники по достоинству смогли оценить его мастерство, и расписывать собор Святого Петра доверили именно Джотто.
-Хм, - Эдвард на секунд поднял голову, чтобы убрать длинные волосы подальше от Хайдрихова носа, - нашел, чем удивить… Наша Учитель всегда говорила: кривой круг - кривое преобразование. Если бы этому Джотто прямили руки так, как нам с Алом, он бы эти свои круги и на бегу рисовать умел…
-Ты улыбаешься.
-Я не поэтому улыбаюсь… Мне просто кажется, что сегодня я, несмотря ни на что, буду хорошо спать… спокойной ночи, Ал… льфонс.
-Спокойной ночи, Эдвард.
Прижимаясь своей спиной к его теплой спине, Хайдрих засыпал, представляя, как его обнимают.
@темы: =Эдвард Элрик/Альфонс Элрик=, =Angst=, =Рой Мустанг/Эдвард Элрик=, =Яой=, =Romance/Fluff=, =NC-17=
-
-
28.09.2009 в 21:52но мне определенно нравится))
не по теме
-
-
28.09.2009 в 22:42но мне определенно нравится)) ура)) еще один загадочный молчаливый читатель подал голос :]] спасибо, это самое главное, больше ничего и не нужно.
не по теме выложилаисходник сюда, посмотрите в самом низу. Надеюсь, поняла Вас правильно
-
-
29.09.2009 в 10:33Да, и еще!
Уважаемые автор и бета! Прошу разрешения разместить данный фанфик, а также "Форму кривизны" на сообществе "YAOI FMA".
-
-
29.09.2009 в 15:05По поводу размещения я написала Вам письмо :]