представляет. Поехали!
Глава первая. Приграничный поезд.
- Аааааааах.
Неожиданный широкий зевок в лучах ленивого закатного солнца.
- Всё ещё нет, Ал? – спросил Эдвард Элрик у брата, стоявшего в паре шагов. Сам Эдвард расположился
на крышке дорожного чемодана, другой стороной нещадно брошенного на камни,
уперев локти в колени, обхватив лицо ладонями. Он утер рукавом вызванные зевком
слёзы.
- Боюсь, что пока ни слуху, ни духу, – откликнулся младший Элрик. Альфонс стоял, глядя себе под ноги, туда,
где камни огибала железнодорожная колея.
Эдвард вздохнул.
- Этот поезд – он должен был прийти ещё в обед, так ведь?
- Угу.
- Ну и? – Эдвард ткнул в часы на тумбе посреди «платформы».
– Уже три давно. Здесь такая дыра, что даже поезда не ходят по расписанию,
или…?
- Не спрашивай меня, - ответил брат. – Я сам впервые так
далеко забрался, ты это знаешь. Может быть, до местных всё доходит медленно. С
задержкой на пару часов.
Альфонс глянул в ту сторону, откуда должен был появиться
поезд.
Вдали над плоским пейзажем торчали крыши маленькой деревушки
– домиков, пугливо сбившихся в кучку посреди беспредельного Нигде. Оттуда братья
пришли, чтобы сесть на поезд. Но где же он?
Эдвард снова вздохнул.
- Вся эта беготня, и остаться опять с пустыми руками… И
теперь мы ещё застряли на этой грёбаной станции.
Станция была не более чем десятком больших камней,
расставленных рядком в чистом поле. Никакого навеса. Только тумба с часами, да уходящая
колея.
- А ходит ли сюда вообще что-нибудь? – пробурчал алхимик и взглянул
на терявшиеся вдали рельсы. Поезда не было.
Эдвард Элрик был маленький, тощий парень, с длинными
золотистыми волосами, заплетёнными в косу. Он казался обыкновенным на первый
взгляд, но более близкое исследование выдавало историю, необычную для такого
юноши. Несколько лет назад этот человек нарушил алхимическое табу и поплатился
за это своими правой рукой и левой ногой. Заменённые автопротезами конечности
слегка просматривались под одеждой. Чтобы исправить то, что натворил, Элрик
решил стать военным, Государственным Алхимиком. Может быть, в силу этой
необычной карьеры, взгляд у него был недетский: в глазах горели яростная
решимость и живой ум.
Его брат, Альфонс Элрик, годом младше Эдварда, тоже был
необычен для мальчика своего возраста, но совсем по другой причине. Альфонс
казался вежливым, миролюбивым, контрастируя с порывистым
Эдвардом-горячая-голова, но вы бы так никогда не подумали, глядя на него.
Альфонс изрядно возвышался над Эдвардом, одетый в гигантские железные доспехи.
Внутри брони не было ничего. Ни мяса, ни костей – одна только печать,
написанная кровью, которая связывала душу мальчика с движущимися доспехами,
заменившими ему тело.
Оба парня путешествовали, чтобы добыть легендарный
философский камень, единственный артефакт, способный возвратить их собственные
тела.
Пару недель назад до них дошли слухи о странном камне,
найденном в одной деревушке далеко от Столицы. Они бросились туда, сердца
наполнились надеждой. Результатом изысканий, как всегда, было разочарование, да
ещё теперь, по пути домой, эта непредвиденная задержка. На станции. В самом
сердце дикой глуши.
Когда налетал ветер с равнины, порыв заставлял поднимавшуюся
пыль танцевать в мутнеющих лучах. Сощурившись от сухого воздуха, Эдвард поднял
глаза на жёлтое солнце, висевшее низко в небе. Казалось, он уже чувствует телом
каждый камень даже сквозь чемодан.
- Считаю, мы опять ошиблись, - юноша рассеянно подвинул ногой
один из камней, стукнувшийся о соседний. Взгляд Эдварда упал на руки, рассеянно
побродил по земле, пока не упёрся прямо в брата. – А я уж надеялся, что в этот
раз мы вернём тела.
Казалось, он повторяет это в сотый раз, вновь и вновь пытаясь
схватить журавля в небе и вновь и вновь упуская его.
- Но ведь мы же не сдадимся, так? – спросил Альфонс, как
всегда.
- Разумеется, нет, - сказал Эдвард, поднимаясь с чемодана.
Потянулся и победно улыбнулся брату. – Мы найдём философский камень и вернём
тебе тело!
- Мы найдём его, - эхом откликнулся Альфонс, завершая
ритуал.
Эдвард довольно кивнул. В своих долгих поисках они
разработали что-то вроде кода для борьбы с постоянным разочарованием. Этот
обмен репликами служил сигналом к окончанию их предыдущего, провального, этапа
поисков и началу нового.