слышу Его голос...
Название: Дыши
Автор: MiRa90 (S.O.N.)
Фандом: FMA
Направленность: Яой
Пейринг: Рой/Эд
Жанр: romance, ООС, POV
Рейтинг: NC-17
Размер: mini
Дисклаймер: все права у создателей.
читать дальшеЧувствуя его губы на своих губах, я был абсолютно счастлив и рад тому, что это случилось именно так. Нет, конечно, где-то в глубине души я очень сожалел, переживал и возможно меня даже грызла совесть, но это того стоило. И мне кажется, Рой разделяет моё мнение.
На самом деле, если бы он раньше сказал мне о том, как ко мне относится, не пришлось бы идти на такие меры, и сейчас я бы целовал его с таким же упоением, но только в другом месте. Теперь же, помимо звуков моих смачных причмокиваний, когда его язык так нагло и настойчиво играл с моим в яростном соитии, проскальзывали мерные звуки медицинских аппаратов, рисующих на диаграмме бешеное биение моего сердца. Но наверно, лучше рассказать, с чего всё началось.
Он, не отрываясь, читал какую-то очень толстую книгу, с которой предварительно был сдут целый слой пыли. Он так погрузился в изучение этой макулатуры, что совершенно перестал замечать меня. Его губы беззвучно шевелились, когда он перечитывал текст, пальцы поглаживали обложку неспешными круговыми движениями, а я смотрел на это зрелище и всё чаще облизывал пересохшие губы.
Со мной происходило что-то странное, неправильное и такое мучительно-сладкое. Всё тепло стекало к низу живота, там становилось тяжело и тянуще. Я сидел на высоком табурете перед огромным столом с кучей пробирок, колбочек, прозрачных баночек, кучей бумаг, кучей каких-то металлических предметов, хирургического направления и сгорал от возбуждения только от одного вида сосредоточенного на деле мужчины.
А вот этот самый мужчина меня не замечал совершенно. За несколько минут какая-то доисторическая летопись о всяких там рода веществах, которые мне приходилось лицезреть на столе стала для него важнее «его мальчика». Я ему ещё отомщу.
Какое-то время я пытался делать вид, что меня здесь немного не существует, чтобы Рой действительно мог поработать. Пока мы шли в эту лабораторию он болтал без умолку о каких-то там веществах, о каких-то их охренительно полезных свойствах, о том, как нам повезло, что они у нас есть. За мной тогда челюсть волочилась. Я даже представить себе не мог, что он может быть настолько трудолюбив.
Когда мы зашли в эту лабораторию я на мгновение потерял дар речи. Здесь явно всё было его, но судя по тому, как он был рад сюда идти, он проводил здесь не так много времени. Конечно, он же полковник, ему теперь не до лабораторий с этими странными веществами в колбочках и баночках. Хотя, видимо, ему это раньше дико нравился.
Вот тут он отдался полностью работе. Он даже мне так не отдаётся, как ей. Через полчаса я стал тихо завидовать и ревновать. Потому что за работой он был ещё более сексуален, чем обычно. Такой отрешённый, что спустя эти несчастные тридцать минут мне и изображать не пришлось, что меня здесь нет. Я вздыхал, дрыгал ногами, даже что-то там теребил на его столе, а ему было всё равно. Я решил, что мне тоже и углубился в познание всяких колбочек с разноцветными жидкостями внутри.
Там были десятки колб с самым разным содержимым. Иногда я косился на Мустанга, когда находил в очередной такой колбе небольшое количество белого порошка. Конечно, моя первая мысль была о наркотиках. Но длинная запись, наклеенная на пузырёк, разубедила меня думать на эту тему. Вообще думать меня конкретно разубедили листы бумаг, на которых не было ни одного свободного места. Всё было в расчётах, формулах, вычислениях и пятнах от растворов и ручки. А Мустанг оказывается, ещё и умный!
Но цвета жидкостей меня привлекали куда больше, чем его писанина, правда красивая, аккуратная и на самом деле, безумно родная. Именно таким почерком Огненный расписался у меня на сердце.
Они были синие, жёлтые, оранжевые, малиновые, они были самых разных, почти нереальных, цветов. У меня разбегались глаза, на несколько мгновений, я даже забыл, что где-то здесь в комнате над книгой сидит Рой. Правда, насовсем моё внимание привлёк только один пузырёк. Он был больше, чем все остальные, поэтому вещества казалось меньше, чем во всех остальных. А в колбе была какая-то странная субстанция. Платиновая овальная субстанция разлилась по дну ленивой выпуклой лужицей, светясь будто изнутри красным цветом.
На баночке была написана странная запись RM-20/20, которая мне совершенно ни о чём не говорила. Что это?! Хотел спросить у Роя, даже повернулся. А оказалось, что я пролюбовался на все эти растворы целый час. А он так и не сдвинулся с места... Кажется, даже страницу не перевернул.
Неужели, для него вот эта чёртова книга важнее меня?! А вдруг я ему вообще безразличен и моя необходимость заканчивается сразу же после очередного пережитого оргазма? Что, если это действительно так? И что, мне теперь до конца службы или до первой смерти греть ему постель в качестве секс-игрушки?
- Рой. – Продолжает читать свою книжку. – Рой! – Шевелит губами, что-то повторяя, ему наверно так усваивать удобнее. – Рой!!!
Наконец, поднимает на меня удивлённый взгляд.
- Стальной, а ещё погромче нельзя?
- Я звал тебя тише, ты не услышал. Что это? – Показываю на интересующую меня баночку.
- Красная ртуть.* – Он посмотрел на меня как на тупого. А я осмысливал слова Мустанга. Разве это реально? Но, а с другой стороны, подтверждение его слов сейчас находится передо мной
- А свойства? – Красная платина снова завладела моим вниманием.
- Чуть более ядовита, чем настоящая ртуть. Правда, из-за большей плотности скорость распространения чуть меньше. Ну а исход сам знаешь, не спасся, значит, не спасся.
- Зачем она тебе здесь?
- Ставлю опыты. Окончательные её свойства не известны до конца, эта «красная смерть» вполне может быть полезной. – Он встал сзади, положив руки на стол по обе стороны от меня, и говорил это тихим голосом прямо мне в ухо. Потом вдруг начал работу. Прямо перед моим носом порхали его руки, зажигая спиртовку, смешивая растворы, готовя соединения для дальнейшей термообработки.
Но тут я понимаю, что он снова забывает про меня. Что меня здесь совершенно не существует, и я даже воздуха потребляю меньше, чем все его растворы. А мне хочется наоборот. Чтобы я был частью его. Чтобы хоть что-то его зависело от меня.
- Не хочу здесь больше находиться. – Говорю я и в более или менее безопасный момент пытаюсь разорвать плен его рук. Не так просто. – Рой, выпусти меня!
- Куда ты пойдёшь, Рой, мне немного осталось.
- Ты даже не хочешь рассказать, чем занимаешься! Просто не обращаешь на меня внимания! Зачем я тебе!? Я уйти хочу! – Я даже не знаю, к чему именно относилась последняя фраза. Я хотел уйти из этого помещения. Оно душило меня, убивало, медленно сводило с ума. А ещё я хотел уйти от него. Такого холодного, не смотря на то, что Огненный, равнодушного, хотя на самом деле темпераментного. Я хотел уйти от него.
- Успокойся, Эд, никуда ты не уйдёшь! – Он прижался ко мне ещё сильнее, чуть ли не вдавливая в стол. Как меня это разозлило!
- Не приказывай мне! – От моего удара по столу дрогнуло пламя в спиртовке, пробирка над пламенем пошатнулась и свалилась, покатившись по столу. – Я сам знаю, что мне делать! – Отодвинул от себя листы, которые сразу же опрокинули ещё пару колбочек с жидкостями, понравившимися мне своим цветом. – И я отсюда уйду!
Пихаю его со всей возможной силой в бока и слышу его глухой вздох. Больно. А мне не больно!? Мне не больно быть мебелью, которую используют только когда захотят!? Он отстраняется, и я вскакиваю с табурета.
- Стальной!! – Опять его голос. Такой пронзительный, яростный, хриплый сейчас. При других обстоятельствах я бы поддался, превратил бы это в нежную сексуальную пытку, которую он бы не выдержал, но сейчас во мне столько ярости, что его голос действует на меня, как на быка красная тряпка.
- Иди к чёрту! – Одним яростным движением сметаю с его стола растворы, так близко стоящие с краю. Что-то зашипело, что-то поменяло цвет, что-то начало испаряться, не важно! Мои глаза застелила пелена, и я больше ничего не видел. Ничего, кроме него. – Мне надоело! Видеть тебя больше не хочу.
Под руку попадается спиртовка и она тоже летит на пол, разливая спирт, огонь бежит по полу. А меня от него ещё больше заводит, распаляет, хочу убить его, хочу, чтобы ему сейчас тоже было больно!
- Стальной!! – Он тянет ко мне руку, понимает, что всё это уже серьёзно, что я не шучу, не играю, что я правда взбешён. Разбиваю что-то снова. И вижу, как он меняется в лице. Как искажаются его черты, выдавая ужас, страх, почти панику. И тут я понимаю.
На столе больше нет того большого пузырика с платиновой жидкостью. Он разбился под моей рукой, оставляя осколки на столе и полу, а сама жидкость, переливаясь красным, медленно ползла к огню. Она так лениво передвигалась, будто с каждым движением делалась ещё больше, идя к своей цели, а я стоял в ступоре и смотрел на это действо. Меня тоже охватил страх.
Это была красивая смерть. Я задыхался, глаза слезились, во всём теле была слабость, комнату наполнил какой-то странный запах, я всё никак не мог его разобрать. А потом ртуть, наконец, добралась до огня. Никогда в жизни я не думал, что сгорю в таком прекрасном огне.
- Элрик! – Я это слышу будто с другой планеты, больше чувствуя вибрацию от его басового крика, чем сам крик. Чувствую, как Он тянет меня за руку, к стене, как я, будто каменный тащусь за ним. Куда мы? Нам же нет спасения, Рой, куда мы? Не спеши...
- Рой... – Слышу свой голос, совсем тихий. Ярости как будто и не было. Зачем сердиться, если это наши последние минуты? Последние минуты вместе. Мы вместе. Мы даже умрём вместе. На мгновение я даже улыбнулся. Я мечтал так.
- Рано, Эд, рано. Не отпущу. – Его руки обнимают меня, сильные. В его объятьях я чувствую защиту, чувствую, что не предаст, спасёт. Задыхаюсь. – Дыши.
Я чувствовал за своей спиной стену. Мустанг держал меня одной рукой и коленом, просунутым между моих ног, иначе бы я упал совсем. А потом вдруг случилось чудо. Пока едкий дым просачивался сквозь прочную дверь лаборатории, нас будто оградило серебряным дымом из баллона, который Мустанг снял со стены.
- Дыши. – А я и, правда, забыл, как это делать. Дышать. Покажи мне, Рой. Последний раз, покажи! Тянусь к нему отчаянно, горячо, как к спасательному кругу со слабой надеждой, что он спасёт. – Дыши. – Прикасается к моим губам почти невесомым поцелуем. Они такие живые у него, мягкие со странным вкусом медикаментов. И поцелуй такой острый, будто проходит разряд. И мы умираем. Неизбежно. – Дыши. Не смей сдаваться!
Целует меня глубоко, смачно, будто хочет достать кончиком языка до моей души, потрогать её, ласкать, довести до сумасшествия. И я не могу ему сопротивляться, в прочем, как обычно. Хочу его. Последний раз. Хочу так сильно, что в низу живота становится невыносимо больно.
Вдох. Первый сильный и глубокий вдох. И я замечаю это. За спиной Мустанга, будто кровопролитная война. Ядовитый дым стал красным, почти бордовым, а нас, как демонов в священном круге защищает серебряная стена. Они танцуют свои страстные танцы у нас на глазах, не уступая друг другу, стремясь к победе. К такой желанной сладкой победе и наслаждаются этой войной. Огонь борется со Сталью.
- Ты нужен мне, Стальной. – На выдохе. Я ему нужен. Зачем? Хотя какая разница? Я до сих пор не могу ответить, зачем он мне нужен. Просто с ним я могу жить. С ним я могу даже умереть. А больше мне ничего не нужно. Ласкает меня пальцами, успокаивает, просит довериться. Он всегда делает это именно так. Потому что словами не умеет.
Целую в ответ. Также горячо, как и он меня, также страстно. Хочу отдать последнее, что имею. Навсегда. И всё равно мне, что мы умрём, это меня больше не волнует. Важен он. Такой близкий и родной сейчас. Всегда.
Трусь об его коленку, изнываю, постанываю, извиваюсь, всё для него. Видишь?? Видишь, как ты на меня действуешь, Мустанг!? Я даже перед смертью хочу тебя! Где-то до боли стягиваются мои нервы. Всё сейчас особенно остро, как будто в каждой клетке моего тела сверхчувствительные датчики, на которые раз за разом нажимает Рой.
- Ты будешь жить. – Снова шепчет. Обжигает своим шёпотом моё ухо. Он так уверен в своих словах. – Ты будешь жить для меня.
- Что это за дым? – Просто не могу не спросить. Облизываю губы, расстегиваю рубашку. Господи, как же жарко, как душно. Как будто я уже в Аду. Но если у меня будет такой Ад, я на него согласен.
- Ты спросишь у меня потом. Не сейчас... – Наши пальцы переплетаются в складках моей рубахи. Я знаю, как ему не терпится до меня коснуться. Он всегда говорил мне, как его сводит с ума моё тело и я тихо этим гордился.
Целует меня. Терпко, на мгновение, как будто ему больно от ощущения моих губ, как будто он хочет воспротивиться, но не может. Наконец, его пальцы касаются моей груди. Изучают, распаляют, просто гладят. Под его пальцами бьётся моё сердце. Для него.
Поцелуй всё глубже, пальцы всё ниже, в теле всё жарче. Под закрытыми веками я вижу пожар, вижу его напряжение и даже электричество я тоже вижу. Чувствую, как он снимает с меня рубашку, и как разряд проходит вдоль позвоночника, когда голая спина коснулась стены. Больше не могу дышать, но продолжаю целовать его губы, теперь уже с привкусом металла. Что мне воздух, если я не смогу чувствовать вкус его губ?
Почти падаю на его ногу, хватаюсь за него из последних сил, понимаю, что он всё ещё в форме. Рооой. Хныкаю, как маленький ребёнок, тянусь к его застёжкам своими настырными руками и всё же разрываю поцелуй.
- Господи, зачем их так много!? – Пуговицы, ещё пуговицы, ремень, ещё пуговицы.
- Чтоб ты спросил! – Ухмыляется. Правильно, его же рукам полная свобода! По-хозяйски гладит моё тело, легко проводит по спине. Да вот к чёрту эти все его пуговицы! Да, я невротик, потому что мне не хватает нервов расстегивать все его пуговицы. Рву на нём оставшиеся пуговицы, срываю рубашку, проклиная её.
- Я засуну эти пуговицы тебе в задницу! – Спускаюсь ниже, к штанам. Хоть там у него пуговиц нет! – Каждую по отдельности! А потом сделаю из них бусы. – Расправляюсь с ремнём и дёргаю «молнию». – И засуну в тебя все сразу. – Проворно забираюсь под его трусы и ласкаю уже стоящую плоть. – Трахать буду, пока ты не завоешь! Пока ты своё имя не забудешь, ты будешь чувствовать все эти пуговицы в своей заднице. – Я размазывал по члену его смазку, наслаждаясь тем, как он заводится от моих слов. Его руки уже начинают спускаться к моим штанам, но только пока не предпринимают каких-либо действий по их ликвидации. – А потом я сам тебя возьму. Не вынимая эти проклятые пуговицы! Тебя будут трахать бусы, Мустанг, бусы,.. ах!
- Рррр... – Не знаю, как он так долго выдержал. Я мог бы кончить от собственных слов, представляя себе пассивного Роя, так сладостно отдающегося всем моим желаниям, как он извивается под моими руками с этими самыми пуговицами в себе.
А я видимо, разбудил в нём зверя, потому, как в следующий момент, он уже резко развернул меня к себе спиной и прижался своим стояком меж моих ягодиц. Ну и кто придумал мои штаны!? Я тёрся об него, как последняя шлюха, упираясь локтями в стену. Не смотря на то, что последняя была очень даже холодная, мне было ещё жарче. Моё собственное возбуждение тёрлось о ткань брюк и становилось больно. Очень больно. Невыносимо.
- Растегни! – Умоляю его. Ну, пожалуйста... Чувствую, как он снизошёл до исполнения моих просьб. Как он медленно тянет «язычок» вниз, как обхватывает рукой мой член, как дрочит его не спеша. Как сам опускается на колени, стягивая с меня брюки. И не даёт повернуться.
И опять не могу дышать. Уже от ярких ощущений его руки, мягко гладящей мою попку, и языка, который начал своё путешествие от поясницы вниз. Они двигались навстречу друг другу, а потом разминулись. Рука продолжила свой путь вверх, а язык спускался всё ниже.
Я прогнулся как кошка, подставляя себя ему целиком. Пришлось немного отодвинуться от стенки и прогнуться ниже, я уже предвкушал... Когда он поцеловал кольцо моих мышц, я чуть не ударился головой о стенку, вышибая остаток мало-мальски работающих мозгов. Больше никогда не буду смеяться над выражением «поцелуй меня в задницу», не знаю, как ему, но я даже стоять не могу спокойно, когда он целует меня там.
Мустанг поддерживает меня сильными руками, чтобы колени не сгибались, лижет, покусывает, оттягивает, входит! Я больше не мог, я просто больше не мог вот так спокойно стоять и чувствовать, как кончик его языка проникает в меня, растягивает, проталкивается глубже. Мне хотелось двигаться. Резко, больно, жадно, сильно. Я хотел умереть в этом ритме, раствориться в нём.
Почувствовав мои поползновения, Рой взялся за мой ствол и в такт своему языку стал двигать рукой. Я думал, что меня порвёт изнутри от такого блаженства. В моём проходе будто перекатывался огненный шарик, реагирующий на каждоё моё движение. Я, наверное, кричал. Стягивал мышцы там, ещё больше сужаясь вокруг его языка, чувствуя его ещё сильнее. А он с каждым разом проходил всё дальше, двигался всё резче, распаляя.
- Рооой. – Полу-стон полу-всхлип, не понятно. Но я терял сознание от оргазма, накрывшего меня. Хотелось сильнее, хотелось его внутри меня. Целиком. Пожалуйста.
Вместо этого снова язык. Потом палец. Один. Медленно внутрь. Медленно обратно. Всё медленно. Потом снова язык. Теперь также медленно. А потом палец. Под уздечкой его языка двигался палец. Медленно. Я сгораю. Потом, возможно, два пальца. Нет. Это язык глубже. Ну, пожалуйста. И пустота.
Ненавижу эту пустоту. Как будто стал в один момент никому ненужным.
- Возьми. – Открываю глаза и вижу прямо перед глазами его руку. Пальчики скользят по подбородку, выше, к губам и я засасываю один, потом два, чувствую собственный вкус, опять хочу его. Как он может столько много терпеть?
Маниакально стараюсь хоть так доставить ему удовольствие, сосу пальцы, как ненормальный, чувствую, как в один момент он не выдерживает и прижимает меня всем телом к стенке, упираясь в дырочку.
- Стальной. – На выдохе.
Вынимает свои пальцы, пристраивает обратно к выходу. Это больно. Это так больно, хорошо, непонятно, убийственно. Он вот так просто вставил сразу два пальца и быстро-быстро, начал двигать ими во мне.
Ноги уже почти совсем меня не держали, глаза закрывались, я слышал, как стонал не своим голосом его имя и насаживался на его пальцы. Сам. И пофиг мне было, что где-то ещё полчаса назад я боялся умереть от того ужасного газа, прикрывавшегося красивой огненной платиной, сейчас всё что меня интересовало это темп, с которым Рой меня готовил.
- Быстрее. – Умоляю. Мне нужно как можно больше. Внутри. До смерти хочу почувствовать его в себе, как можно глубже. А он наоборот, замедляется, а потом и оставляет меня вовсе.
Чтобы в следующий момент, я почувствовал, что-то маленькое и холодное, без усилий проникающее в меня. Он двигал этим по моим стенкам, нажимая на простату, от чего я каждый раз на доли секунд терял сознание. Мустанг добавил ещё одну такую штучку и трахал меня ими, фиксируя на подушечках пальцев. А потом они выпали из меня и я понял. Рой трахал меня пуговицами! Этими самыми пуговицами, которые я уже успел двести раз проклясть.
- Отодвинься, не хочу, чтобы они выпадали из тебя. – Голос ровный, спокойный, будто его совсем это не возбуждает, только зрачки предательски расширены. Делаю всё, как он говорит, предвкушая ни с чем несравнимое удовольствие. Вставляет пуговицы обратно и наконец, приспустив штаны, направляет в меня свой член.
Я никогда от этого не устану. Мне никогда это не надоест. Я готов жить так вечно, чувствуя доказательства его любви в каждом жесте, движении, толчке. Проникает до конца и упирается рукой в стенку. Я не вижу, но образ Роя с откинутой назад головой прорисовывается в моём воображении с точностью до мелочей.
- Рооой. – И это как будто спусковой крючок для него. Наматывает мои волосы на кулак, заставляет прогнуться, поднять голову и поменять угол. Теперь пуговички бьют точно в простату, и так хочется разорваться на тысячи частичек, через которые ежесекундно проходит наслаждение.
Двигаемся бешено, будто не успеем, в едином ритме, как две половинки одного целого, чувствую трение и тяжесть между ног, так хочу помочь себе, но боюсь, что если оторву руки от стены, то упаду вовсе. Если мы выпадем за круг, то пропадём. А я хочу жить. Вот сейчас в этот момент, я готов жить! Потому что только так я смогу ещё раз почувствовать это убийственное удовольствие.
Мы двигались так всего какие-то минуты. Или наверно полчаса. А может вечность. Я не считал. Толчки были в такт ударам сердца, дыхание на двоих рваное и горячее, а напряжение всё больше.
Секунда. Две. Три. Толчок. И я, срываясь, кончаю, так и не притронувшись к себе, теряю сознание, проваливаюсь в тёплую вязкую пустоту с привкусом медикаментов и одеколоном Мустанга.
Эд... Эд... Дыши... Эд...
Дыши...
Дыши...
Дыши...
Вдох. Выдох. Противный писк какого-то прибора. Вдох. Выдох. Свет режет глаза, губы пересохли, а облизать не могу. Дыши... Дыши... Голос такой знакомый. Направляет.
- Он глаза открыл! – Ужасно резкий громкий крик где-то недалеко. Лучше бы я умер.
И сразу какая-то суматоха. Много-много звуков, много возни вокруг, ещё одна попытка открыть глаза. Неудачная. Голоса. И, наконец, его голос. Простой шёпот. Одно слово. «Дыши».
- Что это было? Тот серебряный газ? – Спрашиваю. Медленно. Сипло. Мне почти больно от звуков, которые я издаю.
- Ты смертельно любопытный, Стальной! – Спокойствие. Почти теплота. Спасибо, Рой. – Жидкий азот.** Когда он начинает взаимодействовать с воздухом, появляется дым. А так как там почти совсем не было открытой поверхности, и улетучиваться было некуда... В общем, считай, что мы сидели в холодной камере.
- Я был бы не против, повторить. – Пытаюсь приподняться. Чувствую, как он помогает мне. – К тому же, там было совсем не холодно.
Кто-то со стороны хмыкнул. Я тут же обернулся на звук. В дверях стоял маленький седовласый старичок в докторском халате и весело смотрел на нас.
- Молодой человек. В вашей прямой кишке мы нашли это. – Протягивает мне маленький пакетик. С двумя пуговицами. – Думаю, вы захотите их оставить себе...
Смотрю на них, как на врагов народа. Чёртовы пуговицы!
- Стальной, дыши!!
_____________________________________________
* - Красная ртуть - несуществующая разработка Советского Союза, поэтому о её свойствах можно только догадываться
** - при взаимодействии с воздухом действительно дымится, но не обладает большой плотностью, газ бы удержать не смог, но это же сказка))
Автор: MiRa90 (S.O.N.)
Фандом: FMA
Направленность: Яой
Пейринг: Рой/Эд
Жанр: romance, ООС, POV
Рейтинг: NC-17
Размер: mini
Дисклаймер: все права у создателей.
читать дальшеЧувствуя его губы на своих губах, я был абсолютно счастлив и рад тому, что это случилось именно так. Нет, конечно, где-то в глубине души я очень сожалел, переживал и возможно меня даже грызла совесть, но это того стоило. И мне кажется, Рой разделяет моё мнение.
На самом деле, если бы он раньше сказал мне о том, как ко мне относится, не пришлось бы идти на такие меры, и сейчас я бы целовал его с таким же упоением, но только в другом месте. Теперь же, помимо звуков моих смачных причмокиваний, когда его язык так нагло и настойчиво играл с моим в яростном соитии, проскальзывали мерные звуки медицинских аппаратов, рисующих на диаграмме бешеное биение моего сердца. Но наверно, лучше рассказать, с чего всё началось.
Он, не отрываясь, читал какую-то очень толстую книгу, с которой предварительно был сдут целый слой пыли. Он так погрузился в изучение этой макулатуры, что совершенно перестал замечать меня. Его губы беззвучно шевелились, когда он перечитывал текст, пальцы поглаживали обложку неспешными круговыми движениями, а я смотрел на это зрелище и всё чаще облизывал пересохшие губы.
Со мной происходило что-то странное, неправильное и такое мучительно-сладкое. Всё тепло стекало к низу живота, там становилось тяжело и тянуще. Я сидел на высоком табурете перед огромным столом с кучей пробирок, колбочек, прозрачных баночек, кучей бумаг, кучей каких-то металлических предметов, хирургического направления и сгорал от возбуждения только от одного вида сосредоточенного на деле мужчины.
А вот этот самый мужчина меня не замечал совершенно. За несколько минут какая-то доисторическая летопись о всяких там рода веществах, которые мне приходилось лицезреть на столе стала для него важнее «его мальчика». Я ему ещё отомщу.
Какое-то время я пытался делать вид, что меня здесь немного не существует, чтобы Рой действительно мог поработать. Пока мы шли в эту лабораторию он болтал без умолку о каких-то там веществах, о каких-то их охренительно полезных свойствах, о том, как нам повезло, что они у нас есть. За мной тогда челюсть волочилась. Я даже представить себе не мог, что он может быть настолько трудолюбив.
Когда мы зашли в эту лабораторию я на мгновение потерял дар речи. Здесь явно всё было его, но судя по тому, как он был рад сюда идти, он проводил здесь не так много времени. Конечно, он же полковник, ему теперь не до лабораторий с этими странными веществами в колбочках и баночках. Хотя, видимо, ему это раньше дико нравился.
Вот тут он отдался полностью работе. Он даже мне так не отдаётся, как ей. Через полчаса я стал тихо завидовать и ревновать. Потому что за работой он был ещё более сексуален, чем обычно. Такой отрешённый, что спустя эти несчастные тридцать минут мне и изображать не пришлось, что меня здесь нет. Я вздыхал, дрыгал ногами, даже что-то там теребил на его столе, а ему было всё равно. Я решил, что мне тоже и углубился в познание всяких колбочек с разноцветными жидкостями внутри.
Там были десятки колб с самым разным содержимым. Иногда я косился на Мустанга, когда находил в очередной такой колбе небольшое количество белого порошка. Конечно, моя первая мысль была о наркотиках. Но длинная запись, наклеенная на пузырёк, разубедила меня думать на эту тему. Вообще думать меня конкретно разубедили листы бумаг, на которых не было ни одного свободного места. Всё было в расчётах, формулах, вычислениях и пятнах от растворов и ручки. А Мустанг оказывается, ещё и умный!
Но цвета жидкостей меня привлекали куда больше, чем его писанина, правда красивая, аккуратная и на самом деле, безумно родная. Именно таким почерком Огненный расписался у меня на сердце.
Они были синие, жёлтые, оранжевые, малиновые, они были самых разных, почти нереальных, цветов. У меня разбегались глаза, на несколько мгновений, я даже забыл, что где-то здесь в комнате над книгой сидит Рой. Правда, насовсем моё внимание привлёк только один пузырёк. Он был больше, чем все остальные, поэтому вещества казалось меньше, чем во всех остальных. А в колбе была какая-то странная субстанция. Платиновая овальная субстанция разлилась по дну ленивой выпуклой лужицей, светясь будто изнутри красным цветом.
На баночке была написана странная запись RM-20/20, которая мне совершенно ни о чём не говорила. Что это?! Хотел спросить у Роя, даже повернулся. А оказалось, что я пролюбовался на все эти растворы целый час. А он так и не сдвинулся с места... Кажется, даже страницу не перевернул.
Неужели, для него вот эта чёртова книга важнее меня?! А вдруг я ему вообще безразличен и моя необходимость заканчивается сразу же после очередного пережитого оргазма? Что, если это действительно так? И что, мне теперь до конца службы или до первой смерти греть ему постель в качестве секс-игрушки?
- Рой. – Продолжает читать свою книжку. – Рой! – Шевелит губами, что-то повторяя, ему наверно так усваивать удобнее. – Рой!!!
Наконец, поднимает на меня удивлённый взгляд.
- Стальной, а ещё погромче нельзя?
- Я звал тебя тише, ты не услышал. Что это? – Показываю на интересующую меня баночку.
- Красная ртуть.* – Он посмотрел на меня как на тупого. А я осмысливал слова Мустанга. Разве это реально? Но, а с другой стороны, подтверждение его слов сейчас находится передо мной
- А свойства? – Красная платина снова завладела моим вниманием.
- Чуть более ядовита, чем настоящая ртуть. Правда, из-за большей плотности скорость распространения чуть меньше. Ну а исход сам знаешь, не спасся, значит, не спасся.
- Зачем она тебе здесь?
- Ставлю опыты. Окончательные её свойства не известны до конца, эта «красная смерть» вполне может быть полезной. – Он встал сзади, положив руки на стол по обе стороны от меня, и говорил это тихим голосом прямо мне в ухо. Потом вдруг начал работу. Прямо перед моим носом порхали его руки, зажигая спиртовку, смешивая растворы, готовя соединения для дальнейшей термообработки.
Но тут я понимаю, что он снова забывает про меня. Что меня здесь совершенно не существует, и я даже воздуха потребляю меньше, чем все его растворы. А мне хочется наоборот. Чтобы я был частью его. Чтобы хоть что-то его зависело от меня.
- Не хочу здесь больше находиться. – Говорю я и в более или менее безопасный момент пытаюсь разорвать плен его рук. Не так просто. – Рой, выпусти меня!
- Куда ты пойдёшь, Рой, мне немного осталось.
- Ты даже не хочешь рассказать, чем занимаешься! Просто не обращаешь на меня внимания! Зачем я тебе!? Я уйти хочу! – Я даже не знаю, к чему именно относилась последняя фраза. Я хотел уйти из этого помещения. Оно душило меня, убивало, медленно сводило с ума. А ещё я хотел уйти от него. Такого холодного, не смотря на то, что Огненный, равнодушного, хотя на самом деле темпераментного. Я хотел уйти от него.
- Успокойся, Эд, никуда ты не уйдёшь! – Он прижался ко мне ещё сильнее, чуть ли не вдавливая в стол. Как меня это разозлило!
- Не приказывай мне! – От моего удара по столу дрогнуло пламя в спиртовке, пробирка над пламенем пошатнулась и свалилась, покатившись по столу. – Я сам знаю, что мне делать! – Отодвинул от себя листы, которые сразу же опрокинули ещё пару колбочек с жидкостями, понравившимися мне своим цветом. – И я отсюда уйду!
Пихаю его со всей возможной силой в бока и слышу его глухой вздох. Больно. А мне не больно!? Мне не больно быть мебелью, которую используют только когда захотят!? Он отстраняется, и я вскакиваю с табурета.
- Стальной!! – Опять его голос. Такой пронзительный, яростный, хриплый сейчас. При других обстоятельствах я бы поддался, превратил бы это в нежную сексуальную пытку, которую он бы не выдержал, но сейчас во мне столько ярости, что его голос действует на меня, как на быка красная тряпка.
- Иди к чёрту! – Одним яростным движением сметаю с его стола растворы, так близко стоящие с краю. Что-то зашипело, что-то поменяло цвет, что-то начало испаряться, не важно! Мои глаза застелила пелена, и я больше ничего не видел. Ничего, кроме него. – Мне надоело! Видеть тебя больше не хочу.
Под руку попадается спиртовка и она тоже летит на пол, разливая спирт, огонь бежит по полу. А меня от него ещё больше заводит, распаляет, хочу убить его, хочу, чтобы ему сейчас тоже было больно!
- Стальной!! – Он тянет ко мне руку, понимает, что всё это уже серьёзно, что я не шучу, не играю, что я правда взбешён. Разбиваю что-то снова. И вижу, как он меняется в лице. Как искажаются его черты, выдавая ужас, страх, почти панику. И тут я понимаю.
На столе больше нет того большого пузырика с платиновой жидкостью. Он разбился под моей рукой, оставляя осколки на столе и полу, а сама жидкость, переливаясь красным, медленно ползла к огню. Она так лениво передвигалась, будто с каждым движением делалась ещё больше, идя к своей цели, а я стоял в ступоре и смотрел на это действо. Меня тоже охватил страх.
Это была красивая смерть. Я задыхался, глаза слезились, во всём теле была слабость, комнату наполнил какой-то странный запах, я всё никак не мог его разобрать. А потом ртуть, наконец, добралась до огня. Никогда в жизни я не думал, что сгорю в таком прекрасном огне.
- Элрик! – Я это слышу будто с другой планеты, больше чувствуя вибрацию от его басового крика, чем сам крик. Чувствую, как Он тянет меня за руку, к стене, как я, будто каменный тащусь за ним. Куда мы? Нам же нет спасения, Рой, куда мы? Не спеши...
- Рой... – Слышу свой голос, совсем тихий. Ярости как будто и не было. Зачем сердиться, если это наши последние минуты? Последние минуты вместе. Мы вместе. Мы даже умрём вместе. На мгновение я даже улыбнулся. Я мечтал так.
- Рано, Эд, рано. Не отпущу. – Его руки обнимают меня, сильные. В его объятьях я чувствую защиту, чувствую, что не предаст, спасёт. Задыхаюсь. – Дыши.
Я чувствовал за своей спиной стену. Мустанг держал меня одной рукой и коленом, просунутым между моих ног, иначе бы я упал совсем. А потом вдруг случилось чудо. Пока едкий дым просачивался сквозь прочную дверь лаборатории, нас будто оградило серебряным дымом из баллона, который Мустанг снял со стены.
- Дыши. – А я и, правда, забыл, как это делать. Дышать. Покажи мне, Рой. Последний раз, покажи! Тянусь к нему отчаянно, горячо, как к спасательному кругу со слабой надеждой, что он спасёт. – Дыши. – Прикасается к моим губам почти невесомым поцелуем. Они такие живые у него, мягкие со странным вкусом медикаментов. И поцелуй такой острый, будто проходит разряд. И мы умираем. Неизбежно. – Дыши. Не смей сдаваться!
Целует меня глубоко, смачно, будто хочет достать кончиком языка до моей души, потрогать её, ласкать, довести до сумасшествия. И я не могу ему сопротивляться, в прочем, как обычно. Хочу его. Последний раз. Хочу так сильно, что в низу живота становится невыносимо больно.
Вдох. Первый сильный и глубокий вдох. И я замечаю это. За спиной Мустанга, будто кровопролитная война. Ядовитый дым стал красным, почти бордовым, а нас, как демонов в священном круге защищает серебряная стена. Они танцуют свои страстные танцы у нас на глазах, не уступая друг другу, стремясь к победе. К такой желанной сладкой победе и наслаждаются этой войной. Огонь борется со Сталью.
- Ты нужен мне, Стальной. – На выдохе. Я ему нужен. Зачем? Хотя какая разница? Я до сих пор не могу ответить, зачем он мне нужен. Просто с ним я могу жить. С ним я могу даже умереть. А больше мне ничего не нужно. Ласкает меня пальцами, успокаивает, просит довериться. Он всегда делает это именно так. Потому что словами не умеет.
Целую в ответ. Также горячо, как и он меня, также страстно. Хочу отдать последнее, что имею. Навсегда. И всё равно мне, что мы умрём, это меня больше не волнует. Важен он. Такой близкий и родной сейчас. Всегда.
Трусь об его коленку, изнываю, постанываю, извиваюсь, всё для него. Видишь?? Видишь, как ты на меня действуешь, Мустанг!? Я даже перед смертью хочу тебя! Где-то до боли стягиваются мои нервы. Всё сейчас особенно остро, как будто в каждой клетке моего тела сверхчувствительные датчики, на которые раз за разом нажимает Рой.
- Ты будешь жить. – Снова шепчет. Обжигает своим шёпотом моё ухо. Он так уверен в своих словах. – Ты будешь жить для меня.
- Что это за дым? – Просто не могу не спросить. Облизываю губы, расстегиваю рубашку. Господи, как же жарко, как душно. Как будто я уже в Аду. Но если у меня будет такой Ад, я на него согласен.
- Ты спросишь у меня потом. Не сейчас... – Наши пальцы переплетаются в складках моей рубахи. Я знаю, как ему не терпится до меня коснуться. Он всегда говорил мне, как его сводит с ума моё тело и я тихо этим гордился.
Целует меня. Терпко, на мгновение, как будто ему больно от ощущения моих губ, как будто он хочет воспротивиться, но не может. Наконец, его пальцы касаются моей груди. Изучают, распаляют, просто гладят. Под его пальцами бьётся моё сердце. Для него.
Поцелуй всё глубже, пальцы всё ниже, в теле всё жарче. Под закрытыми веками я вижу пожар, вижу его напряжение и даже электричество я тоже вижу. Чувствую, как он снимает с меня рубашку, и как разряд проходит вдоль позвоночника, когда голая спина коснулась стены. Больше не могу дышать, но продолжаю целовать его губы, теперь уже с привкусом металла. Что мне воздух, если я не смогу чувствовать вкус его губ?
Почти падаю на его ногу, хватаюсь за него из последних сил, понимаю, что он всё ещё в форме. Рооой. Хныкаю, как маленький ребёнок, тянусь к его застёжкам своими настырными руками и всё же разрываю поцелуй.
- Господи, зачем их так много!? – Пуговицы, ещё пуговицы, ремень, ещё пуговицы.
- Чтоб ты спросил! – Ухмыляется. Правильно, его же рукам полная свобода! По-хозяйски гладит моё тело, легко проводит по спине. Да вот к чёрту эти все его пуговицы! Да, я невротик, потому что мне не хватает нервов расстегивать все его пуговицы. Рву на нём оставшиеся пуговицы, срываю рубашку, проклиная её.
- Я засуну эти пуговицы тебе в задницу! – Спускаюсь ниже, к штанам. Хоть там у него пуговиц нет! – Каждую по отдельности! А потом сделаю из них бусы. – Расправляюсь с ремнём и дёргаю «молнию». – И засуну в тебя все сразу. – Проворно забираюсь под его трусы и ласкаю уже стоящую плоть. – Трахать буду, пока ты не завоешь! Пока ты своё имя не забудешь, ты будешь чувствовать все эти пуговицы в своей заднице. – Я размазывал по члену его смазку, наслаждаясь тем, как он заводится от моих слов. Его руки уже начинают спускаться к моим штанам, но только пока не предпринимают каких-либо действий по их ликвидации. – А потом я сам тебя возьму. Не вынимая эти проклятые пуговицы! Тебя будут трахать бусы, Мустанг, бусы,.. ах!
- Рррр... – Не знаю, как он так долго выдержал. Я мог бы кончить от собственных слов, представляя себе пассивного Роя, так сладостно отдающегося всем моим желаниям, как он извивается под моими руками с этими самыми пуговицами в себе.
А я видимо, разбудил в нём зверя, потому, как в следующий момент, он уже резко развернул меня к себе спиной и прижался своим стояком меж моих ягодиц. Ну и кто придумал мои штаны!? Я тёрся об него, как последняя шлюха, упираясь локтями в стену. Не смотря на то, что последняя была очень даже холодная, мне было ещё жарче. Моё собственное возбуждение тёрлось о ткань брюк и становилось больно. Очень больно. Невыносимо.
- Растегни! – Умоляю его. Ну, пожалуйста... Чувствую, как он снизошёл до исполнения моих просьб. Как он медленно тянет «язычок» вниз, как обхватывает рукой мой член, как дрочит его не спеша. Как сам опускается на колени, стягивая с меня брюки. И не даёт повернуться.
И опять не могу дышать. Уже от ярких ощущений его руки, мягко гладящей мою попку, и языка, который начал своё путешествие от поясницы вниз. Они двигались навстречу друг другу, а потом разминулись. Рука продолжила свой путь вверх, а язык спускался всё ниже.
Я прогнулся как кошка, подставляя себя ему целиком. Пришлось немного отодвинуться от стенки и прогнуться ниже, я уже предвкушал... Когда он поцеловал кольцо моих мышц, я чуть не ударился головой о стенку, вышибая остаток мало-мальски работающих мозгов. Больше никогда не буду смеяться над выражением «поцелуй меня в задницу», не знаю, как ему, но я даже стоять не могу спокойно, когда он целует меня там.
Мустанг поддерживает меня сильными руками, чтобы колени не сгибались, лижет, покусывает, оттягивает, входит! Я больше не мог, я просто больше не мог вот так спокойно стоять и чувствовать, как кончик его языка проникает в меня, растягивает, проталкивается глубже. Мне хотелось двигаться. Резко, больно, жадно, сильно. Я хотел умереть в этом ритме, раствориться в нём.
Почувствовав мои поползновения, Рой взялся за мой ствол и в такт своему языку стал двигать рукой. Я думал, что меня порвёт изнутри от такого блаженства. В моём проходе будто перекатывался огненный шарик, реагирующий на каждоё моё движение. Я, наверное, кричал. Стягивал мышцы там, ещё больше сужаясь вокруг его языка, чувствуя его ещё сильнее. А он с каждым разом проходил всё дальше, двигался всё резче, распаляя.
- Рооой. – Полу-стон полу-всхлип, не понятно. Но я терял сознание от оргазма, накрывшего меня. Хотелось сильнее, хотелось его внутри меня. Целиком. Пожалуйста.
Вместо этого снова язык. Потом палец. Один. Медленно внутрь. Медленно обратно. Всё медленно. Потом снова язык. Теперь также медленно. А потом палец. Под уздечкой его языка двигался палец. Медленно. Я сгораю. Потом, возможно, два пальца. Нет. Это язык глубже. Ну, пожалуйста. И пустота.
Ненавижу эту пустоту. Как будто стал в один момент никому ненужным.
- Возьми. – Открываю глаза и вижу прямо перед глазами его руку. Пальчики скользят по подбородку, выше, к губам и я засасываю один, потом два, чувствую собственный вкус, опять хочу его. Как он может столько много терпеть?
Маниакально стараюсь хоть так доставить ему удовольствие, сосу пальцы, как ненормальный, чувствую, как в один момент он не выдерживает и прижимает меня всем телом к стенке, упираясь в дырочку.
- Стальной. – На выдохе.
Вынимает свои пальцы, пристраивает обратно к выходу. Это больно. Это так больно, хорошо, непонятно, убийственно. Он вот так просто вставил сразу два пальца и быстро-быстро, начал двигать ими во мне.
Ноги уже почти совсем меня не держали, глаза закрывались, я слышал, как стонал не своим голосом его имя и насаживался на его пальцы. Сам. И пофиг мне было, что где-то ещё полчаса назад я боялся умереть от того ужасного газа, прикрывавшегося красивой огненной платиной, сейчас всё что меня интересовало это темп, с которым Рой меня готовил.
- Быстрее. – Умоляю. Мне нужно как можно больше. Внутри. До смерти хочу почувствовать его в себе, как можно глубже. А он наоборот, замедляется, а потом и оставляет меня вовсе.
Чтобы в следующий момент, я почувствовал, что-то маленькое и холодное, без усилий проникающее в меня. Он двигал этим по моим стенкам, нажимая на простату, от чего я каждый раз на доли секунд терял сознание. Мустанг добавил ещё одну такую штучку и трахал меня ими, фиксируя на подушечках пальцев. А потом они выпали из меня и я понял. Рой трахал меня пуговицами! Этими самыми пуговицами, которые я уже успел двести раз проклясть.
- Отодвинься, не хочу, чтобы они выпадали из тебя. – Голос ровный, спокойный, будто его совсем это не возбуждает, только зрачки предательски расширены. Делаю всё, как он говорит, предвкушая ни с чем несравнимое удовольствие. Вставляет пуговицы обратно и наконец, приспустив штаны, направляет в меня свой член.
Я никогда от этого не устану. Мне никогда это не надоест. Я готов жить так вечно, чувствуя доказательства его любви в каждом жесте, движении, толчке. Проникает до конца и упирается рукой в стенку. Я не вижу, но образ Роя с откинутой назад головой прорисовывается в моём воображении с точностью до мелочей.
- Рооой. – И это как будто спусковой крючок для него. Наматывает мои волосы на кулак, заставляет прогнуться, поднять голову и поменять угол. Теперь пуговички бьют точно в простату, и так хочется разорваться на тысячи частичек, через которые ежесекундно проходит наслаждение.
Двигаемся бешено, будто не успеем, в едином ритме, как две половинки одного целого, чувствую трение и тяжесть между ног, так хочу помочь себе, но боюсь, что если оторву руки от стены, то упаду вовсе. Если мы выпадем за круг, то пропадём. А я хочу жить. Вот сейчас в этот момент, я готов жить! Потому что только так я смогу ещё раз почувствовать это убийственное удовольствие.
Мы двигались так всего какие-то минуты. Или наверно полчаса. А может вечность. Я не считал. Толчки были в такт ударам сердца, дыхание на двоих рваное и горячее, а напряжение всё больше.
Секунда. Две. Три. Толчок. И я, срываясь, кончаю, так и не притронувшись к себе, теряю сознание, проваливаюсь в тёплую вязкую пустоту с привкусом медикаментов и одеколоном Мустанга.
Эд... Эд... Дыши... Эд...
Дыши...
Дыши...
Дыши...
Вдох. Выдох. Противный писк какого-то прибора. Вдох. Выдох. Свет режет глаза, губы пересохли, а облизать не могу. Дыши... Дыши... Голос такой знакомый. Направляет.
- Он глаза открыл! – Ужасно резкий громкий крик где-то недалеко. Лучше бы я умер.
И сразу какая-то суматоха. Много-много звуков, много возни вокруг, ещё одна попытка открыть глаза. Неудачная. Голоса. И, наконец, его голос. Простой шёпот. Одно слово. «Дыши».
- Что это было? Тот серебряный газ? – Спрашиваю. Медленно. Сипло. Мне почти больно от звуков, которые я издаю.
- Ты смертельно любопытный, Стальной! – Спокойствие. Почти теплота. Спасибо, Рой. – Жидкий азот.** Когда он начинает взаимодействовать с воздухом, появляется дым. А так как там почти совсем не было открытой поверхности, и улетучиваться было некуда... В общем, считай, что мы сидели в холодной камере.
- Я был бы не против, повторить. – Пытаюсь приподняться. Чувствую, как он помогает мне. – К тому же, там было совсем не холодно.
Кто-то со стороны хмыкнул. Я тут же обернулся на звук. В дверях стоял маленький седовласый старичок в докторском халате и весело смотрел на нас.
- Молодой человек. В вашей прямой кишке мы нашли это. – Протягивает мне маленький пакетик. С двумя пуговицами. – Думаю, вы захотите их оставить себе...
Смотрю на них, как на врагов народа. Чёртовы пуговицы!
- Стальной, дыши!!
_____________________________________________
* - Красная ртуть - несуществующая разработка Советского Союза, поэтому о её свойствах можно только догадываться
** - при взаимодействии с воздухом действительно дымится, но не обладает большой плотностью, газ бы удержать не смог, но это же сказка))
@темы: =Рой Мустанг/Эдвард Элрик=, =Яой=, =Romance/Fluff=, =POV=, =NC-17=
-
-
15.05.2010 в 16:19-
-
15.05.2010 в 16:24-
-
15.05.2010 в 16:40-
-
15.05.2010 в 16:43-
-
15.05.2010 в 16:53-
-
15.05.2010 в 17:07-
-
19.05.2011 в 14:30Это так в стиле Эда хД