Название: Форма кривизны
Автор: Shiwasu
Бета: schuhart_red
Фендом: Full Metal Alchemist
Дисклеймер: не принадлежат, не извлекаю
Пейринг: Эд/Ал
Рейтинг: NC-17 (думаю, здесь наконец-то он)
Жанр: ангст, романс, ангст
Статус: закончен, в процессе бетинга
Предупреждение: инцест гомосексуальной направленности, одно нецензурное слово. Поэтому: детям, беременным с неустойчивой психикой и людям старой советской закалки - будем благоразумны.
Саммари: "Братик, братик, любимый старший братик" хD
Размещение: с разрешения - пожалуйста
От автора: моральная готовность номер один!
От беты - автору: "Ты точно извращенец" (с)
Часть третья
Эд спал плохо. Он то и дело просыпался от духоты и смутного чувства тревоги, поднимался, чтобы переодеть футболку, подходил проверить Ала, ложился, задремывал, сквозь сон слыша, как тот ходит, открывает окно. Потом он снова просыпался, брел в туалет, смутно помня, где тот находится, там его выворачивало, он полоскал рот, пил микстуру, опять полоскал, потом на совсем ослабевших ногах добирался до кровати и проваливался в тяжелый сон. Так продолжалось до тех пор, пока его разбудил не страх, а близкое присутствие Ала. Через открытое окно комнату наполнял запах влажной сопревшей земли и цветущих деревьев, запах собирающегося дождя. Было так темно и душно, что спросонья Эду показалось, что он опять в шкафу. Младший сидел на корточках возле его софы, обхватив коленки и уткнувшись губами в щеку старшего брата.
-Ал? - от движения гладкой скулы под его губами, от хриплого шепота Ал зажмурился и чуть не захныкал - в паху заныло так, что хотелось ныть в голос. - Ал?
-М-м…
-Укуси меня.
Он вздрогнул, как будто ему на спину плеснули теплой водой, миг, и начал подниматься еле ощутимый пар. Он осторожно укусил брата за щеку.
-Нет, - сказал Эд, чуть помолчав. - Все-таки, не приснилось…
Младший нехотя оторвался и положил голову на его подушку, еще сильнее сжимая руки на коленях.
-Ты меня звал, братик.
Эд смотрел на него, так близко, на такого незнакомого, повзрослевшего, чувствуя еле ощутимый зуд на месте укуса на щеке, и думал, что старшим быть не здорово вообще, потому что даже если ты хочешь его язык в своем рту так, что аж низ живота сводит - ты все равно должен быть здравым смыслом. Ты старший, а он глупый еще, и пусть у вас разница всего в год - ответственность на тебе.
"Открой рот, Ал…"
-Я тебя разбудил?
-Нет. Мне страшно спать, братик, - Ала начинало потрясывать. Подушка была горячая и пахла Эдом, терпко, невообразимо. От этого хотелось еще сильнее прижать коленки к груди, чтобы не дрожали, рот наполнялся слюной. Глаза брата влажно поблескивали в темноте - он смотрел, не моргая, непонятно было, понимает или нет, так долго смотрел, что у Ала начали наворачиваться нервные слезы. Он уже решился, когда вдруг Эдвард шевельнулся, медленно отодвинулся к стене, а потом сказал, все так же не отводя глаз:
-Ал, иди ко мне.
Сердце споткнулось, а в следующее мгновение, не раздумывая, рвануло вперед огромными прыжками. Действовал не Ал, тело взяло контроль ошалевшего хозяина на себя. Щека не отрывалась от подушки, ноги разогнулись, упираясь в пол, колено, бедро, и вот он целиком лежит в постели Эдварда, у него под боком, утопая в его тепле и его близости.
Его старший брат больше не задумывается: локти продавливают подушку по обе стороны от его лица, дышать становится тяжело, длинные волосы в темноте ложатся ему на шею, щеку, прерывистый длинный выдох, и Ал старается не хныкать, когда горячие губы обхватывают мочку его уха и пенная, шипучая волна сразу отдается в пах. Ладонь пролазит между горячей подушкой и его чувствительной шеей, снова сжимает в горсть волосы на затылке, не давая двигаться. Ближе не придумаешь.
-Ну, как? - шепот искрит на нервах и рассыпается перед зажмуренными глазами крошечными ядовитыми фейерверками. - Тебе нравится, Ал, да?
Ал раздвигает ноги, давая брату поставить между ними колено, приподнимает бедра навстречу, сжимает, до зелени в глазах, и чувствует, как Эдвард запускает вторую руку под него и зажимает его совсем крепко, держа под спину и за волосы.
-Тебе нравится, да, Ал? - шепчет. - У меня крыша от тебя едет, слышишь? - слова беззвучно вспыхивают в голове.
Бедро брата наконец-то трется о его твердый член, из горла Ала прорываются низкие бесстыжие стоны. Он не видит даже темноты перед глазами, он весь состоит из запаха Эда, мучительно-сладкого трения об твердое горячее бедро через ткань, его губ, посасывающих ухо, и в первый раз в жизни появившегося соленого привкуса секса под языком.
-…Замолчи, Ал, - прошептал старший, вытягивая руку у него из-под спины. Альфонс осознал только, что она двинулась вверх, задирая рубашку и оголяя живот, потом вниз, приспуская пижамные штаны, а потом легла на его горячую пульсирующую плоть, погладила и медленно сжала. Этого стало слишком много, чтобы еще и дышать.
-Да-а-а, братик… братик, любимый старший братик…
-Закрой рот, Ал, слышишь, заткнись, - простонал Эд, чувствуя, что сам сжимает его колено между ног, трется об него. Ал уже начинал приподниматься на постели, его член в руке твердел еще сильнее, а он все равно близко, одержимо продолжал шевелить губами: "Братик, любимый братик…"
-Заткнись, Ал, - он приник губами к самому его уху, сжимая ладонь, потер головку большим пальцем и сладко прошептал, - Выебать бы тебя в рот, Ал. С ума схожу, как хочу…
В эту секунду стало нестерпимо горячо и мир беззвучно взорвался, все, что было Альфонсом Элриком, разлетелось на микроны. Он не слышал собственного голоса, низкого, из самой глубины горла, не осознавал, что его тело скручивает почти вдвое, по каждой мышце проходит сладкая судорога - чувствовал только, как долго, длинными толчками, кончает брату в ладонь. И как проваливается в яму в темноте.
Какое-то время он не слышал и не видел. Темнота, покой и густое тепло, обволакивающие изнутри и снаружи, так, словно он еще не родился, словно он еще там, внутри. Безмятежность - без слов и без мыслей. Из всех звуков мира - только стук сердца в ушах.
Что-то всколыхнулось, и источник тепла отодвинулся, а потом исчез. Ал распахнул глаза и вздрогнул, глядя в спину уходящего из комнаты брата. На секунду вспыхнул свет, потом закрылась дверь в ванную и зашумела вода. Ал снова ослеп. Вода текла монотонно, не переставая. Он молча перевернулся и зарылся лицом в подушку, сжимаясь в комок, задержав дыхание, чтобы со вздохом в голове не вспыхнуло ни единой мысли…
…Белесые капли стекли по мраморной плитке до самого пола. "Много… обалдеть можно… - подумал Эд, сидя на полу. Ноги приятно гудели, по пояснице разливалось неописуемое блаженное чувство, голова, казалось, набита теплым щекотным пухом. - Не приснилось, все-таки…"
Хорошо, лениво, пол с подогревом. Он склонил голову набок, его пальцы медленно-медленно заплетали косу. Можно было решить, что он о чем-то серьезно думает, но он думал только о том, что волосы чистые, скользкие и рассыпаются. Эд чувствовал, что веки тяжелеют, и он засыпает на теплом полу в ванной, и ни одна клетка его тела не протестует, все уже спят. Так хорошо ему давно не было. Мысли увязли в мягком пуху, не думалось, и было лень вставать, вытирать стену, выключать свет, куда-то идти. Прикрыв глаза, он с улыбкой представил, как кончает Алу в рот, нашептывая ему, какой он классный. И пускай стыдно ему за это будет завтра...
"Ал, - даже не мысль, тихая пульсация. - Завтра поговорю, не могу щас, - сделки с совестью Эду всегда удавались. - Совсем… ошалел. Надо вставить ему по первое… то есть, нет."
Он наконец выключил свет в ванной, прикрыл дверь и нагретыми босыми ногами прошлепал обратно.
-Эй, ты, спишь уже, что ли? - проворчал он. Глаза еще не привыкли к темноте, но по тому испуганному движению, которым младший вскочил на диване, он мог представить, какое у него сейчас несчастное лицо. - Вылезай.
Ал шумно сглотнул и выпутался из одеяла, встал. Эд просто отодвинул его и принялся поправлять постель, хотя хотелось опять задержать руку на теплом боку, а лучше, задрать на нем рубашку. Пусть стыдно будет завтра…
Брат не сказал о произошедшем ни слова. Младший Элрик похолодел весь, с ног до головы, словно все тепло стекло с него куда-то вниз, горло сжало, и в глазах от чувства непоправимого начали набухать огромные кисло-горячие слезы. Эд повернулся, уловив чуть слышный всхлип, а потом уже отчетливое "ы-ы-ы".
Это опять был маленький, глупый Ал. Нет, сейчас он был уже большим, решительным, умным, в чем-то, может, даже поумнее своего брата, но внутри него жил все тот же маленький, вечно жалеющий зверюшек и вообще всех мальчик с торчащими домиком бровками и большими серыми глазами. Давно, когда им было еще лет пять-шесть, его угораздило как-то нечаянно разбить мамину любимую чашку, которая досталась ей еще от бабушки. Чашка была ужасно старая, расписанная вручную, мама очень ей дорожила, так что братья лишний раз боялись рядом с ней вздохнуть, не то что потрогать. И Альфонс каким-то образом ухитрился ее расколотить в мелкие черепки. Конечно, мама не ругалась - она же понимала, что он это не нарочно. Она обнимала его и успокаивала, говоря, что ничего страшного, подумаешь, ерунда, чашка разбилась, бывает, что же теперь. Но маленький Ал был безутешен - он уткнулся в маму и горько плакал от чувства непоправимости произошедшего, ему казалось, что теперь мир уже никогда не будет таким, как раньше. Он рыдал до тех пор, пока от Уинри не вернулся Эдвард. Тот быстро выяснил, в чем дело, потом долго стоял над черепками почившей чашки, сосредоточенно хмурясь. Ал залился слезами пуще прежнего, он боялся, что сейчас братик его наругает, но Эд сказал:
-Не реви. Чего теперь распускать сопли? Все поправим.
Мама улыбнулась, глядя, как Альфонс без единого писка умолк и только тер покрасневший нос, глядя во все глаза на старшего.
-А можно?
-Можно-можно, - солидно ответил Эд, - вытирай нос и пошли, поможешь мне одну книжку найти.
-Угу!
Когда после кучи попыток у них наконец получилось преобразовать чашку, пусть криво-косо, но получилось, - Ал понял раз и навсегда, что его старший брат может все. Уже с того возраста он знал, что пойдет за ним куда угодно.
Но сейчас он плакал от чувства непоправимого, так же горько, как когда-то давно в детстве. Ему было страшно и стыдно и он уже сто раз пожалел, хотелось отмотать время назад.
-Ал, да ты чего ревешь? - голос брата прозвучал удивленно. - Как маленький совсем, - и Ала вдруг укутало то самое блаженное тепло, родной терпкий запах, брат обнял его.
-Братик… я больше так не буду, - еле слышно пробормотал он, тоже стискивая его крепко, как только мог. "Да ладно?" - пробормотал Эдов внутренний голос.
-Угу, - промычал он, чувствуя опять ненормальное желание спустить руки пониже по его спине.
-Не злишься?
-Нет… я… я пока ничего не думаю… Ну, не реви. Не ревешь?
-Не реву.
-Тогда пусти-ка, - Аловы волосы защекотали нос, когда он замотал головой. - Да пусти, подушку твою принесу… Ал, мы упадем так.
-Не упадем, мы тихонько.
-Ал, - в голосе старшего послышались ворчливые нотки. Альфонс вздохнул, будто ныряя в холодную воду, отцепился от брата и рванулся к дивану, наощупь сгреб подушку с одеялом, в два прыжка вернулся, бросил ношу на диван и снова с наслаждением прижался к Эду. Он не мог обнять его четыре долгих года.
-Братик, я… так рад.
Тот фыркнул и сгреб его в охапку.
-И я рад. Первый раз за четыре года рад… Ложись давай, утро нескоро еще.
"А уж я-то как рад, - с кислой улыбкой процедил внутренний голос. - Поздравляю тебя, старик, ты извращенец. Вот… вот просто не говори ничего, ладно?"
Это был самый лучший диван на свете. Ал лежал, обнимая брата рукой, стараясь не шевелиться и дышать потише. Он не решался погладить его, чтобы не потревожить, только изредка моргал и сам себе улыбался, слыша, как ресницы с еле слышным шуршаньем задевают ткань на его плече. Эд дышал беззвучно и ровно.
-Братик, мне так хорошо с тобой, - Алу казалось, что он пошевелил одними губами, но Эдвард неожиданно громко и сонно пробормотал в ответ:
-М-м, я ж великолепный…
-Ну и слух у тебя, братец, - Ал заулыбался еще шире и потерся о его плечо щекой.
-М-м, да… я все слышу… - старший навалился на него, подгребая к себе, и пробормотал ему куда-то в челку сквозь сон. - Спи… люблю тебя…
Потом он пробормотал еще что-то про "в рот" - наверное, в это время он уже крепко спал, но у Ала все равно вся кровь от лица отхлынула. Прошло несколько длинных минут. Эд спал, как бревно, и по-видимому, не слышал, как через него перелезают, как торопливо, чуть ли не бегом шлепают из комнаты шаги и закрывается дверь ванной и начинает шуметь вода.
Когда Ал вернулся, в комнате заметно посвежело. Прижимаясь к брату под одеялом, Ал засыпал, слыша, как начинается дождь.
-------
Из окна виднелись шпили собора, незнакомой формы крыши зданий. Черный цвет неба на востоке только начал чуть разбавляться водой. Ничего нельзя было разглядеть толком. Он посмотрел вниз. На улицах никого не было. Мостовая, закрытые на ночь лавочки, нигде не горит свет. Он не понимал, что его так беспокоило. Сырая ночная прохлада, обнимавшая лицо и руки, холодящая грудь под тонкой рубашкой. Глухое темное небо без единой звезды. Запах. Дождевая вода в стоках под крышей, мокрые камни стен домов, запах влаги, кровельной жести, сырой земли и цветущих деревьев, тонкий и тревожный. Его губы сжались в линию. Было что-то не то. Все было понятное, но незнакомое. Он никогда здесь не был.
-Это Там, - проговорил он, - этот город.
-Эдвард, поспи еще.
Голос был низкий и прозвучал очень знакомо. Эд помолчал, потом спросил, не оборачиваясь:
-Так ты ушел сюда?.. Как ты тут оказался?
-Боюсь, - ответ прозвучал устало, - у меня еще будет время тебе это рассказать. Камня надолго не хватит… Ты поспи пока.
Рука сама поднялась и сжала рубашку на животе, там, где было еще тепло, но он знал, скоро тепло закончится, угаснет внутри невидимое красноватое свечение, и там возникнет чувство пустоты. Эд застыл, каким-то шестым чувством это отчетливо понимая. Его глаза забегали - по крышам, шпилям, фонарям.
-Погоди, я не хочу сюда… Слышишь, я…
-Поэтому я и говорю тебе, - усталость сменилась тихой лаской, - поспи пока, сынок. Время еще есть. Держись там, Эдвард.
Беззвездное небо медленно опустилось на землю, накрывая собой чужой, холодный город. Последнее, что Эд слышал, было тихое:
-Еще рано. Можно еще поспать…
-------
-Мне снился город, Мюнхен, - волосы Эда за ночь расплелись, помялись и теперь вились, челка торчала, золотые глаза были сонные и сварливые.
-Где это? - автоматически промямлил Ал.
При свете лежать с братом под одним одеялом было не так. При свете все было не так. Он боялся даже голову двинуть на его плече, просто лежал, опустив глаза на его красивую голую руку, рассматривал золотистые волоски на коже и не решался даже самому себе признаться, что вот эти пальцы вчера в темноте с ним делали. Да не-е-ет…
-Знаю я, что ли… Я там никогда не был, может, такого города вообще нет. Там почему-то был отец… Ты слушаешь, Ал?
"Выебать бы тебя в рот, Ал"
-Альфонс, - предостерегающе начал он, чувствуя, как щека на его плече горячеет. Пора выполнить воспитательный долг. Брат поднял на него глаза, в которых даже пробивалось некоторое изумление собственной наглости, опять прямой взгляд.
"Трус!!! - заорал он про себя, лепеча вслух что-то про "пойдем завтракать", - Извращенец и трус!!!"
"Что ты делаешь, кретин?!" - завопил голос с новой силой, когда его руки протянулись, обхватили вылезающего из кровати брата и потащили обратно, к себе.
-Щас пойдем, я просто обниму тебя и немножко полежу, - трусливо забормотал Эдвард, укладывая его на себя и прижимая поплотнее. "Уродская отговорка! А учитывая, что твои руки трогают его спину под рубашкой, она вообще уродская!" - голос рвал на себе волосы и бегал. Альфонс опустил голову ему на плечо. - Там дождик, ветер, погода гадкая, вставать не хочется, - частил Эд, думая, что если продолжит бубнить, то Альфонс не услышит, как его ладонь уже откровенно гладит его вдоль всей спины, задерживаясь на покрытой еле ощутимым пушком теплой пояснице. - Немножечко еще полежим и встанем, да…
Темная медовая голова оторвалась от подушки. Ал чуть ли не задумчиво поглядел на него, а потом лунатично потянулся вперед.
-Нет, стой, Ал, - голос моментально осип, - слышишь, не надо…
Тот в последний момент затормозил, и поцелуй вышел почти невинным. Почти не мокрым, почти не в губы.
-Почему? - глухо спросил он, лаская губами уголок Эдова рта.
-Ну, потому что… потому что… - он сглотнул слюну, упорно глядя в стену. Ну, не скажешь же ему "Потому что мне страшно". Хотя, это было бы в сотню раз честнее, чем "Потому что это неправильно", "Потому что мы братья", тогда вчера он мог бы и пораньше остановить свои руки. - Ну… потому что, Ал.
-Я понял, - он еще раз легонько поцеловал его опять туда же, в уголок рта, а потом спросил. - Можно, я так еще полежу?
-Угу.
-Погладишь меня еще?
-Угу.
Ал затих.
"Ну, вот почему ты такой?" - уныло спросил внутренний голос. - "Тебе что, так сложно сказать человеку что-то доброе, хорошее? Ты что любишь его можешь только во сне пробормотать".
И Эд обнимал его, легонько поглаживал теплую спину под рубашкой, проводил по твердо очерченной лопатке, скользил ладонью на гладкий бок - вверх, вниз, - обнимал его, так, чтобы младший чувствовал, что он дорог.
-Я не умею выражать такие вещи словами, - сдавленно проговорил он наконец. - Ты знаешь.
-Знаю, - согласился Ал. Горячая ладонь заползла ему вверх, под самый воротник, пальцы тихонько перебирали волосы возле шеи, и Ал млел от этой ласки, и никакие слова ему были не нужны - Ничего страшного. Мне иногда кажется, что мы можем и совсем не разговаривать, мы настолько хорошо друг друга знаем. Я и так понимаю, что ты думаешь, что ты скажешь… Ты есть, и мне и так хорошо, - он тихонько вздохнул и поерзал.
"Ты знаешь, что это издевательство?" - грустно спросил Эдов внутренний голос. - "Ну что ж ты, не чувствуешь, что ли? Вот зачем ты его дразнишь, если сам не знаешь, чего хочешь? Пустил бы его, а?.."
-Все-таки, надо вставать, братик, мы и так почти весь день проспали. Пойду сделаю что-нибудь поесть, - Ал мягко, почти неохотно отстранился, вылез из кровати и ушел на кухню, не оглядываясь.
-Ал?
-Да, - донеслось из-за угла. Загремел чайник, чиркнула спичка.
-А ты правда знаешь, что я думаю?
Повисла маленькая пауза, как будто Ал старательно прислушивался к себе. Потом ответил:
-Мне кажется, да. Будешь чай?
-Неа.
Приходилось признаться себе, это уже отдавало неизбежностью. Огромная сделка с совестью? Эд плюнул на совесть, запуская руку под одеяло и начиная поглаживать себя через пижамные штаны. Просто трогать себя там, где только что прижималось теплое, любимое тело, было до одурения хорошо.
Он представил, как зажимает его на кухне, в углу или прижав к столу, так, чтобы край упирался ему в поясницу почти до боли, чтобы стоять было неудобно, чтоб он терся об этот край и вздрагивал. Он бы трогал его сквозь одежду и под одеждой, он не знал, что надо делать, но ему хотелось, чтобы Ал начал стонать, ритмично, на одной ноте.
-Ал, про что я сейчас думаю? - громко позвал он, не открывая глаз и изо всех сил стараясь не сжимать пальцы посильнее, так, как хотелось.
-М-м-м, - задумчиво донеслось с кухни.
Когда Эдвард откидывал одеяло и вставал с постели, ему было очень страшно. Можно было еще повернуть назад, и ясно было, что этого не будет. На экзамене на звание государственного алхимика было почти так же страшно. Но там были чужие, незнакомые люди, на которых Эду было плевать. А тут был Ал, которого он всю жизнь знал.
Ал вздрогнул и пролил теплый чай с молоком на колено.
-Ал, давай еще раз это сделаем, - Эдвард стоял на пороге кухни.
У младшего был полный рот чая, и когда он поднял на брата глаза, он понял, что сглотнуть уже не может. Эд стоял и просто смотрел на него...
От автора: автор как всегда с надеждой и тревогой ждет комментариев, жалоб и предложений. И спать сегодня точно будет плохо.
Автор: Shiwasu
Бета: schuhart_red
Фендом: Full Metal Alchemist
Дисклеймер: не принадлежат, не извлекаю
Пейринг: Эд/Ал
Рейтинг: NC-17 (думаю, здесь наконец-то он)
Жанр: ангст, романс, ангст
Статус: закончен, в процессе бетинга
Предупреждение: инцест гомосексуальной направленности, одно нецензурное слово. Поэтому: детям, беременным с неустойчивой психикой и людям старой советской закалки - будем благоразумны.
Саммари: "Братик, братик, любимый старший братик" хD
Размещение: с разрешения - пожалуйста
От автора: моральная готовность номер один!
От беты - автору: "Ты точно извращенец" (с)
Часть третья
Эд спал плохо. Он то и дело просыпался от духоты и смутного чувства тревоги, поднимался, чтобы переодеть футболку, подходил проверить Ала, ложился, задремывал, сквозь сон слыша, как тот ходит, открывает окно. Потом он снова просыпался, брел в туалет, смутно помня, где тот находится, там его выворачивало, он полоскал рот, пил микстуру, опять полоскал, потом на совсем ослабевших ногах добирался до кровати и проваливался в тяжелый сон. Так продолжалось до тех пор, пока его разбудил не страх, а близкое присутствие Ала. Через открытое окно комнату наполнял запах влажной сопревшей земли и цветущих деревьев, запах собирающегося дождя. Было так темно и душно, что спросонья Эду показалось, что он опять в шкафу. Младший сидел на корточках возле его софы, обхватив коленки и уткнувшись губами в щеку старшего брата.
-Ал? - от движения гладкой скулы под его губами, от хриплого шепота Ал зажмурился и чуть не захныкал - в паху заныло так, что хотелось ныть в голос. - Ал?
-М-м…
-Укуси меня.
Он вздрогнул, как будто ему на спину плеснули теплой водой, миг, и начал подниматься еле ощутимый пар. Он осторожно укусил брата за щеку.
-Нет, - сказал Эд, чуть помолчав. - Все-таки, не приснилось…
Младший нехотя оторвался и положил голову на его подушку, еще сильнее сжимая руки на коленях.
-Ты меня звал, братик.
Эд смотрел на него, так близко, на такого незнакомого, повзрослевшего, чувствуя еле ощутимый зуд на месте укуса на щеке, и думал, что старшим быть не здорово вообще, потому что даже если ты хочешь его язык в своем рту так, что аж низ живота сводит - ты все равно должен быть здравым смыслом. Ты старший, а он глупый еще, и пусть у вас разница всего в год - ответственность на тебе.
"Открой рот, Ал…"
-Я тебя разбудил?
-Нет. Мне страшно спать, братик, - Ала начинало потрясывать. Подушка была горячая и пахла Эдом, терпко, невообразимо. От этого хотелось еще сильнее прижать коленки к груди, чтобы не дрожали, рот наполнялся слюной. Глаза брата влажно поблескивали в темноте - он смотрел, не моргая, непонятно было, понимает или нет, так долго смотрел, что у Ала начали наворачиваться нервные слезы. Он уже решился, когда вдруг Эдвард шевельнулся, медленно отодвинулся к стене, а потом сказал, все так же не отводя глаз:
-Ал, иди ко мне.
Сердце споткнулось, а в следующее мгновение, не раздумывая, рвануло вперед огромными прыжками. Действовал не Ал, тело взяло контроль ошалевшего хозяина на себя. Щека не отрывалась от подушки, ноги разогнулись, упираясь в пол, колено, бедро, и вот он целиком лежит в постели Эдварда, у него под боком, утопая в его тепле и его близости.
Его старший брат больше не задумывается: локти продавливают подушку по обе стороны от его лица, дышать становится тяжело, длинные волосы в темноте ложатся ему на шею, щеку, прерывистый длинный выдох, и Ал старается не хныкать, когда горячие губы обхватывают мочку его уха и пенная, шипучая волна сразу отдается в пах. Ладонь пролазит между горячей подушкой и его чувствительной шеей, снова сжимает в горсть волосы на затылке, не давая двигаться. Ближе не придумаешь.
-Ну, как? - шепот искрит на нервах и рассыпается перед зажмуренными глазами крошечными ядовитыми фейерверками. - Тебе нравится, Ал, да?
Ал раздвигает ноги, давая брату поставить между ними колено, приподнимает бедра навстречу, сжимает, до зелени в глазах, и чувствует, как Эдвард запускает вторую руку под него и зажимает его совсем крепко, держа под спину и за волосы.
-Тебе нравится, да, Ал? - шепчет. - У меня крыша от тебя едет, слышишь? - слова беззвучно вспыхивают в голове.
Бедро брата наконец-то трется о его твердый член, из горла Ала прорываются низкие бесстыжие стоны. Он не видит даже темноты перед глазами, он весь состоит из запаха Эда, мучительно-сладкого трения об твердое горячее бедро через ткань, его губ, посасывающих ухо, и в первый раз в жизни появившегося соленого привкуса секса под языком.
-…Замолчи, Ал, - прошептал старший, вытягивая руку у него из-под спины. Альфонс осознал только, что она двинулась вверх, задирая рубашку и оголяя живот, потом вниз, приспуская пижамные штаны, а потом легла на его горячую пульсирующую плоть, погладила и медленно сжала. Этого стало слишком много, чтобы еще и дышать.
-Да-а-а, братик… братик, любимый старший братик…
-Закрой рот, Ал, слышишь, заткнись, - простонал Эд, чувствуя, что сам сжимает его колено между ног, трется об него. Ал уже начинал приподниматься на постели, его член в руке твердел еще сильнее, а он все равно близко, одержимо продолжал шевелить губами: "Братик, любимый братик…"
-Заткнись, Ал, - он приник губами к самому его уху, сжимая ладонь, потер головку большим пальцем и сладко прошептал, - Выебать бы тебя в рот, Ал. С ума схожу, как хочу…
В эту секунду стало нестерпимо горячо и мир беззвучно взорвался, все, что было Альфонсом Элриком, разлетелось на микроны. Он не слышал собственного голоса, низкого, из самой глубины горла, не осознавал, что его тело скручивает почти вдвое, по каждой мышце проходит сладкая судорога - чувствовал только, как долго, длинными толчками, кончает брату в ладонь. И как проваливается в яму в темноте.
Какое-то время он не слышал и не видел. Темнота, покой и густое тепло, обволакивающие изнутри и снаружи, так, словно он еще не родился, словно он еще там, внутри. Безмятежность - без слов и без мыслей. Из всех звуков мира - только стук сердца в ушах.
Что-то всколыхнулось, и источник тепла отодвинулся, а потом исчез. Ал распахнул глаза и вздрогнул, глядя в спину уходящего из комнаты брата. На секунду вспыхнул свет, потом закрылась дверь в ванную и зашумела вода. Ал снова ослеп. Вода текла монотонно, не переставая. Он молча перевернулся и зарылся лицом в подушку, сжимаясь в комок, задержав дыхание, чтобы со вздохом в голове не вспыхнуло ни единой мысли…
…Белесые капли стекли по мраморной плитке до самого пола. "Много… обалдеть можно… - подумал Эд, сидя на полу. Ноги приятно гудели, по пояснице разливалось неописуемое блаженное чувство, голова, казалось, набита теплым щекотным пухом. - Не приснилось, все-таки…"
Хорошо, лениво, пол с подогревом. Он склонил голову набок, его пальцы медленно-медленно заплетали косу. Можно было решить, что он о чем-то серьезно думает, но он думал только о том, что волосы чистые, скользкие и рассыпаются. Эд чувствовал, что веки тяжелеют, и он засыпает на теплом полу в ванной, и ни одна клетка его тела не протестует, все уже спят. Так хорошо ему давно не было. Мысли увязли в мягком пуху, не думалось, и было лень вставать, вытирать стену, выключать свет, куда-то идти. Прикрыв глаза, он с улыбкой представил, как кончает Алу в рот, нашептывая ему, какой он классный. И пускай стыдно ему за это будет завтра...
"Ал, - даже не мысль, тихая пульсация. - Завтра поговорю, не могу щас, - сделки с совестью Эду всегда удавались. - Совсем… ошалел. Надо вставить ему по первое… то есть, нет."
Он наконец выключил свет в ванной, прикрыл дверь и нагретыми босыми ногами прошлепал обратно.
-Эй, ты, спишь уже, что ли? - проворчал он. Глаза еще не привыкли к темноте, но по тому испуганному движению, которым младший вскочил на диване, он мог представить, какое у него сейчас несчастное лицо. - Вылезай.
Ал шумно сглотнул и выпутался из одеяла, встал. Эд просто отодвинул его и принялся поправлять постель, хотя хотелось опять задержать руку на теплом боку, а лучше, задрать на нем рубашку. Пусть стыдно будет завтра…
Брат не сказал о произошедшем ни слова. Младший Элрик похолодел весь, с ног до головы, словно все тепло стекло с него куда-то вниз, горло сжало, и в глазах от чувства непоправимого начали набухать огромные кисло-горячие слезы. Эд повернулся, уловив чуть слышный всхлип, а потом уже отчетливое "ы-ы-ы".
Это опять был маленький, глупый Ал. Нет, сейчас он был уже большим, решительным, умным, в чем-то, может, даже поумнее своего брата, но внутри него жил все тот же маленький, вечно жалеющий зверюшек и вообще всех мальчик с торчащими домиком бровками и большими серыми глазами. Давно, когда им было еще лет пять-шесть, его угораздило как-то нечаянно разбить мамину любимую чашку, которая досталась ей еще от бабушки. Чашка была ужасно старая, расписанная вручную, мама очень ей дорожила, так что братья лишний раз боялись рядом с ней вздохнуть, не то что потрогать. И Альфонс каким-то образом ухитрился ее расколотить в мелкие черепки. Конечно, мама не ругалась - она же понимала, что он это не нарочно. Она обнимала его и успокаивала, говоря, что ничего страшного, подумаешь, ерунда, чашка разбилась, бывает, что же теперь. Но маленький Ал был безутешен - он уткнулся в маму и горько плакал от чувства непоправимости произошедшего, ему казалось, что теперь мир уже никогда не будет таким, как раньше. Он рыдал до тех пор, пока от Уинри не вернулся Эдвард. Тот быстро выяснил, в чем дело, потом долго стоял над черепками почившей чашки, сосредоточенно хмурясь. Ал залился слезами пуще прежнего, он боялся, что сейчас братик его наругает, но Эд сказал:
-Не реви. Чего теперь распускать сопли? Все поправим.
Мама улыбнулась, глядя, как Альфонс без единого писка умолк и только тер покрасневший нос, глядя во все глаза на старшего.
-А можно?
-Можно-можно, - солидно ответил Эд, - вытирай нос и пошли, поможешь мне одну книжку найти.
-Угу!
Когда после кучи попыток у них наконец получилось преобразовать чашку, пусть криво-косо, но получилось, - Ал понял раз и навсегда, что его старший брат может все. Уже с того возраста он знал, что пойдет за ним куда угодно.
Но сейчас он плакал от чувства непоправимого, так же горько, как когда-то давно в детстве. Ему было страшно и стыдно и он уже сто раз пожалел, хотелось отмотать время назад.
-Ал, да ты чего ревешь? - голос брата прозвучал удивленно. - Как маленький совсем, - и Ала вдруг укутало то самое блаженное тепло, родной терпкий запах, брат обнял его.
-Братик… я больше так не буду, - еле слышно пробормотал он, тоже стискивая его крепко, как только мог. "Да ладно?" - пробормотал Эдов внутренний голос.
-Угу, - промычал он, чувствуя опять ненормальное желание спустить руки пониже по его спине.
-Не злишься?
-Нет… я… я пока ничего не думаю… Ну, не реви. Не ревешь?
-Не реву.
-Тогда пусти-ка, - Аловы волосы защекотали нос, когда он замотал головой. - Да пусти, подушку твою принесу… Ал, мы упадем так.
-Не упадем, мы тихонько.
-Ал, - в голосе старшего послышались ворчливые нотки. Альфонс вздохнул, будто ныряя в холодную воду, отцепился от брата и рванулся к дивану, наощупь сгреб подушку с одеялом, в два прыжка вернулся, бросил ношу на диван и снова с наслаждением прижался к Эду. Он не мог обнять его четыре долгих года.
-Братик, я… так рад.
Тот фыркнул и сгреб его в охапку.
-И я рад. Первый раз за четыре года рад… Ложись давай, утро нескоро еще.
"А уж я-то как рад, - с кислой улыбкой процедил внутренний голос. - Поздравляю тебя, старик, ты извращенец. Вот… вот просто не говори ничего, ладно?"
Это был самый лучший диван на свете. Ал лежал, обнимая брата рукой, стараясь не шевелиться и дышать потише. Он не решался погладить его, чтобы не потревожить, только изредка моргал и сам себе улыбался, слыша, как ресницы с еле слышным шуршаньем задевают ткань на его плече. Эд дышал беззвучно и ровно.
-Братик, мне так хорошо с тобой, - Алу казалось, что он пошевелил одними губами, но Эдвард неожиданно громко и сонно пробормотал в ответ:
-М-м, я ж великолепный…
-Ну и слух у тебя, братец, - Ал заулыбался еще шире и потерся о его плечо щекой.
-М-м, да… я все слышу… - старший навалился на него, подгребая к себе, и пробормотал ему куда-то в челку сквозь сон. - Спи… люблю тебя…
Потом он пробормотал еще что-то про "в рот" - наверное, в это время он уже крепко спал, но у Ала все равно вся кровь от лица отхлынула. Прошло несколько длинных минут. Эд спал, как бревно, и по-видимому, не слышал, как через него перелезают, как торопливо, чуть ли не бегом шлепают из комнаты шаги и закрывается дверь ванной и начинает шуметь вода.
Когда Ал вернулся, в комнате заметно посвежело. Прижимаясь к брату под одеялом, Ал засыпал, слыша, как начинается дождь.
-------
Из окна виднелись шпили собора, незнакомой формы крыши зданий. Черный цвет неба на востоке только начал чуть разбавляться водой. Ничего нельзя было разглядеть толком. Он посмотрел вниз. На улицах никого не было. Мостовая, закрытые на ночь лавочки, нигде не горит свет. Он не понимал, что его так беспокоило. Сырая ночная прохлада, обнимавшая лицо и руки, холодящая грудь под тонкой рубашкой. Глухое темное небо без единой звезды. Запах. Дождевая вода в стоках под крышей, мокрые камни стен домов, запах влаги, кровельной жести, сырой земли и цветущих деревьев, тонкий и тревожный. Его губы сжались в линию. Было что-то не то. Все было понятное, но незнакомое. Он никогда здесь не был.
-Это Там, - проговорил он, - этот город.
-Эдвард, поспи еще.
Голос был низкий и прозвучал очень знакомо. Эд помолчал, потом спросил, не оборачиваясь:
-Так ты ушел сюда?.. Как ты тут оказался?
-Боюсь, - ответ прозвучал устало, - у меня еще будет время тебе это рассказать. Камня надолго не хватит… Ты поспи пока.
Рука сама поднялась и сжала рубашку на животе, там, где было еще тепло, но он знал, скоро тепло закончится, угаснет внутри невидимое красноватое свечение, и там возникнет чувство пустоты. Эд застыл, каким-то шестым чувством это отчетливо понимая. Его глаза забегали - по крышам, шпилям, фонарям.
-Погоди, я не хочу сюда… Слышишь, я…
-Поэтому я и говорю тебе, - усталость сменилась тихой лаской, - поспи пока, сынок. Время еще есть. Держись там, Эдвард.
Беззвездное небо медленно опустилось на землю, накрывая собой чужой, холодный город. Последнее, что Эд слышал, было тихое:
-Еще рано. Можно еще поспать…
-------
-Мне снился город, Мюнхен, - волосы Эда за ночь расплелись, помялись и теперь вились, челка торчала, золотые глаза были сонные и сварливые.
-Где это? - автоматически промямлил Ал.
При свете лежать с братом под одним одеялом было не так. При свете все было не так. Он боялся даже голову двинуть на его плече, просто лежал, опустив глаза на его красивую голую руку, рассматривал золотистые волоски на коже и не решался даже самому себе признаться, что вот эти пальцы вчера в темноте с ним делали. Да не-е-ет…
-Знаю я, что ли… Я там никогда не был, может, такого города вообще нет. Там почему-то был отец… Ты слушаешь, Ал?
"Выебать бы тебя в рот, Ал"
-Альфонс, - предостерегающе начал он, чувствуя, как щека на его плече горячеет. Пора выполнить воспитательный долг. Брат поднял на него глаза, в которых даже пробивалось некоторое изумление собственной наглости, опять прямой взгляд.
"Трус!!! - заорал он про себя, лепеча вслух что-то про "пойдем завтракать", - Извращенец и трус!!!"
"Что ты делаешь, кретин?!" - завопил голос с новой силой, когда его руки протянулись, обхватили вылезающего из кровати брата и потащили обратно, к себе.
-Щас пойдем, я просто обниму тебя и немножко полежу, - трусливо забормотал Эдвард, укладывая его на себя и прижимая поплотнее. "Уродская отговорка! А учитывая, что твои руки трогают его спину под рубашкой, она вообще уродская!" - голос рвал на себе волосы и бегал. Альфонс опустил голову ему на плечо. - Там дождик, ветер, погода гадкая, вставать не хочется, - частил Эд, думая, что если продолжит бубнить, то Альфонс не услышит, как его ладонь уже откровенно гладит его вдоль всей спины, задерживаясь на покрытой еле ощутимым пушком теплой пояснице. - Немножечко еще полежим и встанем, да…
Темная медовая голова оторвалась от подушки. Ал чуть ли не задумчиво поглядел на него, а потом лунатично потянулся вперед.
-Нет, стой, Ал, - голос моментально осип, - слышишь, не надо…
Тот в последний момент затормозил, и поцелуй вышел почти невинным. Почти не мокрым, почти не в губы.
-Почему? - глухо спросил он, лаская губами уголок Эдова рта.
-Ну, потому что… потому что… - он сглотнул слюну, упорно глядя в стену. Ну, не скажешь же ему "Потому что мне страшно". Хотя, это было бы в сотню раз честнее, чем "Потому что это неправильно", "Потому что мы братья", тогда вчера он мог бы и пораньше остановить свои руки. - Ну… потому что, Ал.
-Я понял, - он еще раз легонько поцеловал его опять туда же, в уголок рта, а потом спросил. - Можно, я так еще полежу?
-Угу.
-Погладишь меня еще?
-Угу.
Ал затих.
"Ну, вот почему ты такой?" - уныло спросил внутренний голос. - "Тебе что, так сложно сказать человеку что-то доброе, хорошее? Ты что любишь его можешь только во сне пробормотать".
И Эд обнимал его, легонько поглаживал теплую спину под рубашкой, проводил по твердо очерченной лопатке, скользил ладонью на гладкий бок - вверх, вниз, - обнимал его, так, чтобы младший чувствовал, что он дорог.
-Я не умею выражать такие вещи словами, - сдавленно проговорил он наконец. - Ты знаешь.
-Знаю, - согласился Ал. Горячая ладонь заползла ему вверх, под самый воротник, пальцы тихонько перебирали волосы возле шеи, и Ал млел от этой ласки, и никакие слова ему были не нужны - Ничего страшного. Мне иногда кажется, что мы можем и совсем не разговаривать, мы настолько хорошо друг друга знаем. Я и так понимаю, что ты думаешь, что ты скажешь… Ты есть, и мне и так хорошо, - он тихонько вздохнул и поерзал.
"Ты знаешь, что это издевательство?" - грустно спросил Эдов внутренний голос. - "Ну что ж ты, не чувствуешь, что ли? Вот зачем ты его дразнишь, если сам не знаешь, чего хочешь? Пустил бы его, а?.."
-Все-таки, надо вставать, братик, мы и так почти весь день проспали. Пойду сделаю что-нибудь поесть, - Ал мягко, почти неохотно отстранился, вылез из кровати и ушел на кухню, не оглядываясь.
-Ал?
-Да, - донеслось из-за угла. Загремел чайник, чиркнула спичка.
-А ты правда знаешь, что я думаю?
Повисла маленькая пауза, как будто Ал старательно прислушивался к себе. Потом ответил:
-Мне кажется, да. Будешь чай?
-Неа.
Приходилось признаться себе, это уже отдавало неизбежностью. Огромная сделка с совестью? Эд плюнул на совесть, запуская руку под одеяло и начиная поглаживать себя через пижамные штаны. Просто трогать себя там, где только что прижималось теплое, любимое тело, было до одурения хорошо.
Он представил, как зажимает его на кухне, в углу или прижав к столу, так, чтобы край упирался ему в поясницу почти до боли, чтобы стоять было неудобно, чтоб он терся об этот край и вздрагивал. Он бы трогал его сквозь одежду и под одеждой, он не знал, что надо делать, но ему хотелось, чтобы Ал начал стонать, ритмично, на одной ноте.
-Ал, про что я сейчас думаю? - громко позвал он, не открывая глаз и изо всех сил стараясь не сжимать пальцы посильнее, так, как хотелось.
-М-м-м, - задумчиво донеслось с кухни.
Когда Эдвард откидывал одеяло и вставал с постели, ему было очень страшно. Можно было еще повернуть назад, и ясно было, что этого не будет. На экзамене на звание государственного алхимика было почти так же страшно. Но там были чужие, незнакомые люди, на которых Эду было плевать. А тут был Ал, которого он всю жизнь знал.
Ал вздрогнул и пролил теплый чай с молоком на колено.
-Ал, давай еще раз это сделаем, - Эдвард стоял на пороге кухни.
У младшего был полный рот чая, и когда он поднял на брата глаза, он понял, что сглотнуть уже не может. Эд стоял и просто смотрел на него...
От автора: автор как всегда с надеждой и тревогой ждет комментариев, жалоб и предложений. И спать сегодня точно будет плохо.
@темы: =Эдвард Элрик/Альфонс Элрик=, =Angst=, =Яой=, =Romance/Fluff=, =NC-17=
-
-
25.06.2009 в 22:54-
-
25.06.2009 в 23:12Только Эд и Хоэнхайм жили в Лондоне, а не Мюнхене, если только автор не запланировал такой перенос, конечно же
-
-
25.06.2009 в 23:39-
-
26.06.2009 в 00:57задремывал, - нету такого слова. "проваливался в дрему" как вариант.
Ала начинало потрясывать - и такого нету)) "трясти" или "начала бить дрожь".
и вот он целиком лежит в постели Эдварда, у него под оком, утопая в его тепле и его близости. - просто не поняла под каким оком он у него лежал? О_о
и в первый раз в жизни появившегося соленого привкуса секса под языком - не очень удачный оборот, почему именно под языком? он же ему так и не отсосал)))
Уродская отговорка! А учитывая, что твои руки трогают его спину под рубашкой, она вообще уродская!" - голос рвал на себе волосы и бегал. - фигасе голос О_О
вообще я любя... правда любя))
общее впечатление все равно позитивное))) братики просто зайки
короче, так держать
но могу еще кое-что рассказать, но это если есть желание и исключительно в личку.-
-
26.06.2009 в 01:53Волосы встали раз: Фрике Эд и Хоэнхайм жили в Лондоне, а не Мюнхене Здесь, видимо, какое-то недопонимание - действие происходит, грубо говоря, в 51-й серии аниме первого розлива. Проверила сейчас специально: Хоэнхайм, ворча про дороговизну, закупает яблоки, на экране появляется надпись черным по белому " ミュンヘン 1921 " ("Мюнхен, 1921"). Про цвета не уверена, но надпись точно эта. Похолодела аж...
Волосы встали два:varui neko ниичего себе ты в час ночи какой коммент) Приятно:]]
Батттлл!
задремывал, - нету такого слова Есть) Все словари дают как несов. вид слова "задремать".
потрясывать - и такого нету)) И такое есть, в словарях. Возможно, это что-то индивидуально вкусовое, просто часто это слово слышу, в контекстах вроде: человека начинало потрясывать от озноба, от нервов, да причем все сильнее и сильнее. Оно не самое часто употребимое, может быть, слух резануло именно из-за этого.
не очень удачный оборот, почем именно под языком? Эээ нееет, выше сказанное - да, действительно, "проваливался в дрему", пожалуй, лучше, стилистически эти два момента можно было лучше сделать, но это - не уступлю:] Тут ошибки быть не может-сугубо индивидуальная ощутительная фигня: как кто ощущает возбуждение - у кого-то мурашки, у кого-то дрожь, у автора начинает выделяться слюна, нервная такая, соленая, под языком. Так что здесь позволь не согласиться, не в обиду.
И с "голосом" то же самое - можно стоять с непроницаемым лицом и кивать, чувствуя при этом, что твое маленькое "я" бегает по внутренней стеночке черепа, вопит и рвет на себе волосы:] Не убедила?
Очепятку исправила, спасибо!))
Гордыня, Nakitama Спасибо за отзывчивость и позитив, очень рада:]
-
-
26.06.2009 в 09:40насчет "секса под языком" тоже отступаю - личные ощущения так личные ощущения)
но вот голос рвал на себе волосы и бегал - я кагбэ поняла что ты имела ввиду, но само построения предложения все же кривоватое и впечатление получается искаженное. либо "голос" надо взять в кавычки, либо вообще заменить на "внутреннее "я", и стоит указать где он бегал или как, или зачем
за Клинским)Х)) или вообще заменить на "метался". Ну ей-богу получается что-то из разряда "Она была умная и красивая и остальное"-
-
26.06.2009 в 10:26-
-
26.06.2009 в 12:46ы-ы-ы-ы
черт, как же великолепно * * я теперь ночью спать не буду * *
-
-
26.06.2009 в 14:22а вот "потрясывать" таки нет ладно, ладно, ладно, ладно-ладно, ладно... ладно... ладно, ладно...))
и все равно есть
но вот голос рвал на себе волосы и бегал *рвет на себе волосы и бегает* Да что ж такое!
Фрике, бывает) Да, как Ваши впечатления, энца не смутила?
oompa-loompa Благодарю) Мне кажется, у нас с Вами чем-то восприятие их похожее, читая Ваши драбблы еще об этом подумала:]
-
-
26.06.2009 в 14:46-
-
26.06.2009 в 14:58Shiwasu: "Как-то просторечненько" schuhart_red: "Дык а и шо жа, надысь дед Макар так вона и сказал" (извини, не удержался)
У Салтыкова-Щедрина - люди, а к тебе претензия, потому что - голос.
-
-
26.06.2009 в 15:08-
-
26.06.2009 в 15:13Согласен, согласен, нерелевантненько. И тем не менее, как сделать так, чтобы человека не смущал голос, рвущий на себе волосы ( чтоб было больше понятно, что ли, что мне представляется маленький бегающий Эд, вцепившийся себе в голову обеими руками). М-м?
-
-
26.06.2009 в 15:19-
-
26.06.2009 в 22:39Я знаю, почему все замолчали - мало) В следующей выложу больше и осмысленнее (schuhart_red ну да, хорошо, да, ты опять был прав, моя жадность сгубила меня...
-
-
27.06.2009 в 01:15-
-
27.06.2009 в 11:55-
-
27.06.2009 в 20:57И мне тоже это понравилось. Обесцененные марки, очереди за продовольствием, инвалиды, неверие в близящуюся войну. Такие детали всегда очень цепляют. И творчество Ремарка постоянно вспоминается, да...
-
-
03.07.2009 в 18:18И творчество Ремарка постоянно вспоминается, да... Простите, что не в тему. Оно мне тоже сильно вспоминается. А так как все, собственно знаю, про что книги Ремарка, у меня последнее время в голове крутится мысль... Вам не кажется, что Эдик эти пару лет вполне мог нехило бухать?